Бен Ричардс - Серебряная река
Ник позабыл о последствиях пикника в Брикстон-Хилле. Он был немного пьян и необдуманно высказал Кейтлин суждение, заметно оскорбившее ее. Всю обратную дорогу Ник пытался отказаться от своего едва ли допускающего различные толкования заявления или хотя бы изменить его. «У тебя даже не хватает храбрости отстаивать свои убеждения», – презрительно заявила Кейтлин, когда он извивался, пытаясь избегнуть осуждения, которое так глупо навлек на себя.
– Я помню, что Тони был довольно скучен и у него была ужасная подружка, – сказал Ник провокационно.
– Ну, тогда радуйся, что тебе не приходится иметь с ним никаких дел.
Ник знал, что странное рассудочное спокойствие и крайний гнев иногда шли в Кейтлин рука об руку. Он понимал, что ступает по очень тонкому льду.
– Хочу свинку! – хныкала Роза.
– Я, кажется, велел тебе завтракать! Ешь завтрак, и ни слова больше. Ты слышала меня?
Роза заплакала. Кейтлин презрительно посмотрела на Ника и вынула Розу из кресла.
– Пойдем искать поросенка, – сказала она. – Но не садись на него, иначе ты сломаешь ему ножки. У него маленькие ножки, так же как и у тебя. Что случилось бы, если бы я села на тебя, а?
Роза начала смеяться, а Ник остался в кухне один. Он с раздражением стал убирать со стола, услышав шумное шарканье поросенка по полу в гостиной и заливистый хохот Розы. Вернулась Кейтлин и посмотрела на Ника.
– Я скоро уезжаю, – холодно заявила она. – Так что попрощайся с Розой.
– Ты точно не пойдешь со мной вечером?
– Нет. Я думаю, что тебе лучше побыть некоторое время одному.
– Какая трогательная забота с твоей стороны. Возможно, ты права.
Внутренне закипев, Ник выскочил из кухни.
– Я хочу сказать, что в следующем сезоне будет от трех до четырех команд. «Челси» там, конечно, будет, но других команд я навскидку не вижу… Привет, Ник. Не думаю, что старые добрые «QPR» вернутся в лидеры.
Ник недовольно кивнул Марку, бросая куртку на спинку стула. Он устоял перед желанием наехать на Марка за болтовню о футболе. Ник очень не любил приходить на работу в состоянии ссоры и часто звонил Кейтлин в течение дня – не потому, что искренне сокрушался, а потому что ему трудно было сосредоточиться, если он был в раздражении и вел молчаливые дебаты со своим невидимым противником.
– Миссис Клеменс согласилась дать интервью, – сказал Марк. – Она довольно-таки омерзительна. Спрашивала, сколько ты ей заплатишь. Но зато может встретиться с тобой на следующей неделе. Она живет на Мейнор-Парк. Перезвони ей сам.
– Спасибо, Марк. Молодец.
Ник стал читать распечатку интервью.
Они говорили о внутреннем враге и, казалось, объявили нам войну. У меня нет сомнений, что Рон Драйвер стал жертвой тщательно разработанного плана, потому что был на стороне шахтеров. Он продолжал поддерживать забастовку, проводимую членами профсоюза. Все знали, что Рон Драйвер не был коррумпирован. Люди забыли, что происходило в восьмидесятые: тогда творились очень темные дела, многие занимались бог весть чем…
Ник собрал бумаги и направился в монтажную комнату.
Поездка в тюрьму оказалась неприятной, как Ник и предполагал. Уондсворт был, по мнению Ника, ужасным округом, если учесть его правый муниципальный совет, крайне угнетающую тюрьму и практическое отсутствие общественного транспорта. Даже название звучало уныло. Небо было сплошь затянуто тучами, и накрапывал дождь; люди, сгорбившись, стояли на автобусных остановках, как бы подавленные городом и нависшим над их головами тяжелым серым небосводом.
В конце концов Ник решил проделать довольно долгий путь пешком, а не ждать автобуса. Он вспомнил, что нужно купить сигареты, и остановился у маленького газетного киоска, верхняя полка которого была так плотно забита порнографическими изданиями, что они начинали соскальзывать. Пахло типографической краской и несвежими конфетами. Обычно Ник курил «Silk Cut», но сейчас он решил купить «Bensons».
Знакомое дурное предчувствие охватило его, когда он увидел длинную стену викторианской тюрьмы и зарешеченные окна. Он вспомнил, как работал в Манчестере во время бунта в Стрейнджуэйз. Он ехал мимо тюрьмы, видел тени людей на крыше, и это наполнило его необычным страхом, вызванным нереальностью этой анархии, тенями, движущимися там, где их быть не должно, ночным холодом и тем, что он представил себе свалку, которая возникнет в тюрьме перед тем, как порядок будет неизбежно восстановлен властями.
Ник ждал в очереди вместе с другими посетителями, разглядывал собак с безучастно высунутыми языками. Он вытерпел утомительный обыск и наконец прошел в ту секцию, где ждали одетые в форменные спортивные фуфайки и теннисные туфли заключенные. Стулья перед ними постепенно заполняли жены, подруги, дети, которые кивали и улыбались, замечая своих. В комнате пахло вымытыми полами, и даже тюремщики, казалось, скучали.
Ник поинтересовался, кто здесь Крис Гейл. Ему указали на высокого мужчину, развалившегося в пластиковом кресле и небрежно поглядывающего вокруг. Это был красивый, худой, длинноногий мужчина с золотистой кожей, волосами до плеч и в маленькой эспаньолке. Ник обратил внимание, что у него очень большие ступни.
– Крис Гейл? – Ник протянул руку. Мужчина неторопливо взглянул на него и довольно вяло пожал руку.
– Вас прислал Джордж, – констатировал он.
– Верно, – Ник сел.
Он предложил Крису сигарету, но тот презрительно отказался.
– Не люблю отравлять тело или мозг ядами, – сказал Крис.
– Это правильно, – ответил Ник, чувствуя, как нарастает напряжение.
– Табак существует для дураков. Нам его давали, когда отправляли на войну. Битва при Сомме – там гибли миллионы. Теперь нас убивают этим, – сурово продолжил Крис.
«Хорошо, ты сам не куришь, ханжа проклятый! Но ко мне-то чего прицепился?» Ник ненавидел всяких проповедников.
– Полагаю, надо начать с того, что произошло в ночь убийства, – предложил Ник.
– Стало быть, вы предполагаете, что было совершено убийство.
Ник внимательно посмотрел на Криса. Он начинал испытывать раздражение. Крис пристально посмотрел на него в ответ. В его глазах виднелись золотистые крапинки, как у большой кошки.
– Ну, не сам же он себя затоптал, – Ник был почти резок.
– Все зависит от того, что вы считаете убийством. То, что называют убийством в этом обществе, может оказаться чем-то совсем иным. Вы пользуетесь своими определениями. То, что вы считаете убийством, в моей интерпретации может означать совсем другое.
Очевидно, в тюрьме Крис стал философом. Ник начал опасаться, что теперь они целый час будут спорить о том, не является ли тюрьма также метафорой для передачи состояния человека и действительно ли каменные стены и железные прутья необходимы для тюрем и клеток. Еще больше Ник обеспокоился, когда Крис заговорил о существовании ангела-хранителя. Он был абсолютно уверен, что тот занимается его судьбой независимо от действий Ника или Джорджа.
– Как вы считаете, почему Джордж так хочет, чтобы я вам помог? – спросил Ник, когда ему удалось вставить слово.
– Джордж полагает, что однажды я спас ему жизнь. Но я был лишь средством. Мы работали вместе. Он думает, что обязан мне жизнью. Можно не замечать своего ангела, но он всегда рядом.
Ник мысленно отметил, что нужно будет расспросить об этом Джорджа, потому что у того скорее можно будет получить вразумительный ответ. Он постарался вернуть Криса к теме убийства и отвлечься от небесных телохранителей.
– Вы знакомы с Джоан Салливан? – спросил Ник.
Этот вопрос, по крайней мере, встряхнул Криса. Он посмотрел на Ника почти враждебно, как будто тот не имел права называть ее имя.
– Да.
– Имела ли драка с Натаном Клеменсом какое-то отношение к Джоан? Вы поссорились из-за нее?
Крис свирепо уставился на Ника и стиснул зубы.
– Ссориться из-за Джоан… с ним? С этой гнидой? Ну это вы хватили… Что называется – попали пальцем в небо. Вот что, давайте договоримся: я больше не касаюсь ее имени и очень прошу вас тоже его не произносить. Я вывел парня на улицу, потому что на него пожаловались. Да, я вывел его наружу, стукнул несколько раз и разбил ему нос, отчего на моих ботинках и была кровь, из-за которой полиция подняла такой шум. Потом вышли люди и велели, чтобы я прекратил, мол, достаточно. И я ушел обратно. Когда я оставил парня, он стоял и ругался, держась за свой страшный большой нос. Когда я уходил, он был жив-живехонек.
– Это Джоан Салливан пожаловалась на него? Крис снова сжал зубы и демонстративно отвернулся.
– Ладно, о ней вы говорить не хотите. А как насчет Терри Джеймса?
– Это мой палач, который ходит у меня за спиной. Понятно, что я хочу сказать?
– Не совсем.
– В Китае или где-то там еще, когда приговаривают человека к смерти, то палач ходит сзади него с мечом. Никто не знает, когда произойдет казнь. Могут пройти часы, дни, недели. И вдруг – раз, и голова с плеч. Но приговоренный не знает, когда это произойдет, и сходит из-за этого с ума. Но я не сойду с ума, потому что мой ангел хранит меня.
