Кирилл Казанцев - Рыба гниет с головы
– Е… – Антон раздосадованно хлопнул себя по лбу ладонью, когда они проехали буквально квартал и свернули на другую улицу. – Я же паспорт забыл! Вот дурья башка! Стой, мужик!
Водитель послушно остановился, и Антон, сбросив ремень безопасности, мгновенно вылез из кабины, бросив на ходу:
– Извини, мужик, не случилось тебе заработать. В другой раз. – И, быстрым шагом направляясь к жилым домам, свернул в ближайший двор.
Ехать на «частнике» в его планы не входило с самого начала. Во-первых, патруль мог не увидеть номера машины, но марку и цвет передать по рации. Теоретически их на этой «шестерке» могли задержать через пару минут на любом перекрестке. Да и с водителем он не хотел разборок, потому что денег у него в нужном количестве не было, чтобы рассчитаться за поездку.
Но убираться из этого района следовало в любом случае. Патрульные могли сообщить о том, что видели похожего по описанию возле поликлиники. Быстрым шагом Антон прошел двор, вышел на соседнюю улицу и, к большому своему удовольствию, увидел маршрутное такси. Желтая «Газель» с номером маршрута остановилась. Антон запрыгнул внутрь и стал прикидывать, куда этот маршрут его вывезет. Ему повезло, потому что «Газель» направлялась в пригород к дачному поселку. Его это очень даже устраивало.
И только когда убедился, что за все время поездки никаких подозрительных машин в поле зрения не показывалось, он спокойно вышел на конечной остановке. Теперь надо было все осмыслить. Ясно, что вариант с доктором из травмпункта ничего не дал. Ладно, зайдем с другой стороны. Можно даже забраться ночью в регистратуру и спокойно переписать данные. Но каков доктор-то!
Мысли опять вернулись к последнему разговору, и неприятный осадок от него никак не хотел исчезать. Антон пытался самыми разными способами убедить себя, что это он боец, что это его выбор, его борьба. Что простой люд совершенно не обязан… Черт, обязан! Не прозябать же мы пришли в этот мир, не коровы же мы, смысл жизни которых сводится к тому, чтобы потолстеть на тучных полях да помереть под ножом мясника в положенное время.
Мы – люди, думал Антон, мы в ответе за тот мир, в котором живем. Пусть философы упражняются друг перед другом в оригинальности подходов, пусть утверждают, что в мире должно быть равновесие, что борьба добра и зла заложена в самой сути природы. Пусть, и это лишний повод, чтобы бороться со злом. Если не бороться, то равновесие нарушится, миром завладеет зло. Это же так просто понять, ведь яснее ясного, что нейтральной позиции не может быть в природе по сути, не предусмотрена она ею. Либо ты за добро, либо за зло!
Антон шел по проселку через лес, потом вышел на опушку. Дорога впереди вилась по полю, на котором давно уже никто ничего не сеял. Бескрайнее поле, вон слева деревенька жмется дворами вокруг пруда, вылезая на косогор. Вон почерневшие и покосившиеся кресты кладбища. Погост! Антону вдруг захотелось сесть и посидеть некоторое время. Он нашел на опушке поваленное дерево, уселся на него, свесив ноги, и облокотился спиной о другое дерево.
Природа, родные леса и поля. Знакомые с детства слова, которые в детстве ничего не значили. Просто слова, которым тебя учили взрослые. А ведь… Антон посмотрел еще раз на проселочную дорогу, на поле, на березки, свесившие свои ветки на опушке леса, на деревеньку, в которой, наверное, уже остались одни старики. Потому и погост такой почерневший и покосившийся. Давно, видимо, никого не хоронили. Кстати, и погост тоже! Там лежат предки, не важно чьи, просто те, кто жил здесь раньше.
И Антон почувствовал, что с ним произошло какое-то изменение. Что-то сменилось внутри: то ли вектор, то ли полюса, то ли он поднялся на ступеньку выше и посмотрел на окружающий мир с другой точки. Ведь вот оно… Родина! Мы всегда произносили это слово, а в голове представляли место, где живем. А ведь это понятие гораздо шире. Родина – это не твоя удобненькая, комфортабельная квартирка с холодильником, плитой, сплитсистемой «Самсунг» и стиральной машиной. Не телевизор, в который ты пялишься каждый вечер, и не унитаз, на котором ты просматриваешь газету каждое утро. Это мир, это люди, это среда обитания. Воздух, который ты с удовольствием вдыхаешь, солнце, которому ты радуешься, вот эта проселочная дорога, тоскливая, как степной ветер. И, опять же, люди. Миллионы людей, кого ты называешь земляками. Землячок – от слова «земля», которая тебя родила, по которой ты с детства ходишь, места, к которым привык. Еще и могила мамы…
Нет, не прав этот врач из травмпункта. Свой мир, твой мир, наш общий мир… И какого хрена в нем завелась какая-то гадость, которая считает себя вправе гадить, делать другим больно? Да любой организм всегда отторгает инородное тело, инфекцию, борется с ней. Я вам покажу, как надо бороться, как надо с ними воевать!
Сергей Викентьевич уехал в Сарапинск, районный отдел здравоохранения с каким-то отчетом. В городе он собирался задержаться до утра, потому что у них там какая-то встреча намечалась, то ли выпускников, то ли еще кого. Антон сидел с Антониной на кухне и пытался думать о своих делах. Женщина, наоборот, казалось, упорно решила сегодняшний вечер посвятить сексуальным утехам. Это чувствовалось во всем, в походке, в движениях, взглядах, интонациях голоса. Только что, как кошка, не ластилась.
Антон был не особенно против этого, понимая, что никакого будущего у их отношений нет. И Тоня это понимала. Смущало Антона то, что он начинал к ней привыкать. Умом понимал, что это связано с близостью, обладанием ее телом. Наверное, расставаться будет тяжело.
А еще Антон думал о Быкове. Как там Алексей Алексеевич пережил его неожиданную пропажу в тот злополучный вечер? Наверное, всех на ноги поднял. Сколько времени он ничего не знал о своем сотруднике? Да, три дня. Это потом Антон разыскал интернет-кафе и на последние двадцать рублей купил себе возможность посидеть за компьютером. Тогда-то он и отправил Быкову на его электронную почту письмо, сообщив, что жив и здоров. А вот о делах, которые заставляют его не возвращаться и из-за которых он скрывает свое местопребывание, он рассказывать шефу пока не стал, ограничился тем, что сообщил о следе, ведущем к массовым преступлениям, и что помощь Быкова ему понадобится в самый ближайший момент.
Можно было бы и подробнее написать, но кто знает, вдруг Быков сорвется и полетит сюда, вдруг строго прикажет возвращаться и не лезть? Вдруг модератор прочтет электронное письмо, или оно станет другим способом доступно местной полиции? Нет уж, если не знаешь, насколько рискуешь, то не рискуй совсем. И Антон не написал, где он и чем занимается. То, что ему влетит от начальника, он не сомневался, но бросить начатого не мог.
Телефонный звонок заставил Антонину вздрогнуть. Она взяла со стола свой мобильник, и лицо ее потеплело, когда высветился номер ее отца.
– Да, папа.
– Тоня, Антон там? – Его напряженный голос напугал женщину. – Дай ему трубку.
– Папа, а что случилось?
– Дай ему трубку! – отрезал Сергей Викентьевич. Дочь давненько не слышала от него таких жестких интонаций.
– Антон! – Чувствовалось, что старик прикрывает трубку ладонью. Фоном слышна была музыка и громкие голоса. – Антон, беда случилась! Помнишь, ты ходил на станцию «Скорой помощи»? Ну, к Нине-диспетчеру?
– Помню, помню! Что стряслось, Сергей Викентьевич?
– Нина со своей подругой поделилась, а у той сын… В общем, у них в компании подобное дело было. Ну, с полицией. Парня там одного забирали и… ну, ты понимаешь. Вот он и загорелся. Короче, Антон, парнишка перефотографировал несколько страниц журнала вызовов с данными пострадавших в отделах полиции.
– Здорово! – обрадовался Антон. – Спасибо вам, Сергей Викентьевич.
– На душе у меня неспокойно, Антон. Беду чувствую, что ли. Ты бы приехал, забрал бы… как это называется… карту памяти, что ли, из фотоаппарата.
– Говорите адрес, сейчас я что-нибудь придумаю.
– Земляничная, четырнадцать. Это возле старого Ремзавода, там коттеджи, между Садовой и Металлистов. Дом увидишь, у него крыша свежевыкрашенная. Да и шумно тут, столы на улицу вытащили, музыка играет.
Антон вернул Антонине трубку и бросился в свою комнату одеваться. Она тихо вошла следом, остановилась, прислонившись к косяку, и поджала губы. Почему же с ними всегда так сложно? Антон никогда этого не мог понять. Ведь все же люди, все сделаны из «одного теста», а понимание важности и неважности такое разное. Почему женщинам всегда нужно объяснять, доказывать… Хотя они нам тоже объясняют и доказывают свое. А когда до нас не доходит, просто делают то, что собирались, независимо от того, поняли мы или нет, согласны мы или нет.
– Это важно, Тоня, – сказал Антон, накидывая куртку и подходя к ней. – Я должен ехать.
– И до утра это, конечно, потерпеть не может? – спокойно, но с легким сарказмом спросила Антонина. – Дом сгорит, поезд уйдет?
