Владимир Колычев - Белая волчица
– Хочешь сказать, что все это из-за тебя? – всколыхнулся Лукомор.
– Ирония судьбы! – Девчонка улыбнулась.
Лукомор внимательно смотрел на Лену. Не такая уж она и простая, какой хочет казаться. Наивностью точно не страдает, все возможности своего дара осознает четко и ясно. Демоническая у нее сила, а она прикидывается ангелочком.
– Откуда ты знаешь, как ниточка до меня дотянулась? Про кочегара тебе откуда известно?
– А я со страшим лейтенантом из полиции жила. Он приезжал, когда Рома с крыши упал, мы познакомились. Он меня подозревать стал, мне нужно было как-то выкручиваться, вот я и сошлась с ним. Да и нравился он мне.
– И сейчас нравится?
– Я не хотела с ним, а он меня взял. Не скажу, что силой, но нельзя было так. Я ушла от него, не простила. Может быть, я ему даже отомщу.
Лера не смотрела на Лукомора, как он и просил, но ее сила проникала в кровь и без того. Воздух вокруг него как будто электризовался. Он даже чувствовал колючки статических разрядов. Или это нервы так разыгрались?
– Так в чем же дело?
– Хочу, но не могу. Я боюсь свой силы, она разрушает меня изнутри. Мне больно, у меня раскалывается голова от всего этого. – Лена закрыла глаза, ее лицо исказила гримаса страдания.
– Всегда болит?
– Нет, только если что-то сделаю.
– У тебя болела голова, когда я на тебя вышел. Что ты сделала?
– У меня мужчина был, я его любила, а он на другой женился. Я к нему пришла, сначала все хорошо было, а потом он меня прогонять стал. В машину посадил, куда-то повез. Я разозлилась, даже не поняла, что произошло, смотрю, а он уже мертвый лежит. Я не хотела его убивать, но сделала это. Не знаю, как мне теперь быть. – Девчонка сокрушенно вздохнула.
– Сила тебе не просто так дана. Она пользу должна приносить, – глубокомысленно изрек Лукомор.
– Кому? – Лена вскинула на него глаза.
– А тому, кто тебе добра желает.
– А кто мне добра желает?
– Я желаю. У тебя родители есть?
– Есть. Но я им не нужна. Вообще никому!..
– Мне нужна. Девчонка ты смазливая, я тебя хочу, но пока ты сама не решишь, пальцем не трону.
– А если я вообще не захочу? – спросила Лена, настороженно глядя на него.
– Тогда просто так живи. Мы с тобой от одной беды прячемся, будем товарищами по несчастью. Как тебе мой дом?
– Очень хороший.
Дом практически новый, небольшой, полутораэтажный, но с хорошим ремонтом, с добротной мебелью. Во дворе бедненько, нет изысканных ландшафтов и бельведеров. Но человеку, не избалованному многозатратными изысками, здесь будет, что называется, в цвет.
– Место тихое, спокойное. Но мы здесь долго не будем. Решим проблему с Одинцовым и вернемся в Бочаров. Там у меня получше. Хочешь в хоромах жить? – с барской бравадой спросил он.
– Я бы и здесь осталась.
– Можешь, если тебе так угодно, – согласился авторитет.
– А вам какой от этого прок? – спросила Лена, стараясь не смотреть на него.
– Я же говорю, твой дар должен пользу приносить.
– Вам?
– И тебе тоже, – сказал Лукомор и улыбнулся.
– И что я должна делать? – Лена посмотрела на него мягко, но с подозрением.
– Есть человек, с ним нужно просто поговорить. Он должен рассказать правду.
Еще Лена должна будет убивать, но Лукомор не собирался говорить об этом. Начать надо с малого, затем понемногу подсыпать перцу, сделать блюдо острым, довести его до кипения. Авторитет знал, как воздействовать на людей без всякого гипноза, обрабатывать их.
Он нисколько не сомневался в том, что Лена обязательно станет послушным орудием в его руках. Сейчас главное – не переборщить с дозировкой. Нельзя резко подсаживать девчонку на иглу, подчинять ее своей воле.
– Я должна поговорить с ним? – слегка сощурив правый глаз, в раздумье спросила Лена.
Она пыталась сдерживать свои эмоции, но улыбка невольно наползала на губы. Ей понравился вариант, предложенный Лукомором. Она же понимала, что это за человек. За ним сила, у него деньги, ей нужен такой покровитель. С ним она как сыр в масле будет кататься. Дом этот получит в собственность. А почему нет?
– Да, всего лишь поговорить.
– И кто этот человек?
– Он занял у меня много денег. Убивать я его не собираюсь, мне просто нужно вернуть свои средства. Он говорит, что у него ничего нет, но я-то знаю, что есть. Мне нужно знать, где этот умник прячет свои бабки.
– И все, больше ничего?
– Пока да.
– Пока?
– У меня много должников, – уклончиво сказал он.
– И я должна узнать, где они прячут деньги? – глядя ему в глаза, спросила Лена.
Лукомору не понравился ее взгляд, он попытался увернуться от него, но не тут-то было. Девушка не отпускала его, она смотрела ему в душу, вытягивала из нее силы и наматывала их на лебедку, скрытую в глубине ее глаз.
– А это плохо? – спросил он.
– А кого я должна убить?
– Никого.
– Это сейчас никого, а потом?
Он пытался сопротивляться, но Лена продолжала тащить из него всю коварную иезуитскую правду.
– Есть варианты…
– Значит, все-таки убивать?
– Я большой человек, у меня есть враги.
– Кто тебе сказал, что ты большой человек? – Девчонка хищно усмехнулась, не сводя с него глаз. – Ты сам себе это придумал, решил, будто поднялся на высоту, с которой можно вершить судьбы людей. Ты забрался на нее, но не заметил, что под ногами у тебя ничего нет. Прежде было, но теперь там пустота. Ты убил свою жену, можешь прикончить меня. Ты страшный и опасный человек, живущий в воображаемом мире, где много зла и насилия. Ты опасен для реальных людей, поэтому должен упасть и разбиться насмерть.
Лукомор хотел было попросить девчонку успокоиться и не говорить глупости, но не смог выдавить ни слова. Он вдруг почувствовал себя в подвешенном состоянии, на той самой высоте, о которой говорила Лена. Авторитет собирался вершить судьбы людей, которые ходили по земле у него под ногами. Но теперь между ним и этими людьми была только пустота. Он вдруг стал проваливаться в нее. Его сознание растворилось в страхе перед бездной.
Глава 18
Помещение для допросов должно быть оборудовано рукомойником, как это всегда делается в кабинетах у врачей. Максим подумал об этом, когда конвой увел Ворсобина. После общения с этой нечистью у него и возникло желание отдраить руки с мылом. Но умывальника рядом не было. Майор решил, что придется ему идти в туалетную комнату, там есть кран.
Ворсобин узнал одного мужчину и двух женщин из тех людей, фотографии которых предъявил ему Одинцов. Демон во всех подробностях рассказал, как сжигал их. Он говорил с покаянным видом, но Максим улавливал сатанинские искорки в его глазах.
Ворсобин понимал, что его ждет суровое наказание, поэтому готов был признавать и оплакивать свои грехи. Но настоящее раскаяние к нему так и не пришло. Это святое чувство было блокировано тем бесовским удовольствием, которое он испытывал, когда сжигал покойников, бледным, безрадостным, пугающим, пришедшим от нечистого.
Одинцов закрывал решетчатую дверь, когда в коридоре появился помощник оперативного дежурного.
– Максим Львович, Лукомора взяли! – сказал он, стараясь сдерживать возбуждение.
– Когда? Где?
– Сейчас! У нас!
Оказалось, Лукомор сам подъехал к управлению на машине и представился сержанту, дежурившему на проходной. Тот, разумеется, обалдел, но меры принял, определил авторитета в камеру для временно задержанных.
В эту камеру Одинцов и направился. Он прошел по длинному, широкому и гулкому коридору, свернул в короткий узкий тамбур, в тесноте которого тонули звуки. Из этого закутка майор попал в холл, главным украшением которого было витринное стекло с зарешеченной надписью «Дежурная часть». Здесь же располагалась и камера для временно задержанных.
Лукомор – личность в городе известная, поэтому вниманием его не обделяли. Мало того, что из дежурной части за ним приглядывали, так еще и у самой камеры стояли двое из патрульно-постовой службы. Один худой, рябой и бледнолицый, второй пухлый, розовощекий. Оба с автоматами. Стоят, смотрят на Лукомора сквозь решетчатую стену, посмеиваются. Как будто какого-то диковинного зверя в клетку поместили. Да уж, не зря эта камера зовется обезьянником.
Удивительно, но Лукомор не реагировал на повышенное и, можно сказать, оскорбительное внимание. Он сидел как сомнамбула, не вышедшая из глубокой фазы медленного сна, – лицо непроницаемое, взгляд застывший, остекленевший. В первый момент Максиму показалось, что в камеру доставили восковую фигуру из Музея мадам Тюссо.
Одинцов махнул рукой, отгоняя патрульных, и негромко позвал:
– Дмитрий Андреевич!
Лукомор попытался сфокусировать на нем взгляд, но так и не смог. Авторитет как будто смотрел куда-то в другое измерение, где не было ни ментов, ни опасностей, связанных с ними, вообще ничего: ни зла, ни добра, ни горя, ни радости.
