Татьяна Полякова - Вкус ледяного поцелуя
– Болтай на здоровье. Я готов выслушать что угодно. У меня же выходной.
– Здорово. Тогда открывай.
Мы выпили. Я вяло пожевала салат, вздохнула, уставилась на горящую свечу, потом перевела взгляд на Лукьянова, который молча наблюдал за мной, и сказала:
– Дед хочет, чтобы он сел за решетку.
– Игнатов?
– Ага.
– Ну что ж… хороший повод задержаться еще на несколько дней.
– Задержаться? – подняла я брови.
– Не притворяйся, – поморщился Лукьянов. – Я сказал то, что сказал. Могу добавить: сказал, что думал. Еще вопросы?
– Нет. Извини.
– Когда ты с таким видом начинаешь извиняться, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не сказать тебе гадость.
– Извини.
– Да пошла ты к черту. Что за манера все портить? – Он поднялся и потянул меня за руку. – Идем. С тобой лучше общаться в горизонтальном положении. Или в вертикальном, но когда твои мысли заняты другим. Например, как получить максимальное удовольствие. Предупреждаю сразу, я рад, что остался, и не позволю тебе испортить мне настроение.
– Твое желание для меня закон, – хмыкнула я.
– Значит, мы прекрасно проведем время.
Я пошла за ним в спальню, пытаясь обнаружить в своей душе большое счастье. Со счастьем были некоторые проблемы, зато появилось чувство, что меня умело водят за нос. Вопрос – с какой стати? А может, я все выдумываю, может, он действительно… Должна быть причина.
Лукьянов оказался прав, эта мысль очень скоро, меня покинула, так же как и все остальные. И счастье явилось как по заказу, да такое, что хоть сейчас умри, ничего лучше в жизни уже не будет и ждать нечего, а надумаешь ждать – себе дороже, замучаешься.
В комнате было темно, под дверью скулил мой пес, которого опять не пустили в спальню, а я робко позвала:
– Саша…
– Что? – спросил он. – Хочешь, чтобы я сказал, что люблю тебя? Я тебя люблю. Никогда никого так не любил. И точно знаю, что не буду. Потому и не приезжал, не звонил. К чему сердце рвать? Так проще.
– Давай уедем куда-нибудь. Далеко.
– Разве только на Шпицберген. Но там хреново. А я тяготею к пятизвездочным отелям.
– Что же делать?
– Ничего. Жить. И радоваться тому, что есть.
Следующий день прошел в высшей степени приятно. Квартиру мы покидали только для того, чтобы погулять с Сашкой да еще заглянуть в магазин за продуктами. Я приготовила фирменное блюдо, названия оно не имело, но выглядело аппетитно. Лукьянов мне помогал, оказывается, он знал толк в кулинарии, по крайней мере больше, чем я. Резал лучок, тер морковку. А я то и дело касалась его, без всякой к тому нужды, то есть нужда была, хотелось чувствовать его рядом, прижаться к плечу. Странно, но его это не раздражало, и на прикосновение моих пальцев он реагировал весьма благосклонно.
Вечером, когда мы устроились перед телевизором, позвонил Артем.
– Чем занимаешься? – буркнул он устало.
– Хороший вопрос, – почесав в затылке, ответила я.
– Этот тип из Москвы все еще здесь?
– Дед решил, пока…
– Ясно, – перебил Вешняков. – Идеи есть?
– Есть. Лечь спать пораньше.
– Так я и знал. А мне отдувайся за двоих. Давай шевелись, общую проблему сообща и решают.
– Лучше Ваньку найди.
– Помечтай… К примеру, вдруг Игнатов явится с повинной? Мол, взял грех на душу, теперь спать не могу…
– Эко хватил, – вздохнула я и торопливо простилась с ним.
– Вешняков? – спросил Саша, когда я повесила трубку.
– Он самый.
– Что ж, праздник кончился. Давай все-таки прикинем, как прижать Игнатова.
– Давай, – согласилась я, устраиваясь напротив. – Проверим его окружение. Кто-то что-то должен знать. Даже если киллеры – гастролеры, информация могла просочиться.
– Разумно. Что еще?
– Установить за ним наблюдение. Вдруг повезет?
– Вряд ли, но попробовать можно. Неплохо бы заставить его понервничать. У тебя есть знакомые журналисты?
– Пруд пруди, – скривилась я.
– Отлично.
Утром пришел Дед. Разумеется, когда его не ждали, оттого увиденное его порадовать не могло. Дурацкая привычка являться без звонка. Мы с Лукьяновым пили кофе, когда он вошел, открыв дверь своим ключом. Лукьянов сидел в купальном халате, оставшемся от моей прежней жизни, в которой иногда возникали мужчины. При появлении Деда он и бровью не повел, поздоровался и продолжил завтрак как ни в чем не бывало. Дед обвел кухню строгим взглядом, зыркнул на меня так, точно хотел, чтобы я провалилась сквозь землю. Впрочем, не очень это меня испугало. А вот поведение Лукьянова вызывало любопытство. Не похоже, что он относился к Деду как к работодателю, скорее просто его игнорировал. Это было бы забавно, не внушай подобное серьезных опасений.
Поняв, что Лукьянов чувствует себя вполне комфортно и не собирается покидать мою кухню, Дед миролюбиво сказал:
– Детка, можно тебя на два слова. Мы прошли в гостиную.
– Может, плащ снимешь? – предложила я. – Я кофе сварю.
– Перебьюсь, – ответил он, устраиваясь в кресле, не удержался и добавил: – Рад, что у вас такое тесное сотрудничество. Я невольно поморщилась:
– Ты по делу или решил напомнить, что я живу в твоей квартире?
– Это твоя квартира, – резко ответил он.
– Купленная тобой.
– Это твоя квартира, и ты имеешь право…
– Соколова Анна Дмитриевна, – перебила я. – Веретенникова Ольга, отчества не помню, двадцать два года. Лепешева Анжелика Сергеевна… Я молчу про ту особу, что живет с тобой официально, должен же кто-то за порядком в доме следить. Кулик Маргарита…
– А это кто такая? – нахмурился Дед.
– Марго, стриптизерша из “Пирамиды”.
– О господи, – покачал он головой с видом мученика. – Я о ней даже забыл.
– Немудрено. Список продолжить?
– Не стоит. Рад, что ты так хорошо осведомлена о моей жизни.
– Так мне не зря в твоей конторе деньги платят.
– Ладно, будем считать, поговорили. Что там с Игнатовым?
– Будут новости, сообщу.
– Поторопись. Медовый месяц устроишь себе позднее.
“Непременно”, – съязвила я, правда молча. Он поднялся, а я проводила его до двери. Перед тем как уйти, он взял меня за подбородок и поцеловал, вполне по-отечески.
– Помни главное, – сказал он тихо. – Все эти бабы… и твой Лукьянов сегодня есть, а завтра нет. Но то, что связывает нас с тобой, это серьезно, это навсегда.
Комментировать данное утверждение я не стала, заперла за ним дверь и вернулась в кухню.
– Ценная мысль, – хмыкнул Лукьянов и пояснил: – Насчет меня и его баб.
– Ну и слух у тебя, – покачала я головой.
– Похоже, он действительно тебя любит.
– Я же рассказывала, он знает меня с пеленок. На рыбалку с собой брал, книжки читал, рисовал бегемотов.
– Потом ты подросла и стала годиться для более интересных занятий.
– Не передергивай. Это я его соблазнила. Я…
– Я помню эту трогательную историю. Что ж, займемся Игнатовым.
Пару дней я была очень занята, в основном рутинной, оттого малоинтересной работой. Изучила биографию Игнатова вдоль и поперек. Его привычки, образ жизни и прочее, прочее. Встретилась с журналистами, неофициально, конечно. Важно было, чтоб информация появилась в газетах с определением “по слухам”. Вадим Вишневский, рослый парень с большими амбициями и неуемной тягой к деньгам, вцепился в меня, как клещ.
– Говоришь, за всеми этими убийствами стоит Игнатов?
– Я тебе ситуацию обрисовала. Так что… помни главное: доказательств у нас нет, и добыть их крайне трудно.
– Хочешь заставить его нервничать?
– Конечно, хочу. Он должен себя проявить.
– Статейку забацаем в лучшем виде, можешь не переживать. Фамилию не назову, но дурак поймет, кто это. Годится?
– Ты забацай, там посмотрим.
– Это будет бомба, – мечтательно улыбнулся он. А я порадовалась за него.
Позвонила Ритка.
– У меня полчаса свободного времени образовалось, может, выпьем кофе вместе? – Тон, которым это было сказано, несколько настораживал.
– Могу приехать прямо сейчас, – предложила я.
– Давай встретимся в “Арлекино”. – Так назывался бар в квартале от места Риткиной работы.
– Хорошо, – согласилась я, прикидывая, что день грядущий мне готовит.
Выяснилось, ничего хорошего. Я очень торопилась, но Ритка все равно пришла первой. Сидела с постным видом за столиком на двоих. Молодая женщина со вздернутым носиком, в дорогих тряпках. Домохозяйка, из тех, кто не умеет считать деньги, есть и все. В общем, я лишний раз убедилась, как обманчива внешность.
– Привет, – сказала я, устраиваясь напротив.
– Ты влюбилась, – заметила она недовольно, разглядывая меня. – Глаза сияют…
– Умылась с утра.
– Слушай, ты знаешь, как я к тебе отношусь?
– Ну…
– И ты знаешь, как я отношусь к Деду. У него полно недостатков, но он – мужик. Настоящий. С характером. Это вызывает уважение у таких беспринципных существ, как я.
– Как родственное беспринципное существо не могу с тобой не согласиться.
