Андрей Воронин - Слепой. Приказано выжить
Но всем этим и многим другим отрицательным или, как в случае с Ментом, предосудительным эмоциям предшествовало простое человеческое недоумение, которое испытал Глеб Сиверов, прочтя поступившее на мобильный телефон короткое текстовое сообщение.
Сообщение гласило: «Поклонная Гора. Завтра, 12.00». Глебу не надо было шарить по записным книжкам, чтобы установить, что прислал его постоянный связной — завербованный когда-то лично Федором Филипповичем отставной особист Саблин по прозвищу Чапай.
В последнее время этим каналом связи они пользовались все реже, поскольку набравшийся опыта, ума, знаний и, как ни кинь, начавший понемногу стареть Глеб Сиверов начал все дальше отходить от первоначально отведенной ему роли низового исполнителя. Федор Филиппович прибегал к услугам бывшего органавта лишь в самых простых, второстепенных, не требующих дополнительного расследования случаях, когда от Слепого требовалось одно: навести оружие в цель и спустить курок.
Обычно, получая весточки от Чапая, Глеб реагировал на них совершенно спокойно, как на перемену погоды: ага, нынче пасмурно, значит, надо взять зонт. Но сегодняшнее сообщение ввергло его в недоумение, близкое к шоку. Несмотря на свою лаконичность и простоту, оно было до оторопи странным, заставляя Глеба гадать, кто из них троих сошел с ума: генерал, связной или он сам.
Странностей было как минимум три. Первой странностью являлось слово «завтра». До сих пор сообщения от Чапая неизменно приходили в день встречи, за два — три часа до нее. Глебу это всегда казалось довольно неудобным, но он не роптал: у Федора Филипповича наверняка были какие-то свои резоны, чтобы установить именно такой, а не какой-то другой порядок.
Вопросы возникали и по поводу места завтрашней встречи. Монумент на Поклонной Горе не самое открытое и безлюдное место в городе, но и соперничать с ним в этом могут очень немногие точки на карте российской столицы. Шансов оторваться от слежки, уйти от преследования или просто затеряться в толпе там практически нет, а это означало, что в момент передачи конверта с фотографией очередного клиента и гонораром Глеб и связной будут маячить у всех на виду, как две модели на подиуме.
Казалось бы, ничего особенного, но за все годы работы с Чапаем ни одно его послание ни разу не вызвало у Глеба ни единого вопроса. Ни одно, ни разу, никогда. И вдруг такое: что ни слово, то вопросительный знак.
Но и это еще не все. Последняя — точнее, первая, потому что самая главная, — странность заключалась в том, что это сообщение вообще пришло.
Привычка ежедневно проверять свою электронную почту в наше время присуща миллионам, если не миллиардам людей. Глеб Сиверов обзавелся ею в те далекие, полузабытые за давностью лет времена, когда приобрел свой самый первый слабосильный, трогательно громоздкий «пентиум» и подключился к мировой информационной сети, которая в те дни тоже была еще очень далека от своего нынешнего размаха. Именно тогда у них с Федором Филипповичем возникла идея (на тот момент действительно казавшаяся свежей) использовать интернет в качестве запасного канала экстренной связи. В действенность электронных паролей, браузеров и защитных систем оба не верили уже тогда. Но существуют пароли, которые невозможно взломать, если только кто-то из посвященных не распустит язык, и коды, не поддающиеся расшифровке без известного лишь предельно узкому кругу лиц ключа. Они сродни японскому алфавиту, где один иероглиф может обозначать целую фразу; тебе говорят: «Камень», и ты понимаешь, что должен пойти в известное тебе место и выполнить заранее оговоренное действие; тебе говорят: «Беги», и ты послушно ложишься на диван и включаешь телевизор.
Время не стоит на месте, технологии меняются быстрее людского сознания, но и люди стараются не отставать: кто-то вдруг бросает все и уходит жить в лесную землянку, кто-то спивается, садится в тюрьму, умирает или просто говорит: да подите вы все к черту, я вас больше не боюсь! Иные сходят с ума; замечено, что особенно часто это происходит именно с теми, кто, игнорируя реальный мир, по-настоящему живет лишь в виртуальном пространстве. Поэтому время от времени — довольно редко, не чаще одного раза в три — пять лет, Федор Филиппович при личной встрече объявлял: «Меняем резервный канал», — и объяснял, как это будет выглядеть на сей раз.
Последняя такая смена произошла чуть больше трех лет назад. За эти три года резервный канал связи не использовался ни разу, технологии за это время опять успели перешагнуть пару-тройку когда-то казавшихся недосягаемыми горизонтов, и, когда Глеб, войдя в интернет, увидел во всплывающем окне объявление, рекламирующее услуги элитного собачьего парикмахера, его неприятно поразила убогая архаичность графического оформления этого, с позволения сказать, шедевра.
Ни телефонного номера, ни адреса, хотя бы электронного, в объявлении, разумеется не было. В эту самую секунду данное объявление наверняка красовалось на миллионах работающих мониторов по всему миру, но лишь один из всех, кто его видел, понимал, что это не просто цифровой мусор, которым захламлена информационная сеть.
Для агента по кличке Слепой это был сигнал тревоги. Федор Филиппович давал понять, что неприятности, которые он предвидел, начались, и они достаточно серьезны, чтобы задействовать Глеба в качестве свободного агента с правом самостоятельных действий — секретного резерва, как выразился его превосходительство, или, по словам самого Слепого, туза в рукаве.
Этот сигнал означал, что все прежние явки, пароли и каналы связи надлежит считать недействительными и не подлежащими дальнейшему использованию. Он означал, что с момента его получения Глеб может считать себя абсолютно свободным и действовать по своему усмотрению: залечь на дно и не высовываться, потихонечку проживая накопленные за годы работы наемным стрелком капиталы, сбежать за границу или на свой страх и риск попытаться выяснить, что случилось, и исправить положение.
Строго говоря, это была почти катастрофа. Каких-то особенных эмоций Глеб по этому поводу не испытал. Таких сигналов Слепой не получал еще ни разу, но катастроф на своем веку навидался предостаточно и успел понять, что суета, беготня, вопли и мелодраматические жесты от катаклизмов еще никого и никогда не спасали. Он лишь мимолетно порадовался тому, что благосклонная и предусмотрительная фортуна так вовремя ниспослала ему компанию ростовских гопников. Выражаясь их языком, пацаны конкретно попутали рамсы; как часто бывает в аналогичных ситуациях, им это дорого обошлось, зато Глеб заблаговременно уладил вопрос, в его нынешнем положении обещавший стать трудноразрешимым. Он ценой минимальных усилий обезопасил Ирину и развязал себе руки; обвести вокруг пальца шайку хулиганов-переростков оказалось несложно, но каково было бы проделать то же самое с бригадой опытных оперативников?
Служба в органах чем-то сродни армейской, а армейская тем и хороша, что на случай любой неожиданности всегда имеется наготове соответствующая инструкция, параграф устава, пункт приказа или строчка в боевом расписании. Солдаты всегда недовольны — кому же понравится, когда его с утра до вечера дрессируют, как цирковую собачку? Зато, когда в расположении части вдруг начинают рваться снаряды, всплескивать руками и думать, что теперь делать, некогда и незачем: все хватают, что за ними числится, бегут, куда следует, и делают, что положено по уставу, даже не особенно задумываясь, настоящий это бой или просто очередная тренировка.
Глеб выключил компьютер, быстро, но без суеты побросал все, что могло ему пригодиться, в дорожную сумку, оделся соответственно обстоятельствам и вышел из квартиры, старательно, на все обороты, заперев за собой оба замка. По пути в гараж он остановил машину у киоска союзпечати и приобрел вещицу, которой давненько не пользовался ввиду победного шествия по российским просторам несокрушимой когорты операторов мобильной связи, а именно телефонную карточку. Старикашка Ростелеком явно проигрывал в конкурентной войне, но пока не сдавался, и, поискав всего-то с четверть часа, Глеб обнаружил исправный, работающий уличный таксофон. Вставив карточку в прорезь, он по памяти набрал известный очень и очень немногим городской номер, по которому при некотором везении можно было дозвониться Федору Филипповичу в его служебный кабинет, минуя приемную.
Номер долго не отвечал. Потом трубку сняли, и незнакомый мужской голос, шелестящий тембр которого делал его очень похожим на голос действующего главы государства, без какой-либо интонации произнес:
— Слушаю.
Глеб выдвинул вперед нижнюю челюсть, напряг голосовые связки и хриплым прокуренным басом почти прокричал в микрофон:
— Але! Але, Федя? Федор, слышишь, это я!
— Вам кого? — прошелестел безликий голос.
