Юлий Дубов - Варяги и ворюги
— Чего меню-то? Я так скажу. Борщ. Бистроганы с гречей. Водка «Распутин». Наша тоже есть. «Губернаторская». Чай. Можно компот, если остался со вчерашнего. Ну так что?
— Все, что ли? — недоверчиво спросил Денис.
— Все. А чего? Через час программа начнется.
— Денис, — шепотом спросил Адриан, голодный, но вовсе не желавший в двенадцать ночи есть борщ с загадочными бистроганами, — а что такое греча?
Денис посмотрел на Адриана и кивнул.
— Значит, так. Мне борща принеси. А ему гречки. Без мяса. Понял?
— Водочки?
— Ладно, принеси бутылку, пусть стоит. Только не эту… как ее. Местную давай.
Официант лениво двинулся в сторону кухни, но по дороге его перехватили татуированные. Рыжий, едва двигая губами, что-то буркнул в услужливо склонившееся к нему ухо, официант кивнул и продолжил движение с утроившейся скоростью. Через несколько минут он появился в сопровождении коллеги, тоже в ковбойке. Первый официант тащил поднос с тарелками и бутылкой, а второй — четыре, одна на другой, сковородки.
— Рыбку нашу волжскую попробуйте, — подобострастно обратился официант к Денису, совершенно игнорируя Адриана. — По специальному заказу.
Денис кивнул и бросил недоверчивый взгляд на бутылку.
— Ты чего принес? Я «Губернаторскую» заказывал.
— Специальный заказ. — Официант, не шевеля головой, скосил глаза в сторону столика с татуированными. — Наша фирменная. Только для дорогих гостей. И рыбка тоже. Вот и борщик. И гречечка. Если что надо, только кивните. Может, креветочек желаете?
Денис помотал головой.
— Слушай. У моего приятеля дело есть. У вас тут баба одна ошивается. Адриан, как ее?
— Анна Трубникова.
— Во. Знаешь ее?
— Анку-то? Пфе! — Официант изобразил губами какое-то непонятное движение. — Ее весь город знает. Она программой заведует.
— Скажи, чтоб подошла.
Официант посмотрел на часы.
— Сейчас не сможет. Программа начинается.
— Какая на хрен программа? Тут же, кроме нас, никого нет.
Официант снова скосил глаза.
— Хозяева смотреть хотят. Вроде как госприемка. Так что — через полчасика. Минут через сорок.
— Для наших дорогих гостей, — вкрадчиво сказал женским голосом микрофон, — элитная эротическая программа. Эксклюзивный экзотический стриптиз из далекой Шри-Ланки.
Адриан и Денис развернулись к сцене. Там возникло рыжеволосое видение — в расшитом золотом черном халате до пят, белоснежной чалме и босиком. Видение оскалилось, продемонстрировав все тридцать два зуба, и с грохотом запрыгнуло на барабан. Барабан утробно ухнул. Полы халата разошлись, открыв взглядам вполне приличную, хоть и несколько полноватую ногу в черном чулке с красной ленточкой наверху.
Всего в шоу принимали участие пятеро — еще две девицы и двое парней, голых по пояс, в женских колготках и венках из искусственных цветов. Парни, судя по всему, изображали сексуально озабоченных аборигенов Шри-Ланки, которые сперва скрывались за динамиками, подглядывая, как две худосочные нимфы готовят свою старшую подругу к купанию в теплых морских водах, а потом не выдержали, выскочили из засады, сорвали с напуганных нимф белоснежные хитоны, изобразили бешеный дикарский танец и наконец застыли в сложной, но наглядной пятифигурной композиции.
— Я чего-то не понял, — тихо, но внятно произнес из угла рыжий. — Чего-то я не врубился. Сюда быстро подошла. Быстренько, быстренько.
Старшая подруга торопливо подтянула сползший в угаре любовной драмы чулок, накинула халат и подбежала к столику.
— Ты что тут устроила, блядь? — ласково поинтересовался рыжий. — Я тебе говорил, чего сделать надо? Я тебе говорил, что шест надо укрепить на сцене? Чтоб музыка была путем. А ты чего завела? И эти — педики — откуда взялись?
— Ты не понимаешь, Егор, — неожиданным басом ответила стриптизерша в халате. — Я же не просто так, я хочу, чтобы был настоящий уровень. Ну что шест? Сейчас в любую дыру зайди — там обязательно голая девка на шесте вертится. И музыка твоя тоже. Одну и ту же турецкую кассету с пыхтением ставят. Что в Москве, что в Саратове, что у Петьки на рынке. А должен быть сюжет. Интрига. Я тебе не просто голых баб под музыку показываю, а эротический балет. Как в Париже или Вене.
Рыжий заскрипел зубами и швырнул недоеденную креветку в блюдо с такой силой, что полетели брызги.
— Ты меня за мои же бабки учить собралась? На хера мне твой балет? Танец маленьких лебедей… Я из тебя ща лебедя сделаю. Была просто блядь, станешь леблядь. Сколько тебе повторять? Вышла, покрутилась под музыку, разделась, спустилась в зал. У столиков потанцевала, бабки собрала, вон туда отошла и сдала в кассу. Вышла вторая. И так далее. А ты что сделала?
Он поднял мокрые от креветочного сока руки и оттянул в стороны уголки глаз, от чего сразу же стал похож на китайца.
— Бабок что-то не вижу, — завыл он нарочно придурковатым голосом, — не вижу. Ой, не вижу!
Похоже было, что эта перемена тона всерьез взволновала стриптизершу, потому что она изменилась в лице и даже не сделала попытки смахнуть попавшую на нее креветочную требуху. Вместо этого она вытянулась, вроде как по стойке смирно, от чего ранее придерживаемый на груди халат разошелся.
— Запахнись, Анка, — приказал рыжий и выудил из тарелки очередную креветку. — Запахнись и слушай сюда. Если я еще раз этот твой балет увижу, я тебя на бабки поставлю. Всю свою оставшуюся позорную жизнь будешь на меня горбатиться. А я тебе буду счетчик накручивать. И не думай, что соскочить сможешь. Паспорт твой у меня. Надо будет, я тебя вместе с твоими лебедями в Турцию загоню, будете там отрабатывать. Там тебе такой балет устроят, что мало не покажется. Поняла? Я тебя спрашиваю — поняла? Не слышу.
— Поняла, — тихо ответила Анка.
— А раз поняла, то придурков этих отправь, чтобы я их больше не видел, девок… — Он посмотрел на сидящих рядом в майках. — Девок тоже отправь, сегодня их не надо. Сама вот присядь там, поешь, и чтобы завтра все было, как я сказал.
Он отвернул голову, давая понять, что аудиенция закончилась. Анка повернулась и понуро двинулась по направлению к сцене. Когда она проходила мимо, Адриан окликнул ее.
— Простите, пожалуйста. Вас зовут Анна Трубникова? Анна Сергеевна?
— Ну.
— Вы не могли бы посидеть с нами? У нас к вам дело.
Анка с интересом посмотрела на Адриана, потом на мрачного Дениса, села на стул, закинула ногу на ногу и подперла голову рукой, бросив при этом взгляд на татуированного Егора. Знай, дескать, наших. Есть еще люди с понятием. Разбирающиеся в искусстве и женской красоте.
— Я сегодня виделся с вашим отцом, — начал Адриан, и лицо Анки мгновенно изменилось. На нем появилась брезгливая гримаса.
— Он, что ли, сюда прислал? Чего надо?
— Да. Он дал адрес, — заторопился Адриан. — Я приходил к нему по делу. Мне нужны были сведения. Но он сказал, что только вы можете знать. Поэтому…
Анка напряженно вслушивалась в голос Адриана, потом перебила:
— Иностранец, что ли?
— Да. Я из Соединенных Штатов. Меня зовут Адриан Тредиллиан Диц.
— Ты тоже иностранец? — Анка повернулась к Денису.
— Ага, — кивнул Денис. — С острова Буяна.
— Поняла, не маленькая. Ну так в чем дело?
— У вас, Анна, — начал Адриан, — была бабушка. Ее тоже звали Анна. Как и вас. Вскоре после войны за ней ухаживал один человек. Это был мой далекий родственник. Его звали Диц. Иван Диц. Потом он уехал из вашего города…
— Стоп, — перебила Анна. — Как звали?
— Иван Диц. Он потом работал на почте. Где-то в Сибири…
— Это кто ж тебе сказал такое? Какая на фиг почта? Его после войны арестовали, дали десятку. В Сибири, это правда. Это да. Там и сидел. А что?
— Мне нужно его найти. Вы не знаете, он не писал писем вашей бабушке?
— Писал, — неожиданно сказала Анна. — Его в пятьдесят шестом выпустили, он сразу писать начал. Редко, правда. Последнее письмо лет пять назад пришло.
— Там был адрес?
— Адрес? — Анка задумалась. — Нет, адреса не было. Он до востребования письма получал.
— Хотя бы какой город?
— Город?… Город… Город Мирный. Столица алмазного края. Еще откуда-то. Слышь, американец! Ты представление-то посмотрел? Скажи — понравилось?
— Оригинально, — осторожно ответил Адриан. — Свежо.
— Во! Видно понимающего человека. А этим чуркам разве угодишь… Ну ладно. Еще заходите. Увидимся.
— О чем думаешь? — спросил Денис, когда они оказались на улице.
— Я думаю, — признался Адриан. — Я думаю, что мне надо и туда и туда. В город Мирный. И в этот другой город. Как он называется, Денис? Про который я тебя спрашивал?
— Кандым.
— Это очень странное название. Это русский город?
— Еще какой. Самый русский. О нем тебе этот сказал, к которому ты в Москве ходил?
— Да. Он очень помог. Он дал мне одну бумагу. Про которую мне писал отец. Он сказал, что в Кандыме эту бумагу очень хорошо знают. Ты когда-нибудь был в Кандыме, Денис?
