Никита Филатов - Последняя ночь майора Виноградова
— Верно, Саныч. Давай — за то, чтобы у нас все было и нам за это ничего не было!
Так они и расстались — не то чтобы со слезами на глазах, но и без радости, крепко и навсегда повязанные общей опасной тайной.
Однако давно и не нами замечено: Ленинград — город маленький, даже при обоюдном желании разминуться в нем почти невозможно… За прошедшие годы судьба то и дело сводила их на короткое время, ничего не требуя и ни к чему не обязывая, а потом опять играючи растаскивала в противоположные стороны.
На этот раз встреча должна была произойти не случайно, и инициатором ее выступил Владимир Александрович. За день до начала осенней ярмарки он набрал номер радиотелефона:
— Алло! Слушаю.
— Это я, здравствуй. Узнал?
— Саныч? — удивился Студент. — Привет!
— Говорить можешь?
— Вроде бы… Что-то случилось?
— Ты как насчет повидаться?
— Очень нужно? — Видимо, собеседник покосился на часы или «еженедельник» в кожаном переплете.
— Хотелось бы… — В последней, полученной Виноградовым от Лёни визитной карточке местом работы бывшего валютного спекулянта значился издательский дом «Ладога-плюс». — Ты по-прежнему коммерческий директор?
— Да. А что, Саныч, неужели написал чего-нибудь? Романчик про милицию… Давай, неси!
— Нет, пока рано.
— А что? Сейчас все пишут. И кто может, и кто не может… У тебя бы получилось.
— Лёня, ты завтра-то как? — вернул беседу в конструктивное русло Виноградов.
— Завтра… Завтра ярмарка открывается! Понимаешь?
— Понимаю. А послезавтра?
— Послезавтра все опохмеляться будут, так что тоже… Вообще, там целую неделю будет дым коромыслом.
Столько Владимир Александрович ждать не мог, поэтому они договорились, что встретятся прямо во Дворце молодежи. С точки зрения конспирации это было не безупречно, хотя иногда оперативная наглость действует лучше самых проверенных мер предосторожности: лежащее на виду обнаружить всего труднее.
…И вот теперь он с бокалом бесплатного шампанского в руке выискивал в шумной и неорганизованной толчее книгоиздателей и книготорговцев своего бывшего негласного сотрудника.
Дамы и господа, собравшиеся вокруг импровизированной трибуны, оказались уже изрядно навеселе. Впрочем, пьяных до полного неприличия не было — те, кто не смог оправиться после вчерашнего банкета, отлеживались по квартирам и гостиничным номерам, и на утреннюю презентацию прибыли самые стойкие.
Несмотря на дурную привычку спешить, Владимир Александрович некоторое время послушал забравшегося на трибуну оратора — молодого и, видимо, очень удачливого москвича. Парень с юмором рассказывал о том, как летом «полиция нравов» изъяла тираж «Энциклопедии банного дела»:
— И тогда я спрашиваю: «Товарищ полковник, а вы сами пробовали париться в рубашке и галстуке? Или все-таки раздеваетесь?» Ну, он, конечно…
Виноградов трогал губами шампанское, смеялся вместе со всеми, кивал, аплодировал — одновременно притирая себя к окружающей обстановке и стараясь раствориться в ней до эффекта незамечаемости.
Лёни в поле зрения не было. Зато в противоположном углу о чем-то беседовал с популярной телеведущей господин Удальцов — судя по отсутствию камеры рядом и слащавому выражению на физиономии Андрея Марковича, разговор их носил характер неофициальный и ни к чему не обязывающий.
Адвокат убедился, что не выделяется из веселой толпы собравшихся, еще раз обшарил глазами окружающее пространство и, не обнаружив поблизости интересующего человека, двинулся вдоль книжных стеллажей.
Стенды с эмблемами и названиями организаций-участников выстроились нескончаемой чередой по периметру — часть из них была оставлена без присмотра хозяевами, собравшимися в центре холла, а возле других копошились какие-то люди.
Владимир Александрович поневоле обратил внимание на географию книжного бизнеса: в издательском деле и реализации откровенно преобладали московские фирмы. Северная столица тоже, конечно, пыталась создать иллюзию паритета, но даже на правах хозяина ярмарки ей это удавалось плохо. Остальные регионы были представлены постольку-поскольку — скорее для приличия, чем в реальном расчете на достойное место среди партнеров по рынку. Так же, впрочем, как и ближнее зарубежье…
Книг было много — хороших и разных. Наверное, даже слишком много для того, чтобы на чем-нибудь остановить взгляд. Как в огромном музее, где на единицу площади собрано такое количество гениальных шедевров, что у посетителя достаточно быстро наступает эмоциональное отупение.
Тем не менее Владимир Александрович время от времени останавливался и с уважением брал в руки какой-нибудь крохотный томик стихов или огромный, укутанный в суперобложку фолиант на полпуда весом: здорово! надо же! умеем ведь!
Потом улыбался, благодарил и шел дальше.
На каком-то из стендов снял с полки репринтное переиздание Павла Крусанова:
«— Клянусь, мы победим, — сказала Мать своим генералам. — Быть может, не сразу, но победим».
Перелистнул, добираясь до ставших уже классикой выводов о строгой обратной связи между предметом и его отражением в зеркале.
Изумительно! «Стоит сыщику, отвлекшись от трудов, отправиться в тишайший пансионат или в познавательное путешествие на пароходе, как там неизбежно совершается преступление».
— Будете брать? — нарушая традицию, полюбопытствовала длинноволосая и молодая хранительница книжного изобилия.
— Сколько она у вас?
Девушка назвала сумму, Владимир Александрович крякнул, но отступать показалось неловко — расплатившись, он положил брошюру в портфель.
Проходя мимо красочно оформленных стеллажей эстонского издательства «Калев», он без особого удивления заметил господина Тоома, просматривающего каталог современной абстрактной живописи. Полицейский тоже увидел его, но здороваться не стал — очевидно, так было правильнее.
Книги, альбомы, какие-то постеры и плакаты…
Наконец прямо перед носом Виноградова возник логотип затерявшегося среди бесчисленных конкурентов издательского дома «Ладога-плюс». Адвокат уже сделал первые шаги в сторону заветной цели, но по счастью замешкался.
— Владимир Александрович?
Голос за спиной не принадлежал Студенту, но показался Виноградову знакомым.
— Да, в чем дело?
— Здравствуйте! — Сзади стоял и приветливо улыбался человек, который при их первой недавней встрече представился как Михаил Михайлович Пономаренко. Адвокат очень хорошо запомнил имя, отчество и фамилию этого мужчины, а также звание и место службы.
— Здравствуйте.
— Книжками интересуетесь?
— Это что — плохо? Вроде бы, в последнее время ваше ведомство за чтение «Доктора Живаго» и старика Солженицына не сажает?
Однако оперативного сотрудника Федеральной службы безопасности вывести из себя оказалось непросто:
— Зря вы так, Владимир Александрович. Диссиденты, самиздат… Какая, право, ерунда!
Незаметно так вышло, что они теперь двигались вместе, плечом к плечу. И со стороны смотрелись вполне по-приятельски.
— Кого-то ищете?
— В каком смысле? A-а… Не кого-то, а что-то! — поправил нечаянного собеседника Виноградов. — А вы?
— Я-то? Да так, просто… Люблю грешным делом покопаться в книгах.
Оба улыбались и не верили ни единому услышанному слову.
— Справочник ищу. По законодательству.
— О, этого добра здесь навалом! — Как и рассчитывал Виноградов, контрразведчик сразу же повернулся в сторону секции напротив самого выхода, где обосновались производители юридической литературы.
— Где? Точно! Как же я проглядел-то… — Владимир Александрович всем видом своим изобразил беспредельную благодарность за информацию.
И в сопровождении Пономаренко засеменил по направлению к разномастным орлам, щитам, мечам и прочей государственно-правовой символике:
— Ну-ка, ну-ка! — Главное было сейчас — поскорее увести «хвост» подальше от места, где в любую секунду мог появиться заждавшийся и скорее всего нетрезвый Студент.
— А что за справочник?
— «Основы правовой самозащиты».
— Не слышал…
— Очень толковая вещь!
Разумеется, поиски и расспросы были долгими и безрезультатными.
— Ладно, потом покатаюсь по магазинам.
— Серьезно? Стоит ли… — пожал плечами Пономаренко. — Вы попросите Андрея Марковича, он по своим каналам мигом любую книгу достанет.
— Кого, простите?
— Удальцова. Неужели не знакомы? Во-он идет! Видите?
Генеральный директор «Первопечатника» как раз шествовал мимо них через холл в сопровождении свиты, охраны и челяди:
— Андрей Маркович! Приветствую вас.
Удальцов без особого выражения посмотрел на окликнувшего его человека:
