Наталья Александрова - Логово скорпиона
Прислушиваясь, не объявят ли начало регистрации рейса на Париж, Надежда рассеянно бродила у входа в Зеленый коридор и рассматривала своих вероятных попутчиков. Народа было немного — все же сезон еще не начался.
Однако суетились какие-то провожающие, давали последние наставления и передавали приветы.
Надежда почувствовала себя одинокой и обиженной — мог бы муж и подождать, а то броди теперь как привидение среди шумных компаний, как будто некому проводить. Но были среди пассажиров и одиночки. Мужчины с небольшими чемоданами — не иначе едут по службе, вон мелькнула просто одетая девица с пышными светлыми волосами.
Надежда осознала, что уже несколько минут испытывает некоторый дискомфорт. Она прислушалась: ровный гул людских голосов нарушало визгливо-скрипучее нытье:
— Мама.., хочу «пепси».., хочу «милкивей».., мама…
Неподалеку стояла молодая женщина, державшая за руку очень хорошенького мальчишку лет пяти. Светлые волосы локонами спускались на лоб и щечки, но синие глаза смотрели вокруг без любопытства, а с каким-то ленивым презрением. Надежда перевела взгляд на его мать и вздохнула. Очевидно, ребенок унаследовал черты отца или бабушки. Только если очень сильно всматриваться, можно было обнаружить, что мать и сын чем-то похожи. Женщина была довольно худа, угловата, волосы ее находились в беспорядке, а взгляд беспокойно перебегал с места на место. Одета была женщина в темно-голубой турецкий костюм, которые тысячами привозят челноки, и висят они, родимые, на каждом рынке, под палящим солнцем и кислотными дождями, и ждут своих покупательниц. В данном случае один из костюмов дождался своего счастья. По наблюдению Надежды, костюм был новый, но именно это подчеркивало его убожество.
Мальчик снова дернул мать за руку и заныл:
— Мама.., хочу «сникерс».., хочу «пепси»..
Надежде со стороны было видно, что мальчишка не хочет ни пить, ни есть, просто ему хочется помучить мать. Та нагнулась к нему и пыталась уговорить помолчать. Не внимая ее уговорам, ребенок сильно дернул мать за рукав и потянул в угол, к небольшому кафе.
— Мороженого… — донеслось до Надежды, и она от нечего делать потащилась вслед за ними.
У прилавка разгорелся спор, что покупать — мороженое или «сникерс». Мальчишка, хитро поглядывая на мать, требовал все.
— Тогда ничего не куплю! — плачущим голосом крикнула она и отвернулась.
Маленький мучитель тут же бросился на пол и устроил грандиозный рев. Видя, как он сучит ногами, Надежда почувствовала сильнейшее желание засучить рукава и отшлепать паршивца как можно сильнее. Мать суетливо бросилась поднимать свое сокровище. Глядя на натруженные руки и ранние морщинки, Надежда задала себе вопрос, каким образом при такой замотанности и бедности, мать успела так избаловать своего ненаглядного сыночка.
Она резко отвернулась от отвратительного зрелища и чуть не столкнулась с плечистым парнем, который прокладывал себе дорогу сквозь небольшую толпу. Парень был коротко подстрижен и совершенно без шеи — то есть самый настоящий отморозок, классического образца. Одет он тоже был соответствующе. Парень отодвинул Надежду мощным плечом и уставился на лежащего мальчишку.
— Что за базар? — отрывисто спросил он женщину.
— Вы кто? — отшатнулась она.
Парень в ответ наклонился и прошептал ей что-то на ухо. Она кивнула, глядя на парня с некоторой опаской. Одной рукой подняв мальчишку с пола, парень поднес его к прилавку и спросил:
— Чего тебе?
Тот испуганно ткнул в эскимо. Расплатившись с продавщицей, парень вручил ребенку на всякий случай два мороженых — эскимо и трубочку — после чего на руках отнес мальчишку в дальний угол зала.
Надежда не успела как следует поломать голову над странным происшествием — объявили регистрацию на Париж. Женщина с ребенком прошли таможенный терминал одними из первых, и Надежда, повернув голову, заметила, как парень достал мобильный телефон и коротко сказал что-то, прикрывшись ладонью.
"Как странно, — думала Надежда, медленно продвигаясь к стойке регистрации, — этот отморозок явно их провожал. И позвонил кому-то, чтобы отчитаться, когда они прошли внутрь.
Но женщина его не знала, она даже испугалась, когда он вмешался. А он бы не вмешался, если бы мальчишка не устроил скандал. Кто же они такие, интересно бы знать…"
Тут ее размышления были прерваны — началась процедура проверки билетов и регистрации багажа.
Чемодан уехал, Надежда спрятала подальше квиточек, который ей дали вместо чемодана, и, держа в руках паспорт и посадочный талон, устремилась на паспортный контроль.
Дама в окошечке, ни на минуту не меняя каменного выражения лица, пролистала ее паспорт, не нашла в нем ничего криминального и одарила Надежду суровым взглядом.
«Ничего, милая, — было написано у нее на лице крупными буквами, — в этот раз тебе удалось, но уж в следующий раз не проскочишь».
«Почему у них всегда на лицах такое жуткое выражение? — подумала Надежда, принимая паспорт и делая над собой усилие, чтобы не скорчить даме страшную рожу. — Вот я, честная женщина, документы у меня в полном порядке, я не везу ничего недозволенного, и тетка за стойкой это очень хорошо понимает — они ведь тут все физиономисты. Так отчего бы не улыбнуться мне на прощание и не пожелать счастливого пути? Она же смотрит на меня как на врага, зачем ей это?»
За такими мыслями Надежда как-то проворонила торжественный момент, когда она пересекла государственную границу и оказалась в свободной зоне. Все провожающие остались позади, в просторном холле было и вовсе мало народу.
Надежда рассеянно прошлась по беспошлинному магазину, покупать ничего не стала куда в дорогу — и села на лавочку, оглядывая зал. Делать было решительно нечего. Женщина с мальчиком разобрались с мороженым и сели неподалеку. Малыш вытащил из корзинки толстую газету, что предлагались пассажирам бесплатно, и принялся сосредоточенно ее рвать, кидая обрывки прямо на пол.
Простовато одетая девица — в джинсах и черном свитере — уселась напротив и нет-нет, да и бросала взгляды в сторону матери с ребенком. Определенно, они заинтересовали не только Надежду.
Мальчик оторвался от газеты и выразил желание посетить магазин. Мама нехотя согласилась. Девица выждала некоторое время и отправилась вслед, при этом, думая, вероятно, что ее никто не видит, вдруг поправила пышные белокурые волосы таким жестом, что Надежде стало ясно: парик, что в сочетании с поведением девицы наводило на размышления.
Естественно, Надежда тоже потащилась в магазин, но там ничего интересного не произошло. Женщина крепко держала сына за руку и не застревала возле духов и косметики.
Магазин они покинули в том же порядке: мама с сыном, белокурая девица, за ними Надежда.
Снова все устроились на лавочках, изнывая от безделья, а к Надежде подсела вдруг невероятных размеров бабища — дамой ее назвать язык бы не повернулся, — одетая в какой-то оранжево-красный балахон. Бабища одновременно делала три вещи: грызла сухари, рассыпала вокруг неизмеримое количество крошек и беспрерывно болтала.
— Что ни говорите, а самолет — это, конечно, здорово! Сами посудите, три часа — и мы в Париже…
Надежда молчала, подавленная теткиными размерами и необычайно визгливым голосом.
«Она похожа на личинку колорадского жука, — думала Надежда, — такая же толстая, оранжевая и прожорливая».
— Мне сын путевку купил, — продолжала тетка. — Мама, говорит, проси чего хочешь! Хочешь — в Париж? Я и говорю — можно и в Париж. Он и купил. Я из Новгородской области к ним погостить приехала, они меня всюду возили на машине, а теперь вот в Париж отправили. Невестка молодец — кухню сделала в спокойных тонах. А то соседи, говорит, покрасили кухню в красный цвет, так они в этой кухне все время едят, и все мясное. Я говорю: правильно, что в спокойных тонах, спокойные тона аппетита не возбуждают. Он у тебя в спокойной кухне есть меньше будет, а о здоровье мужа заботиться нужно. Раз, говорю, тебе доверили объект, ты его сохранить должна в лучшем виде…
Надежда с тоской огляделась по сторонам, но деться от тетки было некуда. Она встала и пошла по залу, обходя его по периметру, потом остановилась у стойки с журналами.
Мужчина в светло-бежевой куртке и небольшой кепочке, сидевшей на голове как приклеенная, читал поодаль детектив в яркой обложке и время от времени вскидывал голову, оглядывая окружающее пространство. «Оранжевая» тетка не отставала от Надежды и не переставая молола чушь.
Мужчина вдруг встал и передвинулся на два места вправо, видно, его достала теткина болтовня. Хотя, как тут же сообразила Надежда, и в стороне ее голос был так же хорошо слышен. Вот если отойти в другой конец зала…
Но мужчина просто передвинулся. Зачем?
Крупногабаритная тетка закрывала ему обзор, догадалась Надежда, он тоже за кем-то наблюдает.
