Улика с того света [сборник] - Николай Иванович Леонов
– Я бы хотел посмотреть записи, – ответил Гуров. – Та самая Екатерина, которая навещала Левинского, наверняка попала не только на камеру, установленную возле входа в больницу.
– Возможно, – сказала Алла Петровна. – Я думаю, что муж вам поможет.
– Хорошо, я зайду к нему завтра.
Гуров внимательно рассматривал улицу. Едва ли не все дома в поселке были одноэтажными. Некоторые из кирпича, но встречались и самые настоящие русские бревенчатые избы.
На лес опустились сумерки, в окнах зажегся свет.
Откуда-то потянуло шашлычным ароматом. Лев Иванович понял, что давно ничего не ел, если не считать пары кусочков шоколадного батончика, которым Алла Петровна угостила его в больнице.
Гостиница находилась на той же улице, в двухэтажном здании административного типа, не имевшем никаких архитектурных изысков. Подобные постройки можно встретить в любой точке мира. Они годятся для размещения в них любой организации. Например, того же самого отеля под названием «Ветерок», написанном на табличке, которая едва угадывалась под козырьком.
– Кажется, мы пришли, – сказал Гуров. – На вид отличная гостиница. Уверен, внутри мне понравится.
– Надеюсь, – с улыбкой проговорила Алла Петровна. – У нас не столица, но не в пещере живем.
– Можно вас спросить, Алла Петровна?
– Конечно. – Она достала из кармана пачку сигарет и вопросительно взглянула на своего спутника.
– Бросаю, – заявил он.
– Какой вы молодец! – восхитилась докторша и прикурила. – А я вот все дурью маюсь. Так что за вопрос у вас, Лев Иванович?
– О состоянии Левинского. Как долго ему осталось?
Алла Петровна пожала плечами.
– Он плох, но держится. У нас нет возможности отвезти его в районную больницу, это под силу только родным. Но в подобных случаях опять же нужно получить разрешение. Такая вот бюрократия.
– Или закон, – добавил Гуров. – Статьи у него очень суровые. Договориться о переводе в больницу не получится, прокуратура не позволит.
– Вы правы. Скажу так, Лев Иванович. Левинский может умереть в любой момент. Без обследования и лечения у него нет практически никаких шансов на выживание.
– Ничего нельзя сделать?
– У нас тут даже с обезболивающим дефицит. Мы результаты анализов ждем по две недели, потому как ближайшая лаборатория в Красноярске находится, а там своих пациентов предостаточно.
– Понятно.
Гуров ковырнул носком ботинка утоптанную землю.
«Значит, Левинский практически не жилец, – подумал он. – Не потому ли этот бедолага так охотно согласился на диалог, рассказал мне все и даже больше? В иных обстоятельствах он вряд ли был бы так откровенен со мной. Но предчувствие скорого конца заставляет людей смотреть на любые события совсем иначе. Кого-то хочется держать за руку, а о ком-то забыть. Перед кем-то извиниться, простить. Освободить других от себя, а самому очиститься, что ли».
– Идите, Лев Иванович, – сказала Алла Петровна. – Отдыхайте. Рада, что смогла быть вам полезной.
Глава 7
В гостинице обнаружилось круглосуточное кафе с весьма скромным меню. Один из четырех столиков занимали два уставших мужика в куртках, запачканных масляной краской. Они сосредоточенно расправлялись с борщом, заедая его кусками серого хлеба. Черной икры в меню, конечно, не было, но сосиски с пюре показались Гурову отличной заменой этого деликатеса.
Он купил там же бутылку минералки, отправился в номер и упал на кровать. От усталости полковник перестал чувствовать собственное тело, но голова его работала четко, как хорошая машина.
Он решил проверить запись рассказа Левинского, включил аудиофайл, достал наушники и обрадовался чистоте записи.
– Однажды Андрюха познакомился на «Мосфильме» с одной певицей, – зазвучал в ушах полковника голос Байрона. – Лет ей было что-то около ста. Пик популярности этой звезды пришелся на пятидесятые годы. Она была приглашена на передачу, и наш Кудесник ее гримировал. Бабка оказалась словоохотливой, сравнила Андрюху со своим бывшим мужем, а потом, сидя перед зеркалом, вдруг стала воротничок платья расстегивать. Прикинь, Гуров! Когда Андрюха описывал это, сто раз перекрестился. Но дело оказалось совсем не в том, о чем мы подумали. Бабка носила под платьем медальон на цепочке. И какой! Викторианской эпохи. Она так и сказала. Мол, этому медальону очень много лет. Муж-англичанин ей его подарил в начале Второй мировой, когда уходил на фронт. Там, к слову, он и сгинул. Я Семена и Андрюху натаскал опознавать предметы, представляющие ценность, провел обучение на скорую руку, основы в память вбил. Андрюха рассмотрел медальончик и сразу понял, что певица эта – человек совсем небедный. Он забалтывал ее, пока гримировал, и выяснил, что живет она не одна, а с внучкой. Та на тот момент уехала за границу, и бабуля ошивалась в одиночестве. Скучно ей не было. Она ставила голос начинающим певичкам, долгое время прожила в Англии, несколько лет провела в Чехословакии, помоталась по Испании, еще где-то выступала и отовсюду привозила домой тонны раритетов. Но меня зацепил именно медальон. Я не только поклонник Викторианской эпохи, но еще и очень неплохой знаток того времени, наверное, в прошлой жизни там жил. Такое украшение я пропустить никак не мог. У меня сразу появилось подозрение, что нам повезет. Квартиру мы брали через несколько недель. Я еле дождался. Андрюхе пришлось увести бабку в парк, прогуляться с ней перед сном. Пока они дышали свежим воздухом, мы все успели сделать. Медальон я нашел сразу, потому что Андрей уже сказал нам, где лежат все сокровища этой старушки. Да и описал он его неплохо. Серебряный, круглой формы, со слегка выпуклыми гранями. По краям тонкий рисунок в виде ветвей с листьями. Настолько качественная работа, что эту кайму можно было увидеть, только если посмотреть на медальон под определенным углом. Тяжелый. Серебро же. Весьма простенькая на вид вещица, если не знать ее ценности. Медальон был с тайничком. Если нажать на боковую грань, то створки открывались. Внутрь можно было вставить фотографию. У меня сразу возникла идея поместить туда Катино личико. Но не срослось. Я решил,
