Тоби Болл - Тайник
— Из психушки она как-то выбралась. Но как вернется назад, я не представляю. Там все на замках. И везде толкутся эти быки из БПД.
— Интересно, а полиция дежурит там постоянно? Если да, то возникает вопрос: почему? Что им делать в женской психушке? Какой смысл там торчать? А если они там не всегда, то получается, что охрану усилили, потому что она сбежала. Чего они так пекутся об этом месте?
— Возможно, мальчишка что-то знает.
— Может быть, они боятся, что оттуда все психи разбегутся? Но они ведь не опасны. Лина Просницкая даже собственные ботинки с трудом завязывает, где уж тут нападать на людей. За этим кроется что-то другое.
— Возможно, она что-то знает, — предположил Пул.
— Возможно, они все что-то знают, Этан. Вопрос, что именно.
Пул промычал что-то нечленораздельное, и Карла вернулась к своему занятию. Чтобы переменить тему, он спросил:
— Ты отнесла фотографии в «Газету»?
— Конечно.
— Может, им позвонить?
— Давай.
Карла резко повернула его голову. В шее что-то громко треснуло, словно на дереве сломалась толстая ветка.
Временами Пулу казалось, что дома ему достается больше, чем в полиции.
Каким-то странным образом врачевание настроило Карлу на игривый лад. Пул перевернулся на живот и застыл. Боль была так сильна, что ему было не до любовных утех. Карла пощекотала его под ребрами, стараясь выбирать места, где не было синяков. Стиснув зубы, он уже готов был уступить, но тут зазвонил телефон. По голосу Карлы он понял, что новости плохие.
— Повтори, Анжелина, я не понимаю, когда так быстро говорят.
Пул услышал, как в трубке застрекотал чей-то голос.
— Кто их забрал? Полиция? — Карла говорила медленно и раздельно, словно беседуя с ребенком. — Анжелина, а это не могли быть ребята из БПД? Они были в серых рубашках?.. В серых?.. Да… Да… Сказали, что их хочет видеть мэр?.. Ладно… Слушай, оставайся на месте. Я приму меры. С ним ничего не случится.
Карла повесила трубку и стала смотреть в стол.
Пул заметил, что она тяжело дышит и близка к панике.
— Что случилось?
— Они забрали Энрике к мэру.
Пул был озадачен.
— Что это значит?
Карла повернулась к нему.
— Господи, Этан, пошевели мозгами. Как сам думаешь, что это значит?
— Это из-за забастовки? — растерянно спросил Пул.
Карла нетерпеливо тряхнула головой, словно поражаясь тупости Пула.
— Конечно.
Она начала ходить по комнате, подбирая свои разбросанные вещи.
— Поляки хотят построить здесь фабрику. Генри спит и видит, как бы это быстрее провернуть. Мы думали, если устроить забастовку, пока они здесь, Берналь и Генри скорее прогнутся.
— Но получилось совсем не так, — заметил Пул, пытаясь разыскать свой бумажник.
Карла остановилась и посмотрела на него.
— Да, не так. Не пойму, что на уме у этого ублюдка Генри.
Она направилась к двери.
— Ну давай же, Этан. Нам надо идти.
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ
Идя к бывшему переписчику Ван Воссену, Паскис мог выбрать маршрут в обход мэрии. Но, будучи человеком, начисто лишенным земных радостей и — до недавнего времени — страха, он решил доставить себе маленькое удовольствие: отправиться как бы на работу, подойдя до знакомых гранитных ступенек, решительно пройти мимо.
По дороге архивариус раздумывал над тем, что сообщил ему Фрингс. Рейд по кличке Вампир был мертв. Архивная система, конечно, была небезупречна, и одним из ее минусов было то, что человек, покинувший Город, был потерян для нее навсегда. Фрингс обладал достаточно интересной информацией, но она выходила за рамки имевшихся в архиве дел. Потом Паскис вдруг вспомнил Граффенрейда, голова которого покоилась в десяти футах от туловища.
Проходя мимо мэрии, Паскис стал свидетелем небольшого происшествия. К зданию подкатила спецназовская машина. Из нее вышел крепкий смуглый мужчина и в сопровождении четырех полицейских стал подниматься по лестнице. Он держался с достоинством, но в глазах был страх.
Паскис прошел мимо мэрии, размышляя над увиденным. Возможно, дело этого бедолаги уже побывало на его столе. Почему его привезли в мэрию с подобным эскортом? Если бы это был преступник, его бы отправили в участок или в Стенсберскую тюрьму между Капитолийскими Холмами и Ист-Сайдом.
Пройдя по Правительственному бульвару, Паскис свернул направо и очутился среди домов из бурого песчаника, где жила местная буржуазия. Прохожие попадались редко, и Паскис шел прогулочным шагом, наслаждаясь покоем, не приправленным привычным одиночеством. Он с удовольствием смотрел на окружающий пейзаж, к которому местные жители давно пригляделись и перестали замечать: деревья в кадках, голуби, суетливо клюющие корм, белки, прыгающие по деревьям и лестницам, ведущим к домам. Все казалось похожим на прекрасный сон. В таком умиротворенном состоянии архивариус подошел к каменной лестнице, ведущей к дверям солидного дома Ван Воссена.
Дверь открыл сам Ван Воссен, плотный лысый мужчина в венчике из седых волос. Лицо его, в котором было что-то от бассета, украшали густые бакенбарды, переходящие в не менее пышные усы. Стоя в проеме, хозяин внимательно изучал Паскиса.
— Кто вы? — удивленно спросил он, словно посетители были здесь большой редкостью.
— Я Артур Паскис. Видите ли, мистер Ван Воссен, я должен поговорить с вами об одном очень важном деле.
— Паскис, — повторил Ван Воссен, удивленно распахнув глаза.
— Мистер Ван Воссен…
— Входите, мистер Паскис. Будьте добры. Надо же, все эти годы мы не встречались, а тут вы вдруг приходите ко мне домой.
По голосу Ван Воссена чувствовалось, что он рад такому повороту событий. Он провел Паскиса в сумрачный холл, где на пьедесталах красовались вазы, бюсты и урны. К холлу примыкала библиотека. У стены стоял стол, заваленный книгами и бумагами. Небольшой участок был расчищен — вероятно, звонок Паскиса отвлек хозяина от работы.
— Присаживайтесь, — проговорил Ван Воссен, указывая на пару кресел, стоявших у стены, на которой висел персидский ковер.
Опустившись в кресло, Паскис увидел, как хозяин убрал со стола небольшую металлическую коробочку.
— Вы пишете книгу?
Ван Воссен сел во второе кресло.
— Мм, да. Письменное свидетельство и размышления на тему преступности. Квинтэссенция моего опыта переписчика. Описание криминальной деятельности за мои двадцать с лишним лет работы и анализ ее причин и структуры.
— Хм, описание. Вы пишете по памяти?
Паскис был заинтригован. Он представил себе, как извлекает все, что содержится в архивных делах, и излагает извлеченное в виде повествования. Подсознательно он уже начал систематизировать все сведения по направлениям, категориям и датам.
— Кое-что по памяти. Но больше по записям и газетным материалам. Я вел ежедневный дневник, где записывал все, что имело отношение к делам. Я устроился на эту работу только ради будущей книги. Сама по себе эта деятельность меня мало интересовала.
Ван Воссен потер руки, и Паскис заметил, что на мизинцах у него необычно длинные ногти.
— Не интересовала?
— Нет. Мой отец — Вим Ван Воссен. Возможно, это имя вам знакомо. Он кораблестроитель и был очень богат. Меня с детства готовили продолжить семейное дело. Но меня всегда интересовал криминальный мир, а должность переписчика давала возможность взглянуть на него изнутри. Но у вас, конечно, таких возможностей больше.
— Вероятно.
— Боже мой, Артур Паскис! — восторженно произнес Ван Воссен, словно только сейчас осознав, какая важная персона пожаловала к нему в гости. — Я так давно ждал этого визита. Простите, немного волнуюсь. Вот и разболтался как последний осел.
— Нет-нет, мистер Воссен, в этом вас никак не упрекнешь. Что касается цели моего визита, то я пришел поговорить о деле Граффенрейда.
Ван Воссен сразу посерьезнел.
— Вы нашли дело Граффенрейда?
— По правде говоря, я нашел целых два. Подлинное и копию, которую, как я понял, сделали вы.
— Да-да, конечно.
Легким, почти незаметным движением Ван Воссен опустил мизинец в коробочку, лежавшую у него на коленях, поднес его к носу и вдохнул.
— Я сделал копию этого дела и отослал ее в архив.
— С какой целью?
— Хотел подать сигнал, но так, чтобы никто не догадался, что он исходит от меня.
— Не понял. Там не было никакого сигнала.
— Но ведь вы здесь, не так ли? Видите ли, было бы слишком опасно оставлять в деле записку или что-то в этом роде. Дело могли запросить, и оно бы ушло с этой запиской внутри. Или, не дай Бог, попало к другому переписчику. Слишком большой риск для меня. Я знал, что вы сразу насторожитесь, увидев два одинаковых дела. А другие вряд ли обратят на это внимание. Так я сумею вступить с вами в контакт без риска быть обнаруженным кем-то другим.
