Владимир Колычев - Невеста мафии
– Ты чего там делаешь? – откуда-то издалека, будто бы с Земли через тысячи километров, донесся до меня голос Василия.
– Открытый космос, – ляпнул я первое, что пришло в голову.
– Чего?
– Возвращаюсь, говорю.
Невесомость отнесла меня к столу, аккуратно опустила на скамью.
– Таисия у тебя баба… А ты мужик… Куда, говоришь, Тохомка ваша впадает? – не своим каким-то голосом спросил я.
– В Подкаменку. Подкаменная Тунгуска… Ты был там? – едва ворочая языком, спросил Давыдкин.
– Зачем?
– Ну да, тебе незачем. А я был… Знаешь, почему Подкаменная? Потому что берега высокие, сплошной базальтовый массив. Плывешь, а высоко над тобой крепость стоит, рыцарские замки, башни, всякое там. Только рыцарей там отродясь не водилось. И замков никаких нет, только кажется… Там дальше к северу Нижняя Тунгуска, там я не был, да и зачем? А еще дальше, у Полярного круга – географический центр России… Далеко, правда, очень. Но все-таки… Зато рядом с Подкаменной Тунгусский метеорит упал… Хотя, говорят, что никакого метеорита не было. Говорят, что комарья в тех местах жуть как много. Целое большое облако комарья. И это облако вдруг возьми да взорвись, вот тебе и метеорит… Шутка, конечно, не могут комары взорваться. Был, значит, метеорит… А вот бомбу ядерную точно взрывали, подземную, правда, как раз там, где Тохомка в Подкаменку впадает. Там свои тайны, я туда не лезу. И это, скажу тебе, Петрович, совсем не шутки… А так без шуток у нас не проживешь, скучно потому что… Еще знаешь, какая у нас легенда ходит? – с полузакрытыми глазами, качаясь в такт своим мыслям, спросил Василий.
– Куда ходит? – икнул я.
– Вообще ходит, балда… Есть коренные месторождения, а от них россыпи. А еще говорят, что коренные тоже от чего-то там отходят, ну, как цветки от центра клумбы, понимаешь?
– Ик!
– Значит, понимаешь… Так вот, центр этот у нас где-то здесь… ну верст, может, двести от нас…
– Огонек, – вспомнил я название нужной мне деревни.
– Что огонек? – встрепенулся Давыдкин.
– Ну, как бабочки на огонек… – сказал я, сам удивившись своей находчивости. – Ну, летят…
– Куда летят?
– На огонек.
– Поселок такой есть. Огонек называется… Ты откуда про него знаешь? – спросил Давыдкин, силясь, но не в состоянии поднять на меня взгляд.
– Я знаю?! Не знаю я ничего… Мне Солоухин нужен…
– Нет у нас никакого Солоухина. И не было никогда…
– Вашего, может, и не было, а мне мой нужен…
– Золото ты ищешь… Огонек тебе нужен, так бы сразу и сказал, а то мутишь тут…
– А если бы сказал, то что?
– Я бы тогда тебе сказал, что обратно проваливай. Не найдешь ты ничего.
– Почему?
– Потому что гиблое это дело… Я и сам туда не суюсь… И тебе не советую… Давай еще по одной?
О том, что это будет последняя кружка, я понял еще до того, как осушил ее до самого дна. Густой туман сполз с надбровий, как жидкая краска с заборных досок, расплылся по глазам, залил сознание. Страха я не испытывал. Во-первых, понимал, что проваливаюсь в пьяный сон. А во-вторых, как могло быть страшно после столь знатного возлияния?..
Глава 12
Я находился в таком состоянии, когда любая женщина могла показаться красоткой… Но сейчас передо мной стояла настоящая сибирская красавица. Протирая глаза, я с удивлением смотрел на Таисию. Она стояла у приоткрытой двери в ночной рубахе, утренний свет падал на нее сзади, и я мог видеть ее просвечивающее под тканью тело.
Странно, ведь я только что заснул. Как мог я так быстро проснуться? И почему на улице уже светло, если за окнами стемнело, когда мы с Давыдкиным заканчивали пить… Или только начинали заканчивать?.. И где, собственно, сам Василий? Может, в дом уже убрался?
Эх, говорила мама, что нельзя жениться на вдовах. Опытные они, а значит, и развратные. Сам-то я вообще не женился, а Давыдкин влип. За тем и пришла ко мне Таисия, чтобы наставить ему рога.
– Ты извини, но я не могу, – поднимаясь с лавки, мотнул я головой.
Затылок был тяжелым, но не раскалывался от боли. Во рту пересохло, но не могу сказать, что было противно до омерзения. И совсем не тошнило… А вот осчастливить женщину я мог – и теоретически, а если не смогу вдруг устоять перед соблазном, то и фактически.
– Чего ты не можешь? – строго и всерьез, без какой-либо гривуазности во взгляде спросила Таисия.
– Ну, это… Муж у тебя – мировой мужик. Сдружились мы, потому и не могу…
– Не надо ничего мочь, – догадавшись, о чем идет речь, чуточку смутилась она. – Не за этим я сюда пришла… Мужа хочу спасти!
– Я могу чем-то помочь?
– Да, если уедешь отсюда, поможешь…
– Не понял.
– С плохими людьми он связался… Они за тобой скоро придут… А ты из милиции, и если с тобой что-то случится… Если не уедешь, то случится…
– Ты чего огородами ходишь? – наморщил я лоб. – Давай напрямки! Что за люди?
– Плохие люди. Опасные.
– А почему они за мной придут? Василий вызвал?
– Да, он сказал, что ты золото ищешь. Я слышала, он по рации с ними говорил…
– А они, значит, за золотом смотрят?
Все-таки существуют где-то в этих местах тайные золотые прииски. Россыпи, а может, и коренное месторождение, на руднике которого можно было найти Пальмира… Может, это другие разработки, никак не связанные с Черногайском?.. Но ведь Василий говорил про деревню Огонек. И то, что я из Черногайска, могло его насторожить. В любом случае старший лейтенант Давыдкин представлял собой форпост на пути к золотоносным местам. Разумеется, не бескорыстно… Если так, то и егеря местные куплены…
– Уезжай отсюда, Богом тебя прошу! – Таисия умоляюще прижала к груди ладони.
– На чем ехать? – усмехнулся я. – Автобус от вас на Стрелку не ходит? Хотя бы телегу какую…
– На машине своей езжай! – Таисия бросила мне ключи от машины. – Колька Белкин ее сделал… Она в мастерских стоит, там сторож, но машина же твоя… Вот рюкзак твой, – кивком головы показала она себе под ноги. – Там документы, и все… Даже пистолет. Только уезжай от греха подальше!
– От греха подальше, – с мрачной усмешкой повторил я. – Чтобы твой муж грех этот на себя не взял? – догадался я.
– Ты не думай! Он очень хороший! Заботливый! Детей моих любит! Меня!..
– Не на мне, так на другом ком-то погорит…
– Через нас мало кто ходит. В основном с Катанги в Подкаменку сплавляются, по реке быстро, а через нас пока дойдешь…
– Кто сплавляется?
– Старатели… Люди знают, едут счастья пытать, только никто не возвращается…
– Почему?
– Даже знать про это не хочу… Их Василий не трогает, дальше пропускает, а ты из милиции, за тебя спрос особый… А я не хочу, чтобы он в тюрьму из-за тебя сел…
– Понятно. Хорошая ты жена…
– И еще маленький у нас будет, – сказала она, чтобы еще больше разжалобить меня.
– Тем более…
– Уходил бы ты обратно!
– Уйду. Если скажешь мне, где Огонек находится. Поселок такой.
– Ну, где-то там, – махнула она рукой на север.
– И сплавляются к нему по Тунгуске?
– Наверное.
– Почему наверное?
– Потому что я толком ничего не знаю…
– А Василий?
– Он, может, и знает… Уходи отсюда, Богом прошу!
– Не поминай Бога всуе… А муж твой бывший чего на Тунгуску ходил? За золотом?
Таисия изумленно открыла рот и ладонями закрыла щеки.
– Ты откуда знаешь, куда он ходил?
– Василий говорил, что утоп твой муж.
– Может, и утоп.
– А может, и нет… Ну да ладно, не хочешь говорить, где Огонек находится, сам его найду. А так бы сказала, и уехал бы я отсюда прямо сейчас…
– Но я, правда, не знаю!
– Ну не знаешь, и не знаешь… Где, говоришь, машина стоит?
– В мастерских… Можно по реке, огородами дойти, тут недалеко…
– Спасибо тебе, Таисия. Хорошая ты баба. Недостоин тебя твой Васька. Ну да ладно… За все тебе спасибо!
В пояс я раскланиваться не стал, хотя бы потому, что из одежды на мне была только простыня, и та ненадежно крепилась на груди. А благодарить ее было за что. Все мои вещи в рюкзаке принесла, и даже «ТТ» с кобурой на ремнях и полной обоймой. Ох, достанется бабе, когда муж узнает, с какой поклажей она меня отпустила.
Я быстро оделся, но плащ застегивать не стал, чтобы в случае чего быстрей достать из кобуры пистолет. Мало ли, вдруг «плохие люди» нагрянут?
На улице было уже светло, но густой туман скрывал избу и вообще все, что находилось в нескольких шагах от баньки. И стоящую чуть в отдалении женщину я увидел не сразу.
– Если вдруг поймают, скажи, что сам ушел, – жалобно попросила Таисия.
– Скажу… Если поймают…
Не хотел я попасть к «плохим людям». С детства этого боялся. А страх, если в разумных пределах, – лучшее средство защиты.
Гараж с техникой и мастерские находились у реки, в самом начале поселка. Мне понадобилось пять минут, чтобы добраться до него. За это время мне пришлось испытать массу эмоций – благодарность за собственное спасение, угнетающий азарт бегства, тревогу перед лицом неизвестности. А самым ярким чувством была радость по поводу того, что я вообще могу передвигаться на своих двоих. Оказалось, что мне даже палочка не нужна. И тяжелый рюкзак не был для меня серьезной помехой.
