Кирилл Казанцев - Когда-нибудь я ее убью
По дороге, болтаясь в колеях, ехала машина, красная, яркая, как импортное яблоко, красивое снаружи, гнилое внутри. Ехала аккуратно, медленно и уверенно, остановилась напротив Егора и встала. Тот не двигался, ждал, что будет дальше, рассматривал алую «морду» дорогой иномарки и диски в форме ромашек на передних, чуть вывернутых колесах, прикидывал, кто бы это мог быть. В голову ничего путного не лезло, да скоро из нее последние мысли вымело налетевшим порывом ветра. Вика закуталась в шубку, спрятала руки в рукава, но Егор на девушку не смотрел, не отводил глаз от иномарки и от Ритки Алтыновой, что вышла из машины и стояла у открытой дверцы.
И улыбалась ему, улыбалась так, точно они расстались только вчера и договорились встретиться сегодня, так, точно и не было этих трех лет и всего остального. Ритка поправила длинную гриву, что лежала на плечах, откинула ее назад знакомым движением, шагнула к нему, но поскользнулась на колдобине, схватилась за дверцу и засмеялась, глядя на Егора.
— В дом иди, я скоро, — сказал он Вике, но та не шелохнулась, смотрела на Ритку и снова прикусила губу.
— Давай, давай, там меня жди, — Егор почти втолкнул Вику в калитку, закрыл на ключ и пошел к машине. Оглянулся на ходу — так и есть, Вика не ушла, смотрит, приподнявшись на носки, через забор, а Ритка, царственно откинув голову, отвечает таким же изучающим взглядом. Их разделяла всего-то пара метров, Егор подошел, встал напротив, повернувшись к Вике спиной. Ритка подняла голову, глянула на него снизу вверх и улыбнулась так, как делала это всегда, так, как ему нравилось, сказала просто и весело:
— Привет. Давно не виделись. Как ты?
Егор не сразу понял, о чем это она, смотрел на Ритку, на ее загорелое лицо, умело подведенные зеленые глаза, яркие губы, смотрел и все никак понять не мог — это точно она или только кажется?
Она, точно, даже пахло от нее так же, сладкими духами, но не с ноткой свежести, как тогда, а приторно, но умеренно, даже приятно. И чувство такое, точно с каждым шагом во времени назад проваливался, как не было этих трех лет, словно и не расставались они. И ведь сколько вспоминал ее потом, сколько думал об этой встрече, целую речь приготовил, да забыл все и сейчас не помнит, хоть убей. Да и неважны слова, и давно все остыло, главное — она стоит рядом и смотрит, как только она одна умеет. А Ритка облокотилась на крышу иномарки и разглядывала Егора с головы до ног, но не оценивающе, точно тоже не была уверена, он ли это.
— Нормально, — сказал Егор, — у меня все хорошо.
Хотел спросить «а ты как?», но прикусил язык. Чего спрашивать, когда все заранее известно, да и она далеко не дура, понимает, что он давно в курсе. Ритка улыбалась как ни в чем не бывало, глянула Егору за спину, чуть скривила губы.
— Здесь теперь живешь? Хорошее место, я помню.
Конечно, помнит, сколько раз тут ночки коротали, и летние, и зимние, и все прочие, и действительно нравилось ей тут, даже в огороде что-то сажать пыталась, правда, загнулось все, она еще переживала по этому поводу…
— Да, — больше слов не нашлось, Егор стоял напротив Ритки, тоже взялся за дверцу, смотрел, правда, в сторону. Вот и свиделись, мечта сбылась, что дальше? А ничего, пустота и мрак, и ожидание завтрашнего дня, и неизвестно, что он преподнесет, хорошего будет мало, это точно.
— И как вы тут? Не мерзнете? — в голосе Ритки появилась усмешка, она посмотрела на Егора и тут же отвела взгляд.
— Нормально все, — повторил Егор, чувствуя, как поднимается в нем смешанная с обидой злость, но не давняя — новая, злость и на себя, и на Вику, и на свою жизнь, и на этот чертов ветер, что снова поднялся и налетел из ниоткуда. Ритка поежилась, подняла высокий воротник и сказала:
— Егор, давай поговорим. Мы давно не виделись, нам есть что сказать друг другу…
— Да ладно! — усмехнулся он. — И что же?
Молчит, отвернулась, снова поправляет сбившиеся под ветром волосы и посматривает вбок, на его участок. Егор ждал, Ритка молчала, потом вздохнула и беззаботно улыбнулась.
— Нет, так нет, я не настаиваю. Извини, что помешала. Пока.
Подобрала полы длинной шубы, села за руль и приготовилась захлопнуть дверцу, но Егор не отпускал ее. Держал, глядя на Ритку, чувствуя, что готов убить и ее, и любого, кто подойдет на выстрел; та смотрела ему в глаза, и Егор не выдержал, отвернулся.
— Если ты не хочешь, то не будем, — повторила Ритка еле слышно, — я думала, что ты… еще помнишь меня. Я была неправа, прости, пожалуйста. Я больше не буду тебе мешать.
Отвела взгляд, смотрела на забор, на яблоню за ним, потом потянулась вперед, и из машины послышалась музыка. Тихая, медленная, знакомая — Егор даже глаза прикрыл, так сильно было наваждение, и поделать с ним ничего не мог.
— В доме неудобно, — сказал он, не глядя на Ритку, — я не один.
Та перегнулась через сиденье и открыла соседнюю дверцу, посмотрела на Егора снизу вверх.
— Садись. Мы просто покатаемся, и я верну тебя обратно, она и соскучиться не успеет.
Егор обошел иномарку и сел рядом с Риткой. Сидел, молчал, глядя перед собой на дорогу, слушал музыку, что доносилась из магнитолы. Машина тронулась с места, покатила по кочкам и выбоинам, закачалась на них, героически преодолевая преграды и цепляя лед подвеской. Проехали мимо его участка, Егор оглянулся — во дворе никого не было.
Выехали наконец из сугробов, выбрались на трассу, Ритка вырулила в левый ряд. Стрелка на спидометре клонилась к цифре двести, Егор глянул на нее только раз и больше не поворачивал голову, смотрел в окно. На душе было как-то мутно и неспокойно, точно спал после тяжелых суток и проснулся посреди дождливого дня с тяжелой головой. Соображать та начисто отказывалась, картинка потеряла четкость, звуки — остроту, и Егор уже не совсем понимал: машина летит по дороге, или полотно само стелется ей под колеса, и мелькает по краям лес. Ритка скорость не сбавляла, и Егор уже решил спросить, далеко ли та собралась, как иномарка вильнула вправо на прилегающую дорогу, покатила, снижая ход, и остановилась у придорожной забегаловки. Парковка была забита машинами, в основном фурами, которым запретили передвигаться по столице днем, и водилы коротали время в кафешке. Яркая двухместная машина смотрелась среди них канарейкой, затесавшейся в стаю ворон, как и сама Ритка. Вошла в забегаловку, царственно огляделась и, не обращая внимания на взгляды обалдевших посетителей, подошла к стойке. Егор шел следом, на Ритку не смотрел, наблюдал за реакцией окружающих. Ничего не изменилось, Ритка, как всегда, притягивала к себе взгляды всех мужиков, оказавшихся поблизости, притягивала просто одним своим видом, тем, как шла, как поправляла волосы, и все откровенно пялились на нее. Сначала, помнится, это его бесило, но потом привык, принимал как должное. И сейчас шелохнулось внутри что-то вроде ревности, но слабо, едва заметно, и почему-то это было ему неприятно.
Ритка на окружающих внимания не обращала, подошла к витрине, за которой насупилась тетенька в зеленом переднике поверх теплого свитера, повернулась к Егору.
— Я замерзла, — заявила она, разглядывая бутерброды на тарелках, подозрительного вида колбасу и сыр на них, шоколадки и прочую дешевую снедь. Заказала два стаканчика кофе, забрала их у хмурой продавщицы и пошла через зал к свободному столику, что помещался у дальней стены. Отсюда, как с «камчатки», просматривался весь зал, Егор уселся на пластиковый стул, глянул на одного самого настырного мужика в «спортивке» и штанах с лампасами. Все остальные, насладившись, отвернулись и принялись обсуждать увиденное, а этот все пялился на Ритку с отрешенно-сосредоточенным видом. Перехватил взгляд Егора, сглотнул, точно жаба комара проглотила, и уткнулся носом в свой стакан, откуда хлебал остывший чай.
Ритка, якобы ничего не замечая, устроилась на стуле, подобрав полы длинной шубы, чтобы те не касались грязного пола, и принялась размешивать сахар в кофе, от которого явственно несло жженкой. Егор взялся за свой стаканчик, глянул в него и отставил пока, откинулся на спинку стула и смотрел в окно, уже начиная жалеть, что поддался на уговоры и зачем-то притащился сюда. Замерзла она, как же, в машине печка имеется, так что не надо нам лапшу вешать, это мы и сами запросто оформить можем. Ритка точно читала его мысли, отпила глоток бурды под названием «кофе», не покривившись при этом, и сказала:
— В машине разговаривать неудобно, лучше уж здесь.
Поставила стаканчик, продолжая помешивать его содержимое, и спросила:
— Ну, как ты? Расскажи, мы ж с тобой друг другу не чужие.
«Были» — хотел сказать Егор, но вместо этого ответил:
— Нормально все. О себе расскажи.
Ритка глянула на него без улыбки, посмотрела в глаза, «подержала» так недолго и отвела взгляд.
— Да ты и так все знаешь, — глядя на остывающий кофе, ответила она.
