Кирилл Кудряшов - Из последних сил
Один раз он уже просчитался. Упустил из-под своего контроля Витю, которого считал абсолютно надежным, предсказуемым и безотказным. Как бы не повторить той же ошибки с Некрасовым… Юра знает слишком много и оттого, видимо, плохо спит. А когда человек плохо спит, у него в голове зарождаются мысли, которые он старательно думает! И может додуматься до неправильных действий!
Когда все закончится, надо будет крепко подумать, как быть с Юрой. Подумать… Пока еще только подумать. Но очень может быть, что он примет радикальное решение. Из его бизнеса на пенсию не уходят… Желающих соскочить гораздо чаще уносят, чем они уходят своими ногами.
— Поехали в отель, — сказал Шрам, вкладывая в счет деньги, — пока все равно ничего не происходит, новых идей нет. Может Юра его сейчас найдет? Юра у нас всех находит…
Но нашел Витю не Некрасов. Новости снова пришли через знакомых Крайнова в полиции. Как и несколько часов назад он влетел в комнату Шрама.
— Шрам! Четыре трупа неподалеку от Тальменки. Снова из второго отделения приятель позвонил, я его попросил меня информировать обо всех странных делах. Это не их дело, это уже компетенция областного УВД, но до него просто информация дошла о четырех очень необычных трупах.
— Что в них необычного?
— Четверо парней, типичные гопники-спортсмены, у двоих — условные сроки, у одного — погашенная судимость. Все четверо как-то оказались в одном месте, в маленькой рощице неподалеку от трассы на Барнаул. Трое — с битами, один — с топором.
— Разборка?
— Что-то вроде. Все четверо — мертвы. У одного битой проломлена голова. Другой упал затылком на острие топора. Именно упал, это я сейчас не шучу. Характер травмы такой, как будто он действительно нечаянно упал на лежащий топор, его голова не выглядит так, словно его ударили по затылку, а потом уложили. Мне потому и позвонили, слишком странные смерти. Третий подавился пятирублевой монеткой — несчастный случай! А четвертый — разбился на машине неподалеку от первых трех. Так разбился, что его до сих пор из салона вытаскивают, по частям, скорее всего.
— Ребята подрались, первый проломил второму голову, третий от испуга случайно упал на топор, четвертый, увидев это, от удивления подавился монеткой и единственный выживший, первый, испугался и попытался уехать, да так быстро, что разгрохался в хлам?
— Да. Одно убийство по неосторожности и три несчастных случая. Три трагические случайности! Настолько случайные, что по ним и уголовное дело заводить не стоит. Да и по первому трупу оно сразу зайдет в тупик — подозреваемых трое, но все мертвы.
Шрам думал не больше минуты.
— Он едет на Алтай! Значит так… Двоих своих ребят отправь туда на машине, самых надежных и самых умных. Пусть едут не спеша, внимательно, пусть останавливаются на каждой бензоколонке и спрашивают, не видел ли тут кто нашего героя. Информацию им выдай дозированно: дай фото Вити и его заложницы и номер и марку машины. Вряд ли они что-то интересное насобирают, но хоть след проверят, действительно ли он тут проезжал. Исключим, если получится, даже малейшую вероятность того, что мы идем по ложному следу. Если ВДРУГ они его найдут… Вдруг… Мало ли, вдруг он в каком придорожном отеле остановился… В общем…
— Ничего не предпринимать, только информировать тебя?
— Да. За попытку захвата я им сердце ложкой вырежу сам.
— Если они еще живы будут… — вставил Крайнов.
— Да. Дальше… Юре передай, чтобы отдал распоряжение готовить самолет к вылету. Стартуем в Горно-Алтайск. Но сначала… Позвоню-ка я Горбунову.
— Думаешь, его ребята?
— Есть такая вероятность… Ну-ка…
Шрам чувствовал, как сердце начинает биться быстрее. Чувствовал, как в крови прибывает адреналин! Он напал на след, он снова был в драйве, в погоне, обреченной на успех. Он найдет его, своего специалиста по несчастным случаям. Найдет и выполнит договор с ГРУ. Выполнит и победит. Так было всегда, начиная с той схватки с афганцем, оставившим ему шрам, давший ему имя.
— Коля, здравствуй.
— Здравствуй, Шрам! — ответила трубка знакомым голосом, отчаянно пытающимся скрыть испуг и старающимся говорить твердо, но не настолько твердо, чтобы собеседник принял этот тон за вызывающий.
В который раз Шрам с легкой грустью вспомнил Гранита. Васильев всегда был тверд, и телом, и духом, и голосом. Ни перед кем не лебезил, никого не боялся, но многих уважал, и сам заслуживал уважения.
— Коля, ты не слышал еще про происшествие возле Тальменки?
— Нет. А что там произошло?
— Убийство и три несчастных случая!
— Кто-то из твоих ребят?
У Шрама было лишь предположение, основанное больше на интуиции, чем на логике. Горбунов был единственным, кто знал о том, что он ищет Витю. Единственным, у кого была возможность отправить кого-то за ним, чтобы схватить. И единственным, кто не знал, на что Витя способен.
— Нет, Коля, из твоих! Я тебе что говорил на счет Вити?
— О чем именно, Шрам?
Вот теперь голос Горбунова дрожал, как провода на ветру. Значит в точку. Значит, его работа… Чего он хотел добиться? Возомнил, что раз Шрам лично приехал, чтобы найти своего сбежавшего киллера — этот киллер что-то знает? Наверняка… И решил поймать его и выведать, чем так ценна эта информация!
— Коля, где ты сейчас?
— Дома, а что?
— У тебя 30 минут на то, чтобы оказаться в отеле «River Park» и рассказать мне все. Не успеешь, или не расскажешь — пеняй на себя. Время пошло!
Шрам отключился и перевел взгляд на Крайнова.
— Вот ведь сука, а? Если бы не я — он бы давно в земле лежал, а он…
— Что он сказал?
— Ничего. Пока. Но это Коля, его работа. Поиграть со мной решил, сучонок… Когда вся эта чехарда закончится, ты уберешь этого ублюдка. Сам, или найдешь кого-то — мне все равно. Этой падле конец! Но сначала он мне все расскажет! Как на духу выложит… Передай всю информацию Юре и собирай вещи. Час на беседу с Колей, час на дорогу… Через два часа вылет. Работаем, Стас! Работаем!
* * *Горы показались уже на подходах к Горно-Алтайску, оправдывающему свое название. Виола ожидала, что горы величественно покажутся вдалеке, а потом будут постепенно и не торопясь приближаться — такие большие, могучие, несокрушимые… И, конечно же, прекрасные в свете заходящего солнца! А они просто появились где-то впереди, совсем рядом, неожиданно и словно из ниоткуда. И не было в них величия и древней мощи, не прятались в их ущельях каменные великаны из мира Толкиена… Алтайские горы не дышали мертвой мощью, они дышали спокойствием, силой и жизнью. Их склоны были зелеными и яркими, а не каменными и мрачными. На этих склонах и у их отрогов не могли жить злые духи — только добрые, благословляющие каждого, кто попросит у них помощи.
В институте, на лекциях по философии, преподаватель вскользь касался алтайских религий, и Виола смутно помнила что-то из этого курса. За каждым перевалом — свой род и свой клан. У каждого клана — своя легенда. Катунь будет называться Катунью на всем своем течении, и каждый из живущих вдоль нее родов будет верить, что Катунь была прекрасной девушкой, благодаря вмешательству высших сил обратившейся в реку, но за каждой горой эта легенда будет разной! Где-то Катунь была безродной рукодельницей, осмелившейся перечить могущественной колдунье, ханше Талде, где-то — дочкой хана, бросившейся с обрыва вместе с простым пастухом Бием, чтобы хотя бы после смерти быть вместе с любимым. Но во всех мифах было общее, роднящее их начало.
Греческие боги жили на недоступном Олимпе, предаваясь разгулу и пороку, время от времени спускаясь на землю, опять же, чтобы поразвлечься. Например — соблазнить, а то и просто изнасиловать смертную женщину, наплодив бастардов-полубогов. Алтайские боги были совсем не такими… Не подобными человеку, а мудрыми и близкими к природе. Собственно, они и были частью природы, и именно ей и поклонялись Алтайцы.
Древним людям, населявшим эти горы, не нужны были церкви и капища. Куполом их храма было голубое небо, а иконами — реки, озера и родники. Греки и Римляне жили в городах и смотрели на небо, ища бога там — далекого, непостижимого и сурового. Алтайцы не искали бога и не ждали чудес. Они видели их каждый день! Живительная влага родника, приятная прохлада озера, плодородная земля, дающая жизнь — вот их чудеса.
И, миновав Горно-Алтайск, Виола чувствовала, как меняется что-то в ее душе, как в нее проникает покой и умиротворение, вытесняя страх, прочно обосновавшийся в ее душе с того момента, как она увидела самопроизвольно сгибающуюся пополам монетку. Одно время казалось, что этот страх ушел, растворился и забылся. Разговаривая с отцом, Виола была искренна — она в самом деле считала, что ей ничего не угрожает и она просто съездит со своим новым знакомым на Алтай, дабы скрасить ему выходные и узнать о нем побольше. Впрочем, она и сейчас не видела угрозы лично для себя. Но страх все равно жил где-то под сердцем… Он прокрадывался в голову то в облике парня с битой, судорожно пытающегося откашлять у себя из горла застрявшую там монетку, то в облике «Девятки», на предельной скорости врезающейся в опору ЛЭП.
