Татьяна Степанова - Ключ от миража
— Все равно информации мало, — пожала плечами Катя. — У меня, кроме голых фото, ничего под рукой нет.
— А что тебе нужно? — спросил Колосов.
— Ну, сведения… Хотя бы о месте работы каждого и…
— Характеристики из домоуправления и справки из налоговой? — усмехнулся Колосов.
— Совершенно неостроумно, — Катя посмотрела на Свидерко, словно приглашая его в союзники.
— Тихого этого обязательно досконально проверим. Все документы на квартиры. Я сам этим займусь, — сказал он. — Алмазова тоже будем проверять. И других жильцов. Постепенно. Вас ведь соседки в первую очередь интересуют?
— Ну, у Вишневской послужной список и проверять нечего, — усмехнулась Катя. — Вся ее работа на дому. За стеной у меня. А она ничего, общительная. Мы, кстати, с ней сердечнее побеседовали, чем вы тут. Я могу, Николай, еще раз конец ее допроса прослушать?
Свидерко снова включил диктофон. Катя смотрела в темное окно. После слов «что может быть хуже убийства?» Свидерко остановил запись. Колосов курил.
— Ну, и что скажешь на это? — спросил он.
— Пока ничего, — ответила Катя.
— Ты именно это хотела еще раз услышать?
— Я? — Катя обернулась. Колосову показалось: она что-то хочет у него спросить, но… — Просто у Вишневской здесь несколько иной голос. Он вдруг изменился. Вам не кажется?
— Она сама признается, что была в тот вечер чем-то сильно напугана, — заметил Свидерко.
— А этого ее клиента Василия Васильевича вы собираетесь искать? — осведомилась Катя.
Свидерко нахмурился. Весь его вид говорил: да где же его найдешь? И вообще был ли он, клиент этот, или все это выдумка, ложь для отвода глаз?
— Хорошо бы, конечно, его установить и допросить, — сказала Катя. — Хотя это.., почти нереально, да?
— Ну, а ты чем с нами поделишься? Какими наблюдениями? — помолчав, спросил Колосов.
И Кате в свою очередь пришлось до мельчайших подробностей припомнить и пересказать весь свой день — первый день в доме.
— Может, мне лучше вести что-то вроде дневника? — спросила она. — Хронику-рапорт?
— Как хочешь, — сказал Колосов. — Что касается меня, у меня от лишних бумаг — судороги. Колян от этого вообще в обморок валится. Слышь меня, Колян, я прав? Вот это возьми на всякий случай, — он протянул Кате диктофон.
— Рапортовать-то не о чем пока. — Катя проверила диктофон — работает ли. — Ладно, буду, как ты велел, действовать по обстановке. Я — гениальный сыщик, мне помощь не нужна. А вы-то чем займетесь, могу я узнать?
— Я хочу завтра разобраться с тем случаем, что был перед Новым годом, — сказал Никита. — Вроде эта история совсем к нашему делу не относится, но все же жильцы про нее упоминают, надо вникнуть, что там было. Коль, у вас по этому факту дело уголовное или отказной — только честно.
— Ну, почему сразу отказной? — Свидерко не на шутку обиделся. — Мы что, по-твоему, совсем уж тупые тут? Кстати, я этим не занимался. Я в отпуске тогда был. И там имелись два эпизода, а не один. Они друг с другом не связаны. Почти. По одному материал в подразделении по делам несовершеннолетних. По другому действительно уголовное дело. Висяк пока. Деталей я не знаю, но, судя по всему, простая хулиганка.
— Тем не менее я хочу посмотреть все материалы, — сказал Никита.
— Да ради бога, смотри, я не даю, что ли? — Свидерко досадливо поморщился. — Катя.., а знаете что? Хотите чая с вареньем? Вишневым? Сейчас заварю. А потом я вас отвезу.
— Мерси, я сама, без вас доберусь, тут на троллейбусе три остановки всего. — Катя поднялась и взяла со стула свою шубу. — Не надо, чтобы кто-то меня видел…
— С нами? — Колосов вышел вслед за ней. Свидерко остался в кабинете. — Не беспокойся, никто из твоих соседей тебя с нами не увидит. — Уже на улице он спросил:
— А чего ты с Колькой так?
— Он меня раздражает. — Катя натягивала перчатки. — Ты меня, Никита, прости, но вы меня оба ужасно раздражаете.
— Жалеешь, что связалась?
— Я не жалею. Это работа. Моя и твоя. Просто этот дом.., он… Он какой-то не такой, Никита. Он чудной.
— То есть? — Колосов удивленно посмотрел на Катю.
— Ну, я не знаю, как тебе объяснить. Может, это мое впечатление о нем такое чудное. — Катя помолчала секунду. — Я вчера в этой квартире ночевала. А сегодня прямо заставляю себя туда возвращаться, снова ночевать. И еще… Я ни разу раньше в этом доме не была. Но у меня ощущение: дом мне знаком. Мы тогда с Сережей приехали, я только увидела дом с Ленинградки и подумала: ох, вот он какой, ЭТОТ ДОМ. И это не было связано с нашим делом. О Бортникове я в ту минуту совершенно позабыла.
— А о чем же ты тогда думала? Катя не ответила.
— Ты просто волнуешься, — сказал Колосов. — Это нервы, — он кашлянул. — Муж-то как?
— Что муж?
— Ну, как отреагировал на то, что ты переехала?
— Он мне не звонит. Куда звонить? У меня даже телефона, кроме мобильника, нет.
— Это нервы, Катя, — повторил Колосов. — Я знаю. Так бывает. Со мной тоже так было, когда… Ну, когда я впервые принял участие в таком вот.., народном театре.
Катя молча шагала, о чем-то думала.
— Значит, оба они знали этот дом прежде, еще до ремонта? — сказала она вдруг. — Алмазов и Тихих? А этот Тихих… Я вот запись слушала. Как он странно обмолвился, заметил? Говорил про однокурсника, а назвал его сначала «она».
— Я о нем думал. Тихих — богатый человек. Предприниматель. Не похоже, чтобы он позарился на деньги, украденные Бортниковым у «Трансконтинента». Ну, хорошо, предположим, именно он был сообщником Бортникова. Тогда сразу возникает много неувязок. И самая главная: деньги с самого начала предназначались сообщниками к дележу. Это около восьми-десяти пяти тысяч каждому. Для Тихих это не сумма. Он вон один почти полдома скупил. Честно говоря, для него и сто семьдесят пять тысяч — не сумма, чтобы так всем рисковать, ввязываясь в мокрое дело.
— Я не об этом вообще-то говорила, — тихо заметила Катя. — Я все к тому клоню, с чего и начала — слишком мало информации. Мы фактически ничего не знаем о всех этих людях и о…
— О самом Бортникове?
— О самом доме, — ответила Катя.
Подошел троллейбус, она села, двери закрылись. Было восемь часов вечера. Народ возвращался с работы. Улицы пустели, оживали дома.
* * *Без четверти восемь Олег Алмазов на своей машине подъехал к кинотеатру «Варшава» на «Войковскую». Несмотря на холодный и промозглый зимний вечер, у входа в кинотеатр собралась целая толпа. Алмазов уже и вспомнить не мог, когда он вот так после работы отправлялся в кино. И когда на сеанс нельзя было купить билетов. Но на этот раз все так и было: все билеты раскупили не только на восьмичасовой сеанс, но и на поздний — ночной «нон-стоп». В «Варшаве» всю неделю шел «Властелин колец», и, приглядевшись, Алмазов понял, что кассы кинотеатра штурмуют в основном подростки.
— У вас билета не будет? — спросила Алмазова откуда-то вынырнувшая девчушка в меховой короткой курточке, с тесемочкой на лбу и закинутой за спину гитарой в черном чехле.
— Не будет, — ответил Алмазов.
— А вы кого-то ждете? — А что?
— Может, у вашего друга будет билет?
— Это вряд ли, девушка.
Алмазов застегнул куртку. Холодно. Однако надо ждать. Он и правда смутно уже помнил времена, когда вот так срывался в кино. Наверное, еще в школе с ребятами бегали в «Юность». Порой по два, по три раза на одну и ту же картину. Фильмы тогда, что ли, были круче? Или они сами еще не были избалованы? И видео ни у кого не было. Кажется, в восьмом классе Генке Сонину — у него родители по контракту на Шпицбергене работали — купили в «Березке» видюшник. Генка Сонин страшно воображал, а они всем классом однажды заявились к нему смотреть это видео. Техника эта казалась просто на грани фантастики, а кассета у Генки имелась всего одна, привозная.
Сколько времени утекло с тех пор, сколько кассет он, Алмазов, купил и пересмотрел, а ту, самую первую и единственную, помнил до сих пор: документальный фильм на голландском языке про Высоцкого и Марину Влади.
Он глянул на часы — без десяти. Скоро кино начнется. А она опаздывает. Он ее ждет, а она опаздывает. Она похожа на Марину Влади. Он заметил это. Не сразу, но потом, присмотревшись, понял: она точно на нее похожа. Копия.
На «Властелина» этого купила билеты она. Несколько дней они не встречались. А сегодня днем она сама ему позвонила на мобильник. Она гордая, почти никогда сама ему не звонила. Это он звонил — из дома, с работы, с мобильника, из телефонных будок. Но сегодня позвонила она. Не стала допытываться, где он пропадал, что делал. Просто сказала: я взяла билеты в кино, пойдем? Он ответил: конечно. Она сказала: тогда в восемь. Назвала фильм и спросила, читал ли он книгу Толкина? Толкина Алмазов не читал и желания такого никогда не имел. Ответил, что слыхал по телевизору о наших «толканутых» и про фильм тоже читал в «Комсомолке» — ничего, даже забавно.
