Наталья Никольская - Ради острых ощущений. Гремучая смесь
Он понял мой взгляд и не стал отказываться. Я быстро достала оставшийся с вечера кекс; колбаса, сыр и хлеб были уже нарезаны. Вино было очень вкусным. Павлу оно тоже нравилось.
Он рассказывал мне забавные случаи из своей жизни. Я поведала о том, как мы с Полиной обманывали учителей в детстве, выдавая себя одна за другую: Полина два раза сдавала экзамен по физкультуре, за себя и за меня, а я писала за нее сочинения и читала наизусть стихи.
Вдруг раздался страшный крик сзади. Я обернулась и чуть не упала под стол.
На пороге кухни стояла Полина. Такой разгневанной я ее еще не видела. Глаза ее метали молнии, брови были сведены, а голос был просто ужасен. Я никогда не думала, что моя сестра может так кричать.
Чего только я не услышала! Разве она не говорила мне, что с утра я буду нужна ей по важному делу? Что вместо того, чтобы помогать ей, я спаиваю ее любимого человека, которому не пить надо, а думать, как спасти свою шкуру! Что мне нельзя ничего доверить и вообще надо изолировать от общества и оставить под строгим контролем. Она даже обозвала меня пьяницей. Это было уже чересчур.
Я, конечно, понимала, что нужна Полине по делу, но ведь мы не напились в стельку? И вообще, что может случиться с человеком от бокала хорошего вина? Я хотела было высказать ей все это и даже привстала со стула, но почему-то покачнулась и чуть не упала. Хорошо, что Павел успел меня поддержать.
— Ты уже на ногах не стоишь! — орала Полина. — Хороши помощнички! Я тут ночами не сплю, бегаю, езжу, звоню, договариваюсь, а им наплевать!
Полина, наверное, еще долго бы кричала, но Павел подошел к ней, обнял и повел в комнату. Полина сразу успокоилась.
Оставшись одна, я прошла в ванную и долго плескала в лицо холодной водой. Потом тщательно почистила зубы. Вернувшись в кухню, я убрала со стола и вымыла посуду, чтобы Полине не в чем было меня упрекнуть.
Из комнаты раздавались какие-то подозрительные звуки, но я старалась их не замечать. Павел добросовестно искупал свою вину перед Полиной. Когда минут через сорок Полина и Павел вернулись в кухню, от былой вспышки гнева сестры не осталось и следа. Она разрумянилась и светилась от счастья. Мир был восстановлен.
— Оленька, милая, ну, что, ты готова? — проворковала она.
— Да, — ответила я и прошествовала в комнату за сумкой.
Павел поцеловал Полину и пожелал нам удачи. Мы вышли на улицу, Поля завела машину, и мы помчались к Жоре на работу. О том, что мы едем именно к Жоре, Полина сообщила мне по пути. Мне было все равно. К Жоре так к Жоре.
По дороге Полина сказала, что главную роль в этом мероприятии предстоит сыграть мне. Я не возражала. Поля объяснила, как вести себя с «друзьями» Павла, и я совершенно не волновалась.
О сегодняшнем утреннем инциденте не было больше сказано ни слова, чему я была несказанно рада.
Жора встретил нас, обнял и расцеловал обеих. Я сказала ему, что он в отличной форме, и Жора выразительно посмотрел на Полину, явно польщенный. Но она проигнорировала и мое замечание, и его взгляд.
— Жора, можно ехать прямо сейчас?
— Да, дорогая. Мы поедем вместе, я проведу Олю куда нужно, а мы с тобой подождем ее.
Я чуть не рассмеялась. Бедный Жорик! Он все еще не терял надежды вернуть Полину. Знал бы он, с каким парнем она встречается, перед которым он просто меркнет со своей «отличной формой»! Но я подумала, что лучше ему этого не знать, во всяком случае, пока, и не стала Жору расстраивать.
— Послушайте, — вдруг спросил он, — может быть, наконец скажете, зачем вам это нужно?
— А тебе зачем это знать? — грустно спросила Полина.
— Ну, как же, Полина, ты обращаешься ко мне за помощью, я ради тебя иду на риск, и ты еще спрашиваешь, зачем мне знать! Может быть, ты скажешь мне об этом наедине?
— Давайте поговорим все вместе. У меня нет секретов от Оли, — сказала она.
— А от меня у тебя есть секреты? — обиженно сказал Жора. — Поленька, я же тебе во всем помогаю, а ты не хочешь мне сказать, для чего мы все это делаем.
— Ну, хорошо, Жора, — сказала Полина, чтобы отвязаться от него. — Я тебе все расскажу, но ты должен мне обещать, что не станешь использовать эту информацию против нас.
Когда Жора выполнил ее требование, Полина стала рассказывать, вернее, начала бессовестно врать.
Нет, она призналась, что помогает Павлу Глазунову, но представила его моим любовником! И сказала, что это я очень просила ее поговорить с Жорой, чтоб он оказал помощь моему возлюбленному. Я выразительно кашляла на протяжении всего этого бреда, но Поля не обращала на меня внимания.
В ответ на Жорины слова о том, что Шип называл именно Полину подругой Павла, сестра ответила, что да, действительно встречалась с ним, но вскоре оба поняли, что не подходят друг другу. А вот с Ольгой, то есть со мной, у Павла установились очень близкие отношения. И сама Полина этому только рада. И теперь очень хочет помочь любимому своей сестры.
Конечно, ни один здравомыслящий человек не поверил бы в эту чушь. Но Жора поверил, потому что ему очень хотелось в это верить. Должна заметить, что Жора, будучи довольно умным человеком и ценным работником в своей области, при встречах с Полиной просто терял рассудок. Он слушал Полинины сказки, раскрыв рот. Он готов был совершить ради нее все, что угодно: от подвига до преступления, если бы был уверен, что это поможет ему вернуть жену.
Когда Полина обращалась к нему за помощью, Жора и радовался и огорчался одновременно. Радовался, так как получал возможность общения с любимой, а огорчался, потому что знал, что Полина нормально работать ему не даст. Вскоре он уже проклинал и свою работу, и Полину, заморочившую ему голову, и себя самого, не способного противостоять влиянию и чарам любимой женщины. А вредная Полина плела из него веревки. Но стоило Полине исчезнуть из его поля зрения, как Жора вновь превращался в трезвомыслящего, серьезного человека, не понимающего, как он мог позволить сделать из себя игрушку и действовать как полный идиот?
Вскоре я поняла Полинину тактику. Узнав о том, что сама Полина ни в чем не замешана, он повеселел и сказал, что с радостью поможет сестре своей жены.
— Бывшей жены, — уточнила Полина, но Жора проигнорировал эту фразу.
Машина остановилась около мрачного двухэтажного здания. Я вышла из машины вместе с Жорой, он предъявил пропуск и повел меня по темному коридору.
Войдя в одну из дверей, я увидела в углу комнаты небольшую кабинку, сплетенную из металлических прутьев, закрытую на большой амбарный замок, и сидящего в ней молодого человека, очень худого и длинного.
Наверное, это и был тот самый Шип, о котором говорила Поля. Он смотрел на нас довольно спокойно, но в его глазах притаился страх.
Когда мы с Шипом остались наедине, честно говоря, мне стало немного не по себе. У этого человека было очень неприятное лицо. Типичный уголовник. Что же мне делать? Наезжать на него, как велела Поля, или избрать другую тактику? Я решила действовать по-своему.
В конце концов, я психолог и лучше Полины знаю, как вести разговор с человеком. Я видела, что Шип ужасно боится чего-то, и начала разговор с ним очень мягко.
— Сколько вам лет? — спросила я.
Шип явно не ожидал такого вопроса.
— Двадцать восемь, — ответил он хриплым от долгого молчания голосом.
Я грустно покачала головой:
— Витя, вы можете помочь себе сами. Я точно знаю, что Павла Глазунова не было с вами в тот вечер, когда убили Маслова.
— Откуда? — быстро спросил Шип. — Хочешь сказать, что он был с тобой, да? Так тебе не поверит никто, ты лицо заинтересованное.
— Вы ошибаетесь. Я не Полина, — отчеканила я. — И я не имею к Глазунову никакого отношения. К тому же следователь Овсянников меня очень хорошо знает. И мне он поверит.
Да и как не поверить, если, кроме Полины Снегиревой, нашелся свидетель, находившийся в районе Вишневки в тот момент, когда привезли туда Маслова, — я, конечно, выдумала этого свидетеля. Ну а что оставалось делать? В такой ситуации приходится забывать о врожденной честности.
— Свидетель видел, что вас было четверо, включая Маслова. Увидев фотографию Павла Глазунова, этот человек уверенно заявил, что его не было среди вас. Так что вам лучше самому признаться.
— Да? И смертный приговор себе подписать? — поднял глаза Шип. — А за что? Я не убивал его! Я вам точно говорю! Когда мы уехали, он был жив! И никаких смертельных ран и ушибов у него не было. Его просто слегка отпи-нали!
— Вы уверены, что слегка?
— Ну, не совсем слегка, но не настолько, чтобы он умер. А по голове мы его вообще не били!
— Витя, если вы хотите выбраться из этой истории, я советую вам все рассказать. Честно. Мне одной. Без следователя, без протокола. Если вы его не убивали, то нужно найти того, кто это сделал. Мне вы можете доверять. — Я говорила так, как, наверное, говорила бы мать с сыном в подобной ситуации.
