Виктория Платова - Битвы божьих коровок
— Я готова забыть о моральном ущербе. И даже дам вам вдвое больший аванс. При условии, что вы соблазните моего мужа.
— Не поняла? — Настя застыла, как громом пораженная.
— Что же тут непонятного? Вы соблазните моего мужа и представите мне доказательства. Материальные.
— В каком смысле — материальные?
— Не мне вас учить, дорогуша. Если вы детектив — вы должны это знать. Снимки, пленки, видеокассеты.
— Видеокассеты с чем?
— Со свидетельствами его разнузданности.
— Чьей?
— Да моего мужа, кочергу ему в задницу! Ввергните его в пучину порока, да так, чтобы он там захлебнулся, подонок! Чтобы костей не собрал!
— Я не понимаю… Вы что, предлагаете мне?..
— Почему бы и нет? Я — выгодный клиент. А вы должны бороться за выгодных клиентов, тем более что конкуренция на рынке в детективной сфере довольно высокая.
— Боюсь, это не входит в перечень услуг, которые предоставляет наше агентство.
— А вы расширьте рамки, — елейным голосом пропела Марина. — Проявите творческую инициативу. В конце концов, ваше агентство — не единственное… И я могла бы…
— Думаю, что не могли, — вырвалось у Насти. — Иначе не сидели бы сейчас здесь. И не согласились бы на встречу так легко.
— А вы проницательны. Похоже, я вас недооценила. Настя смущенно принялась теребить нежно-восковой лепесток Papheopedilum. Впервые кто-то публично признался в том, что недооценил ее.
— Я пыталась пробить парочку сходных контор. Встречаются, конечно, биологические нонсенсы в виде женщин-детективов. Но, увы… Либо смазливы, но дуры кромешные. Либо с мозгами все в порядке, но в койку с ними можно лечь только после десятилетнего воздержания. И то если все другие ресурсы исчерпаны, а единственная надувная кукла приказала долго жить. А вы — идеальный вариант!
— Что вы говорите!
— Вы как раз в его вкусе.
— Вы меня интригуете.
Настя положила локти на стол и облизнула губы. Господи прости, неужели это она? Как будто все джанку из цхалтубской и зугдидской преисподней — вырвались наружу и уселись на ее плечи.
— Да какая уж тут интрига! Не говоря уже о вкусе. Натуральная блондинка… Вы натуральная блондинка?
— Да.
— Вот видите! Натуральная блондинка с загорелой мордой… Загар карибский или антальский?
— Карибский, — ляпнула Настя.
— Так я и думала. Ну-ка, улыбнитесь.
"А не пошла бы ты…” — подумала Настя и растянула губы в улыбке.
— Отличные зубы, — похвалила Марина. — Предупреждаю, зубы — это его конек, моего скота. Его иконостас. Определяет круг знакомых по зубам и сам к стоматологам шастает чуть не каждую неделю, как инвалид в бордель.
— Коренные показать? — не удержалась Настя.
— Не стоит. Все ваши?
— Все мои. Без единой пломбы.
— Завидую, — Марина вздохнула. — И как вам только удается?
— Просто грызу иногда молодые вишневые веточки. Это укрепляет десны и счищает налет с зубов. Старинный хевсурский рецепт.
— Да, вы определенно в его вкусе. И глаза дерзкие. Такая не только может раком встать, но и по яйцам врезать, если понадобится.
Настя приоткрыла рот и тотчас же закрыла его. А Марина продолжила как ни в чем не бывало:
— Так. Теперь грудь. С грудью вроде все в порядке. Ну-ка, привстаньте!
"А не пошла бы ты…” — опять подумала Настя и неловко вылезла из-за стола.
— Фигура тоже ничего. — Марина оценивающе прищурила левый глаз. — Не скелет, но и не квашня. Разумное сочетание пропорций. Разве что плечи чуть широковаты… Но сейчас это даже модно, уверяю вас.
— Я могу сесть?
— Конечно.
Настя снова угнездилась за столом. А чертова ломбардная оценщица вперила взгляд в носки ее ботинок.
— Какой размер?
— Груди?
— Да нет же. Ваших ботинок.
— Сорок второй…
— Это ваш настоящий размер?
— А если мой, то что?
— Тогда это несколько усложнит ситуацию. Ластоногих мой подлец не любит. Предельно допустимая планка — тридцать девятый.
— У меня тридцать восьмой.
— Отлично! — Марина откинулась на спинку стула и рассмеялась. — Готова заплатить вам вперед не двести, а триста долларов. Если согласитесь.
Настя прикрыла глаза. Кирюшин-дневник начинался с мужа этой безумной женщины с повадками мясника на бойне. Или какого-нибудь ассистента по актерам… А закончился его собственным безумием. В любом случае сейчас она стояла в самом начале пути, который Кирюша прошел до конца. Она может сию минуту встать и уйти, потеряв всего лишь шесть долларов за “Похищение Венеры”. А может остаться — и тогда неизвестно что приобретет. И приобретет ли вообще. Он очень не нравился Насте, этот путь, усеянный божьими коровками и надписями на стеклах. И вообще — она не готова к таким подвигам. Сейчас она встанет и уйдет. Встанет и уйдет.
— …Я согласна, — сказала она.
— Отлично. Так и я думала. У вас на лице написана склонность к здоровому авантюризму. Выбита аршинными буквами.
— Неужели? — изумилась Настя.
— А это привлекает таких негодяев, как мой драгоценный муженек. Чем непредсказуемее баба, тем легче они на нее летят. Вы ведь непредсказуемый человек?
— Не знаю.
— Во всяком случае, не очень разборчивый в средствах. — Марина по-свойски подмигнула вконец ошалевшей Насте.
— С чего вы взяли?
— Да вы только посмотрите на себя! Вся в коже, загорелая, обветренная; зубы как у ротвейлера… Не удивлюсь, если вы любите сырое мясо и гоняете на мотоцикле.
— Мотоцикл у меня увели, — непонятно зачем соврала Настя. И даже не покраснела. Первый раз в жизни.
— А муж сбежал сам, судя по всему. — Марина протянула руку и бесцеремонно коснулась ее обручального кольца. — С вами жить — все равно что на крокодильей ферме подрабатывать. Того и гляди хобот оттяпаете!
Она расхохоталась, чрезвычайно довольная собой, а Настя… Настя позволила себе снисходительно улыбнуться.
— Кажется, мы здесь для того, чтобы обсуждать не мои проблемы, а ваши.
— Да, простите. — Женщина резко оборвала смех и снова полезла в сумочку. И вынула оттуда увесистый сверток. — Приступим к делу.
Через минуту новоиспеченная сыщица уже держала в руках несколько фотографий. Нельзя сказать, чтобы ее особенно вдохновил тип со снимков. Даже Додик Сойфер, ее новый сослуживец, выглядел куда приличнее, не говоря уже о добродушном и по-своему очень симпатичном Meтелице. Тип был одутловат, мелкозернист, тонкогуб, и к тому же волосы у него были зализаны так, что череп казался по-младенчески голым. А над вытянувшейся, как у верблюда, верхней губой топорщилась опереточно-узкая полоска усов. В таких же узких рысьих глазах его было нечто такое, что заставило Настины уши поплотнее прижаться к голове: они всегда первыми реагировали на опасность — будь то град в начале июля или ранний неожиданный снег в конце октября.
— Вот, — торжественным голосом произнесла Марина. — Вот это он и есть, мой дражайший супруг. Быков Дмитрий Борисович. Подонок, мразь, тварь, грязная скотина, прохиндей, ублюдок, сатир-недоносок, дерьмовое желе, мешок с навозом, чертово семя, жертва аборта, мудак — штопаные яйца!..
Переведя дух, Марина уставилась на Настю.
— Что еще я забыла? — отрывисто бросила она.
— Не знаю, — Настя пожала плечами. — Может быть, дурак?
— О нет! Он далеко не дурак. Хитрая бестия… А кольцо вам придется снять.
— Зачем?
— Он не любит замужних женщин. Он считает, что в браке всякое безумие убивается безвозвратно. Особенно сексуальное. Обожает свободных от супружеской узды сексапилок, смолы ему в глотку!..
Настя так и не смогла поддержать разговор на такую деликатную тему. Ее тусклый тринадцатилетний опыт супружества безмолствовал. А вообще, если говорить о безумии, Марина не права: уж ей-то брак явно пошел на пользу.
— Что еще я должна сделать?
— Вам самой решать, как заманить его в постель. Я дам вам адреса мест, в которых он часто бывает. Всякие там галерейки, где клубится нищий авангардный сброд; рестораны, где собирается сброд побогаче. Его мастерская… У него, видите ли, есть мастерская! Он, видите ли, дизайнер!
— И чем же он занимается?
— Изготовляет светильники, скотина! Изобретает новые формы, идиот! Берет их, так сказать, напрокат у жизни. То есть в бабских койках. Вот, возьмите его визитку. — Марина припечатала долларовые купюры ненавистной визиткой ненавистного фонарщика. — А вообще не надо изобретать велосипед. Отправляйтесь прямо к нему в мастерскую.
— Но как я могу… Мы незнакомы…
— Не нужно никакого особого знакомства. Скажете, что виделись на какой-нибудь богемной вечеринке. Ну, я не знаю… К примеру, на Лиговке, у Эль-Хамади…
— Но я не хожу на богемные вечеринки.
— Неважно, он и не вспомнит. Он стольким потаскухам тычет эти визитки, ухлопывает на них такое количество денег, что давно можно было бы накормить всю голодающую Африку.
— А кто такой Эль-Хамади?
