Кирилл Казанцев - Проверка на преданность
«Зачем же я при ней про Краюхина-то? – озабоченно подумала Полина, но потом спохватилась: – А ведь теперь ее допрашивать будет легче, она очень переживает и, кажется, раскаивается. Проклятая работа, когда делать ее приходится на таких вот переживаниях людей, пусть даже и виновных в преступлениях».
Звонок в дверь отвлек Полину. Он прозвучал коротко и властно. Она почему-то подумала, что это Быков. Так и оказалось.
– Где эта… – Быков быстрым шагом прошел в комнату и встал перед Ниной, засунув руки в карманы.
– Как там Антон? – осторожно спросила Полина в спину начальника.
– Что? – бледно-розовый затылок начальника сморщился. – Антон? Взял он его, тепленьким! И пистолет взял, и деньги в количестве шести миллионов, что имел при себе покойный Краюхин. Я уже отправил туда группу.
– Гос-по-ди, – прошептала Нина и завыла по-звериному, вцепившись ногтями в лицо.
– Бога вспомнила – это хорошо, – кивнул Быков. Он, не глядя, ногой пододвинул себе стул и уселся перед Федотовой. – Имя, фамилия твоего любовника! Ну?
Нина продолжала подвывать и никак не реагировала на слова полковника.
– Истерика? Это понятно! Такое задумать и осуществить, это же надо сколько злости, цинизма иметь в душе, чтобы не пожалеть человека, с которым почти год постель делила, подарки принимала, планы на совместную жизнь строила. Или давно задумали убить Андрея? Ладно, я сам тебе скажу! Этот Коля Бурмистров сам тебе предложил план, только ты должна была его на работу к Андрею устроить. Так было? Ты же с Бурмистровым еще в школе вместе училась? И он знал, паскуда, что сегодня Андрей снимет в банке крупную сумму наличных, давно он подгадывал такой денек, да? А ты ему маршрут рассказала, каким Андрей поедет.
– Что я наделала… – сквозь вой прорвались, наконец, членораздельные звуки, – он же убил его, убил…
– Убил, – согласился Быков, – и как еще убил-то. В грудь два раза выстрелил, потом в висок. Ты помнишь грудь Андрея? Небось, много раз целовала, гладила, волоски на груди этой перебирала, когда миловались? А он горячим свинцом в эту грудь один раз, второй! И кровища по всему подъезду. А потом еще и в голову!
– Сволочь! Это он, сволочь, меня убедил, он так хотел, он заставил! А я, как дура, согласилась, даже не думала, что это так страшно, что так все будет. Я не знаю, как убивают!
– Теперь знаешь, рыбка моя, – брезгливо проговорил Быков, – я тебе еще фотографии твоего возлюбленного покажу, как он на лестнице лежит и как теперь выглядит. Считай, что это и твоих рук дело! Или еще кто-то третий был в вашей компании, а?
– Нет… это все я… я и Коля. Господи, что же мы натворили, какую же мы себе жизнь купили за эти миллионы!
– Страшненькую, – подтвердил Быков.
В кармане у полковника зазвонил мобильный телефон. Алексей Алексеевич поднялся со стула, вытащил аппарат. Звонил Антон.
– Все, шеф, группа прибыла, Бурмистрова погрузили. Сейчас работают криминалисты в его машине.
– Молодец! А ты чего там торчишь? Давай, дуй сюда!
– Нет, Алексей Алексеевич, я считаю, что надо использовать ситуацию, пока она складывается в нашу пользу. Я бы назвал это большой удачей, если бы все не выглядело так, в общем, если бы это не было таким кощунством. Я должен срочно в глазах Боруцкого все взять на себя, доложить, что это я убил Краюхина. И именно сейчас, пока все свежо и пока никто ничего не знает.
– Подожди, Антон, – осадил полковник своего подчиненного. – Тут очень большой риск. А если все подстроено, если это очередная проверка? Ты понимаешь, что можешь…
– Понимаю, Алексей Алексеевич, все я понимаю. И вы поймите, что не могут же они меня до второго пришествия проверять. Если нет доверия, давно бы уже… в общем, вы понимаете. Это убийство случайное, оно связано с невестой Краюхина и этим Бурмистровым, одним из его директоров. Я точно знаю, что Боруцкий в такие тонкости никогда не лез и даже не интересовался, кого Краюхин ставит директорами в свои фирмы по обналичке. Я уверен, что это только совпадение, но его можно использовать в своих целях.
– В конце концов, – задумчиво произнес Быков, – всегда можно сказать, что решил использовать чужие заслуги себе во благо. Это если вскроется, что не ты руку приложил. Ладно, даю добро. Все равно никто не успеет ничего сделать, не с вражеской разведкой на десятилетия противостояние замышляем.
Довольный Антон прямо на траве возле машины еще раз пересчитал деньги вместе с заместителем Быкова. Мало ли как все сложится, может, Боруцкий в курсе, сколько денег было при себе у Краюхина сегодня. Если Антон убийца, если он забрал деньги своей жертвы, то он просто обязан до последней купюры знать, сколько он заработал. Куш-то хороший за его работу, такие куши не каждый день сваливаются. А изображать из себя бессребреника опасно, чуждо это данной среде.
Антон отошел подальше по берегу озера, уселся, прислонившись спиной к березке, и достал телефонный аппарат, который ему дал Боруцкий.
– Але? Сергей Михайлович? Это Антон.
– Ты чего такой странный? – удивился Боруцкий. – Звонишь по моему телефону и представляешься. Я что, этого номера не знаю? Что там у тебя? Что-нибудь случилось?
– Случилось, – ответил Антон и почувствовал, как у него слегка пересохло в горле. Кажется, он плотно вошел в роль. – Я выполнил заказ. Деньги у меня, надеюсь, что наша договоренность остается в силе? Я имею в виду, что все деньги мои?
– Что за вопросы? А что, там так много?
– Шесть триста.
– Ну, и радуйся жизни. Все чисто? Хвостов никаких?
– Обижаете! Никаких свидетелей, кто бы мог меня описать. И гарантия выполнения стопроцентная. Наверное, в новостях уже завтра будет информация.
– Так, ты там без бравады давай! Есть свидетели, нет свидетелей, а на пару недель тебе нужно лечь на дно. Никуда из дома и носа не кажи. И вообще, я что-нибудь придумаю. Все, до связи!
Антон положил рядом с собой телефонный аппарат и закрыл глаза. Вечернее солнце приятно светило, лаская лицо теплыми лучами. Значит, удивился Боруцкий, значит, не ожидал, что у меня все получится. А ведь проскальзывало это в его тоне, в неосторожно брошенных словах. Знал бы, что получится, давно бы придумал, куда меня на время спрятать. Скорее всего, он даже не верил, что я стану пытаться. Думал, что не смогу. Ладно, этот тайм Боруцкий тоже проиграл.
Глава 8
«Хорошо, что Галка уехала, – грустно подумал Пашка, разглядывая гору грязной посуды в раковине. – Месяц в деревне на свежем воздухе, да на парном молоке. Я бы и сам махнул с ней, да деньги надо зарабатывать. Лето – самый сезон для меня».
Но Пашку радовало больше не то, что жена месяц отдохнет у бабушки. Его больше радовало, что она не будет видеть его кислого лица, не будет ощущать перепадов его настроения. Не хотелось Пашке признаваться, что он слишком уж свыкся с этой мыслью, настроился уже на помощь не самого Мальцева, а его жены Катюхи. И все вроде бы было хорошо, замечательно складывалось, и вот на тебе! Володьки нет, Катюхи нет! Как сговорились. А думать о том, что старый приятель со своей женой сговорились, чтобы от него отвязаться, не хотелось. Даже не верилось в такое. Он бы сам давно уже прямо и открыто заявил, что помочь не может, что у самого все плохо.
Пашка забыл, что примерно в таком ключе у него разговор с Володькой и был, что Володька ему не советовал соваться в эту службу. Пашка вздохнул и стал повязывать фартук, понимая, что, если пойдет в комнату переодеваться, перемывать посуду уже не захочет. Сил не будет. Сейчас только сядь на диван, и все – уже не поднимешься.
Он повязал фартук, включил горячую воду, капнул на губку немного моющего средства и взял первую тарелку. Надо только начать, а дальше легче пойдет. Пашка вообще умел и любил работать руками, это здорово отвлекало от скверных мыслей.
И тут неожиданно раздался звонок в дверь. Пашка чертыхнулся и с неудовольствием посмотрел на свои руки, которые держали намыленную тарелку. Какого лешего надо-то? Кто-то ошибся квартирой, не иначе. Сам-то Пашка никого не ждал. Нашли время!
Прорычав что-то не очень лестное, Пашка сполоснул руки и, вытирая их кухонным полотенцем, поплелся открывать дверь. Перед тем как повернуть ручку, он живописно бросил полотенце на плечо. Ему показалось, что так он будет выглядеть язвительно. Праздношатающиеся оторвали его от такого важного дела!
За дверью стоял парень лет двадцати восьми, с упрямыми скулами и аккуратной прической. Пашка даже не удивился, когда парень поднес к его лицу красную книжечку и представился:
– Старший лейтенант Михайлов, уголовный розыск. А вы – Матвеев? Павел Иванович?
– Д-да, а что случилось? – спросил Пашка, у которого тихо засвербило внутри, где-то там за грудиной начал закрадываться страх. – Галя?
– Галя? – наморщил лоб старший лейтенант. – А кто это?
