Элмор Леонард - Вне поля зрения
Карен кивнула:
— Он привлекает твое внимание, хотя сам ты этого не хочешь.
— За несколько мгновений вы словно узнаете друг друга. Вглядываетесь друг в друга и что-то понимаете.
— Понимаете то, что не поймет никто другой, — добавила Карен.
— А в следующее мгновение человек уходит и предпринимать что-то уже поздно, но ты помнишь чувство, потому что оно не оставляет тебя, и думаешь: «А что, если бы я остановился и заговорил с ней?» Такое случается всего несколько раз в жизни.
— Или вообще однажды, — сказала Карен. — Почему бы нам не уйти отсюда?
— Куда?
Карен подняла глаза. Рекламщики уже закончили трапезу, бросали салфетки на стол, отодвигали стулья, но не слишком торопились. Сначала Филип посмотрел на нее, потом Энди. Энди помахал. Наконец они вышли из ресторана.
Тишина. Она перевела взгляд на Фоули в приталенном темно-синем костюме, в белой рубашке с пристяжным воротником и сине-бордовом галстуке — он сейчас походил на консервативного делового администратора, — заглянула ему в глаза и предложила:
— Пойдем ко мне?
— В номер?
— В апартаменты. Показала удостоверение, и меня сразу же перевели классом выше.
— Неплохая у тебя работа.
— Не знаю, Джек. Судя по последним событиям, возможно, придется искать другую.
19
Морис, Белый Бой Боб, Кеннет и новичок в их компании Глен готовились в гостиной к делу, разложив на кофейном столике пистолеты и коробки с патронами. Мозель наблюдала за ними из прихожей. Глена она наконец встретила, хотя никому не говорила, что ищет его.
Когда Глен приехал, Морис сказал, что он опоздал, и услышал в ответ: «Да? Правда? Выгляни в окно, поймешь, почему». Глен сказал, что у него руки болят от долбаного руля, который пришлось сжимать изо всех сил, чтобы не слететь с долбаной дороги. Какая-нибудь машина обгонит — и все ветровое стекло в дерьме. «Ты же водитель-ас, — удивился тогда Морис. — Это ты должен обгонять, а не тебя». «Да? Правда?» — снова спросил Глен. «Слишком воображает, не мужик», — подумала Мозель. Потом он рассказал, как пристроился за грузовиком с солью и его обстреляли словно шрапнелью. Затем баба какая-то затормозила впереди, он тоже ударил по тормозам, и машину развернуло на триста шестьдесят градусов. Вообще ни хрена не видно, и езда по льду и снегу — это тяжелый труд, к такому он не привык.
— Все сказал? — спросил Морис. — Может, теперь дело обсудим?
— За руль я не сяду. Забудь сразу.
— Именно это я и собирался тебе сообщить. Шофером ты не будешь. — Морис обернулся: — Мозель, тебе что-нибудь нужно?
— Деньги на продукты.
— Мы как раз за ними едем. Надевайте варежки, маски, вдруг захочется покататься на лыжах… Ну как? Похож я на ниндзю?
— К Кертису поедете, да?
— Вернемся через пару часиков. А где моя собачка Таффи? Я хочу поцеловать ее в мордочку на прощание.
— Вы едете к Кертису, — заключила Мозель.
Морис чуть не сбрендил, услышав про собаку, и Глен даже решил, что дело отменят. Он просто рвал и метал. Они забрались в угнанный Кеннетом фургон, Морис сел на переднее сиденье и принялся вопить, что прибьет козла, переехавшего малышку Таффи. Подожжет его дом вместе с этим уродом внутри. Кеннет, заправившийся кристаллическим метамфетамином и потому разговорчивый, спросил, как интересно Морис собирается найти этого козла. Морис ответил, мол, не волнуйся, найду, но не объяснил, каким образом. А потом несколько раз врезал кулаком по приборной доске, чтобы — как показалось Глену — не терять запал перед предстоящим делом. Кеннет несколько раз бил по тормозам и блаженно орал: «Да-а-а-а-а», подняв руки от руля, когда машина шла юзом. Морис ничего не говорил ему, пока они не проехали пару миль по Вудворд-авеню, заснеженной и выглядящей в свете фонарей очень необычно, и не повернули на Бостон-бульвар, где стояли дома пошикарней, чем у Мориса. На бульваре Кеннет умудрился врезаться в припаркованную машину, и тут босс не выдержал:
— Да что с тобой?
Больше никто не произнес ни слова, пока они не подъехали к довольно большому дому, в котором тускло светились лишь несколько окон.
— Оставь машину посреди улицы. Не хочется откапывать ее, когда закончим, — велел Морис.
— Мы работаем лопатами, и вдруг раз — подъезжают легавые! — воскликнул Кеннет, которому такая ситуация, судя по тону, показалась смешной.
«Черт, с кем я связался…» — тоскливо подумал Глен.
— Готовы? — спросил Морис. — Проверьте оружие.
Глен получил короткоствольный револьвер тридцать восьмого калибра. У Кеннета было ружье, у Белого Боя Боба — какой-то ствол плюс пожарный топор. Морис был вооружен сорок пятым калибром, потому что Хью П.Ньютон как-то раз сказал: «Армейский сорок пятый остановит любого». Морису о Хью П. и «Черных пантерах» рассказали в детстве.
— Ты и Кеннет, обойдете со мной дом сзади, — обратился он к Глену. — Белый Бой пойдет с главного входа. Услышим, как он вломился, врываемся в дом тоже.
Он посмотрел на здание:
— Удачное время. Они ни черта не увидят.
— И сколько там их? — решил поинтересоваться Глен.
— Мужик Фрэнки, его жена Инез и ниггер, который на них работает, по имени Седрик. Если, конечно, у них нет гостей.
Выскочив из фургона, они поспешили скрыться за углом. Кеннет в своих теннисных тапочках с трудом пробирался по глубокому снегу. Остановившись около черного входа, все натянули маски и почти сразу же услышали звон разбивающегося стекла. Белый Бой ворвался в дом и, судя по грохоту, решил снести его до основания своим пожарным топором. Они услышали его вопль — далекий, но вполне различимый:
— Полиция! Всем оставаться на местах!
— Давай, — отдал приказ Морис, и Кеннет вышиб прикладом стекло в двери.
Протянул руку и повернул замок. Дверь открылась, Глен проследовал за ним в темный дом, обошел стол в столовой, но тут дверь на кухню распахнулась, и он увидел черного парня с ружьем в руках. Парень очень удивился, обнаружив их так близко, попытался скрыться на кухне, но Морис сунул ему прямо в морду сорок пятый и приказал Глену забрать ружье.
— Седрик, друг мой, ты думал, я о тебе забыл. — Он подтолкнул слугу в направлении гостиной и по пути поведал Глену: — Этот ниггер вломил меня, и я сел в тюрягу.
Седрик ответил через плечо что-то невнятное и мгновенно получил по затылку стволом сорок пятого. Втянув голову в плечи, он прикрылся руками.
Белый Бой зажег свет в гостиной — в комнату из разнесенного вдребезги огромного окна врывался холодный воздух.
— Они наверху, — сообщил Бой.
— Возьми Седрика, пусть идет впереди, — велел Морис.
Они поднялись по лестнице на второй этаж, где обнаружили широкий коридор и много-много закрытых дверей. Морис ткнул Седрика стволом сорок пятого:
— Веди к хозяину.
На этот раз Седрик предпочел промолчать и быстро провел всех к двери в конце коридора, остановившись у которой Морис заорал:
— Полиция! Всем выйти с поднятыми руками!
И, не дожидаясь выполнения приказа, тихо произнес:
— Белый Бой…
Гигант взмахнул топором, дверь от удара разлетелась в щепки — ее аж с петель сорвало. Морис втолкнул в комнату Седрика, потом, махнув пистолетом, приказал зайти внутрь Белому Бою и Кеннету.
Глен проник туда следом за Морисом, ожидая увидеть спальню. Но это был офис — офис, как на складе или фабрике какой: старые письменные столы и картотеки, забитые чем-то картонные коробки, бутылки из-под водки, полные окурков пепельницы, весы, калькулятор. Белый мужчина в рубашке стоял у открытого окна. Женщина вышла из ванной, оттуда донесся звук сливающейся из бачка воды. Глену хозяева показались грязными, нечесаными наркоманами. Оба замерли у окна, зябко поеживаясь на сквозняке.
— Какая, на хрен, полиция?.. — пробурчал мужик, глотая окончания. То ли пьяный, то ли спал. — Морис, это ты, пижон?
Морис снял лыжную маску. Белый Бой и Кеннет последовали его примеру. Глен предпочел оставить лицо закрытым.
— Если не я, Фрэнки, значит, это был бы кто-нибудь другой.
— Сразу предупреждаю, дури ты не найдешь.
— Конечно, нет, раз ты спустил ее в унитаз. Как иначе… Инез, девочка, как дела? Не слишком здорово, да? Выглядите так, будто вас пожевали и выплюнули. Фрэнки, ты можешь простудиться у окна…
Морис повернулся к Глену:
— Это тот джентльмен, о котором я тебе рассказывал. Был клиентом, носил костюм и причесывал волосы, это пу́гало даже Фрэнком раньше называли. Фрэнки и его прекрасная жена Инез… Видишь, что творит с человеком героин? Давай, доставай зеленые, чтобы нам не пришлось разносить твой чудесный дом по кирпичику. Где ты их прячешь? Наверное, в этой комнате, и ведь у тебя тысяч сорок-пятьдесят должно быть, а, Фрэнки? Слышь мои слова? Говори, где. Считаю до трех. Готов?.. Раз-два-три.
