Золотая дева (СИ) - Снежен Виктор

— Краска-то ему на фига? — в недоумении вопросил Болтухин, когда один из соглядатаев доложил о покупке.

— Это как раз понятно. Статуэтку помнишь? — спросил Антон.

— Ну?

— Донышко будет залито воском. Чтобы не привлекать к этой мелочи случайного внимания, Канарский решил покрасить воск медной краской.

— Это же, для лохов, кэп, — пожал плечом лейтенант. — Ногтем ковырнёшь и всё вскроется.

— Никто ковырять и не будет, — заверил Антон. — Нужный человек на таможне только сделает вид, что осматривает багаж.

— Блин, кэп, надо бы прессануть иуду, — возмутился Болтухин. — Позорит, так сказать, честь мундира.

Лейтенант был исполнен справедливого гнева.

— Обязательно, прессанём, — пообещал Антон. — Такие иуды могут быть весьма полезны на будущее. Зацепишь такого на крючок, считай, получил ценного информатора.

— Эх, жаль кэп, что вы скоро уедете, — искренне посетовал лейтенант. — А может, переведётесь к нам в Питер? Мы бы таких дел тут наворотили!

— У нас в Тульской губернии тоже дел по макушку, — вздохнул Антон. — А вот тебя бы я с собой взял на недельку. Парень ты, вроде, дельный. А мне такой позарез нужен будет. Клад-то мы пока не нашли, да и убийца всё ещё на свободе. Поедешь?

— Ещё бы, кэп! — лейтенант возбуждённо вскочил с места и забегал по номеру. — Вдвоём мы его быстро за фаберже прихватим. Только бы начальство отпустило.

— Отпустит, — заверил Антон. — Ты, вот что, лейтенант, поторопи своих хлопцев насчёт моей просьбы. Надеюсь, не забыл?

— Как можно, кэп?! — возмутился Болтухин. — К вечеру всё разнюхаем, будьте покойны.

9

Рация лейтенанта ожила в половине первого.

— Алло, Болт, это Гном, — прошипело в эфире. — Наш чухонец звонил какому-то Пузырю и сказал дословно: «Алло, Пузырь? Это, Пётр. Со мной сегодня будет безделушка бронзовая. Прикупил по случаю на камин поставить. Ты уж, Олежек, пропусти по-тихому, с меня коньячок шустовский и соточка евро сверху. Договорились? Вот и чудненько. Буду в твоей богадельне в шесть тридцать».

— Принято, — отозвался лейтенант, успевший настрочить озвученный текст на салфетке. — Срисуйте мне этого Пузыря: кто такой и чем дышит.

— Делаем, — отозвалась рация. — Я эту тему Рамзесу кинул.

— Это такой глист в очках из аналитического? Этот въедливый, этот раскопает, — удовлетворённо кивнул Болтухин и отключился. — Через полчаса мы будем знать об этом Пузыре с таможни всю подноготную, начиная с ясельного возраста и заканчивая интимными предпочтениями, — пообещал лейтенант, обращаясь уже к Антону.

По прошествии получаса рация, действительно, ожила снова.

— Прачечная на связи, — немедленно отозвался Болтухин. — Погоди, ручку возьму. Диктуй. Пузырёв Олег Петрович, семьдесят восьмого года рождения, майор таможенной службы, старший группы досмотра. Не части, Гном, читай художественно.

Через пару минут лейтенант передал Антону исписанную бисерным почерком салфетку.

— Тебе бы терапевтом работать, — посетовал Антон, разбирая пьяные каракули лейтенанта, напоминающие древнюю арабскую вязь.

Из текста следовало, что Майор Пузырёв работает в таможенном терминале порта двенадцать лет. По службе характеризуется исключительно позитивно. Не состоял, не замечен, не привлекался. Женат вторым браком, имеет дочь.

— Прямо икона какая-то, а не человек, — проворчал Болтухин. — Хоть бы мелочь какая-нибудь. Проигрался, например, или на наркоту подсел. А всего лучше если бы извращенец.

Лейтенант мечтательно вздохнул.

— Это неплохо, что он весь из себя пушистый, — заверил Антон. — Такие очень дорожат своей репутацией и местом. Нам стоит только намекнуть, что бросим тень на его беспорочность, и он с порохами сдаст нам того же Батона.

— А вы, кэп, психолог, — сощурил глаз лейтенант. — Может, и портрет этого Пузыря набросаете?

— Пожалуйста, — повёл плечами Антон. — Среднего роста, склонен к полноте, шатен, волосы зачёсывает назад, чтобы прикрыть залысины. Усов не носит. Что ещё? Подвижен, разговорчив, потлив.

— Круто, кэп! — признал лейтенант. — Это ясновидение или дедукция? Если всё совпадёт, с меня гамбургер с колой.

— Замётано, — усмехнулся Антон. — Только, лейтенант, одной дедукцией мы не обойдёмся. Нужно заскочить в районную прокуратуру за ордером. Необходима волшебная бумажка, чтобы таможенники не ерепенились.

В здание прокуратуры Антон отправился в одиночку: лейтенант остался в машине, категорически заявив, что не намерен испортить карму визитом в это гнусное заведение. Проторчав в прокуратуре не меньше часа и потратив мегаватт нервной энергии, Антон выбил заветный ордер, чем вознёс себя в глазах Болтухина до небесных высот.

— Вы, кэп, железный человек, — сказал он с неподдельным пафосом, разглядывая фиолетовую печать и размашистую подпись районного прокурора. — Мне в этот зиккурат войти всё одно, что на приём к стоматологу. Теперь на таможню?

— Да, пожалуй, пора, — сказал Антон, взглянув на часы.

На стоянке порта было не протолкнуться. Кое-как припарковав машину, Антон вышел и огляделся. Вокзалы, порты и аэропорты больших городов везде одинаковы: озабоченные пассажиры, носильщики, громыхающие тележками, бомбилы с пронзительными надменными голосами.

— Нам туда, — показал рукой лейтенант в сторону обширного приземистого здания, за которым возвышалась громадина парома. «Принцесса Анастасия» белела в солнечном свете, как океанский айсберг, и Антон невольно залюбовался судном.

— В юности я хотел быть моряком, кэп, — сообщил Болтухин.

— Что же помешало? Укачивает?

— По полгода без женщин, кэп, это не для меня, — покачал головой лейтенант. — С мечтой пришлось распрощаться.

В зоне досмотра было людно, но в очередях к пропускным воротам не ощущалось никакой ажитации. Всё было деловито, сноровисто, и очередь, хоть и монотонно, но заметно двигалась. Пассажиры ставили ручную кладь на чёрный ручей транспортёра и подходили к окошечку, протягивая паспорта и билеты.

Возле каждого транспортёра дежурили улыбчивые сотрудницы терминала в тёмно-синих комбинезонах поверх ослепительных белых блуз.

— А тебе, лейтенант, в юности не хотелось стать таможенником? — поинтересовался Антон. — Гляди-ка, какой гарем.

— Кэп, я хочу, чтобы меня вон та, грудастенькая, обыскала, — ткнул Антона в бок лейтенант.

Однако, Антона занимали теперь не девушки, а их начальник. От одного пропускного окна к другому прохаживался таможенник в кителе нараспашку и весело переговаривался с подчинёнными. Был он среднего возраста, полноват, редкие волосы зачёсаны назад. Таможенник то и дело промакивал лицо и шею огромным платком. Теперь уже Антон толкнул напарника плечом и подбородком показал на таможенника.

— Блин, кэп, вы прямо Вольф Мессинг, — благоговейным шёпотом произнёс Болтухин, разглядывая объект. — С меня гамбургер с колой.

— Расслабься, лейтенант, не нужно гамбургера, — усмехнулся Антон. — Этого фрукта я видел на записи допроса. Три года назад он проходил как свидетель по афере Канарского с почтовой маркой. Тогда ни того, ни другого прихватить не удалось, но таможенника я запомнил.

— Так нечестно, кэп, — обиженно пробубнил Болтухин, низвергая Антона с олимпийских высот. — Могли бы сразу сказать. А что это за афера с маркой? Много ли можно нагреть на какой-то почтовой марке?

— Смотря, что за марка, — произнёс Антон, наблюдая за передвижениями таможенника. — «Голубая Александрия», которую Батон втюхивал одному из нынешних толстосумов, стоит, к примеру, миллион баксов.

— Лям баксов за кусочек бумажки?! Да вы гоните, кэп! Где же Канарский раздобыл марку?

— Не раздобыл, а заказал подделку, — поправил Антон. — Судя по материалам дела, весьма качественную. Кстати, изготовителя Батон так и не выдал.

Между тем, таможенник, удовлетворённый работой подопечных, направился в конторку, отделённую от общей досмотровой зоны стенами из непрозрачного матового стекла.