Картер Браун - ПСС, т. 10. Стерильно чистые убийства
— Уилер, — орал он, — какого черта вы делаете в моем офисе, когда вам следует где-то в другом месте допрашивать подозреваемых в убийстве.
— Да, — негромко произнес я.
— Вы хотите сказать, что не расслышали меня? — загремел он.
— Я просто не поверил собственным ушам, шериф.
— Ваши уши достаточно долго украшают вашу голову, чтобы понять, что им можно доверять не более, чем всем остальным вашим органам, как мне кажется.
— Это забавно, шериф! — проворчал я.
— Забавно? Это безумно весело!
Он откинулся на спинку кресла и закатился хриплым хохотом.
Я с сомнением наблюдал за ним, пока он, наконец, не утихомирился до отдельных взрывов.
— Вы рехнулись? — неодобрительно осведомился я.
— Подозреваю, что по временам вы изволите принимать мою реакцию за чистую монету, — самодовольно изрек он. — Такое случается каждый раз, когда я действую не по раз и навсегда принятой модели поведения.
— Вы получили протокол вскрытия Марша? — спросил я, решив, что необходимо как можно скорее переменить тему разговора.
— Нет еще, — хмыкнул Лейверс. — Доктор Мэрфи обещал прибыть с ним сюда минут через двадцать, а звонил он полчаса назад.
Шериф внезапно снова бросил на меня негодующий взгляд.
— Больше никогда не посылайте с рапортом об убийстве сержанта Полника, Уилер! Во всяком случае, если вы желаете, чтобы временное прикомандирование к этому офису превратилось в постоянное место вашей работы.
— Да, сэр, — заговорил я совершенно серьезно, — это было весьма сложное убийство.
— Вам нет необходимости это говорить! — простонал Лейверс и спрятал лицо в ладонях. — Принимая во внимание этого вампира, который просто не понимает разницу во времени между Западным и Восточным побережьем, из-за чего она спит по ночам в своем гробу вместо того, чтобы спать днем!
— Полник все это определил самостоятельно? — удивился я.
— Под самый конец он раздумывал вслух, как его старуха выглядела бы в черном шелковом саване, — со вздохом сообщил шериф. — Только он сильно опасался, как бы вместе с таким одеянием ей не пришли в голову кое-какие опасные вампирские идеи, а учитывая горячий нрав его супруги, кто может с уверенностью сказать, что ее белые зубки не вопьются в сонную артерию, если это всего лишь проявление страсти или уверенность, что им подали мартини.
— Этот Полник! — Я с трудом удерживался от смеха. — У него определенно имеются свои проблемы!
— И этот окружной шериф. — Лейверс снова нахмурился. — У него, конечно, тоже имеются проблемы. Вроде данного убийства. Так что расскажите-ка мне о нем!
Я описал ему подробно весь свой день с того момента, когда Бреннер сообщил о трупе, сидящем с веселой улыбкой в гробу, кончая конфиденциальным сообщением рослой блондинки про подслушанный ею телефонный разговор, доказывающий бескорыстное желание Хэла Кирби прийти на помощь исследовательскому фонду Ландау в трудную минуту.
После того как я закончил, Лейверс молча сидел еще секунд десять, тараща на меня глаза.
— Вы могли бы свести свой отчет к одному предложению, лейтенант, — заворчал он наконец. — Все, что вам требовалось сделать, — это честно признаться, что вы явились ко мне с пустыми руками.
— На этой фразе, сэр, — я мрачно посмотрел на него, — я хотел бы продолжить свой рапорт словами о том, что только ваша вера и ободрение делают мою работу стоящей.
— У вас имеется какой-нибудь логически обоснованный подозреваемый? — Он презрительно фыркнул. — Вы даже не знаете мотива! Послушать вас, этот доктор Марш был соединением архангела Гавриила в сияющих одеждах и Тома Свифта. Если же существует связь между упомянутым вами Кирби и кем-то из фонда, вам еще предстоит доказать подобное предположение!
— Вы правы, — согласился я, поднимаясь со стула. — Мне следует сейчас допрашивать подозреваемых, а не тратить напрасно время, рассиживаясь здесь и слушая ваши речи, шериф.
— Сидите! — загремел он. — Я…
Не менее оглушительный стук в дверь заглушил конец его фразы, я же с благодарностью вновь опустился на стул. Дверь распахнулась, в кабинет ворвался доктор Мэрфи, уподобляясь торнадо прямо из Небраски.
— Я принес вам мои наилучшие пожелания, — забасил он, затем швырнул аккуратно завязанную папку на стол шерифа, — а также рапорт о произведенном вскрытии, как обещал!
— Каждый раз, когда кто-то выполняет то, за что получает жалованье, — возмущенно изрек Лейверс, — он ждет за это по меньшей мере медаль!
— Это терапевтический прием, да будет вам известно, — на полном серьезе изрек Мэрфи, — своеобразная разминка, которая помогает мне вновь почувствовать себя человеком после всех этих мертвецов.
— И все же не старайтесь играть комические роли, приятель, вас вырезали из другого дерева.
Дьявольские черные глаза Мэрфи внезапно приобрели тоскливое выражение.
— Пожалуйста, — холодно произнес он, — воздерживайтесь от подобных фраз в моем присутствии. После дня работы в морге я становлюсь легко ранимым.
Шериф лениво, перелистал странички рапорта, затем снизошел до просьбы.
— Сообщите нам кратенько об этом, доктор, чтобы сэкономить время.
— Его застрелили, — сказал Мэрфи и поочередно посмотрел на нас обоих. — Это большая тайна?
— Терпеть не могу умничающих докторов, — громоподобным шепотом сообщил мне Лейверс. — Я начинаю беспокоиться, что как-нибудь ухитрюсь заболеть, а Мэрфи окажется единственным доступным в тот момент врачом.
— Как вы думаете, что я испытываю, когда гляжу на вас и начинаю беспокоиться, что мою машину могут завтра украсть? — с возмущением спросил Мэрфи. — Хорошо, я изложу вам все это общедоступным языком, надеюсь, тогда вы сумеете уразуметь суть дела, шериф.
— Благодарю вас, доктор Мэрфи! — снизошел Лейверс.
— Его застрелили, — с удовольствием повторил доктор. — Пуля 38-го калибра. За эти годы я повытаскивал достаточно таких из людей, чтобы узнать ее по внешнему виду еще до баллистической экспертизы. Стреляли с близкого расстояния в пять-шесть футов максимум. Пуля проникла прямо в мозг, так что смерть была мгновенной.
— Когда? — спросил я.
— Не ранее полуночи, скажем так, и не позднее половины второго ночи. Как это звучит?
— Как еще один не связанный с остальными факт, который пока нам ничего не дает, — простонал я. — Мы обнаружили его в гробу…
— Мне весьма симпатичны убийцы-чистюли, — усмехнулся Мэрфи. — А вам?
— Вы считаете, что он находился уже в гробу, когда его застрелили, или его положили туда позднее? — Я упрямо продолжал свою мысль.
— Этот вопрос мне не по зубам, — осторожно ответил Мэрфи, — но я попытаюсь частично ответить на него. Он лежал, когда его убили, потому что кровь не вытекла из раны. Но если его тело оставалось несколько часов на месте, пока кровь не загустела, кто-то мог перенести его в этот гроб.
— Спасибо, — сказал я. — Это ни капельки не помогает, но все равно благодарю.
— Он был медиком, не так ли? — Теперь в голосе Мэрфи звучали холодные трезвые ноты. — Уилер, я надеюсь на вас, вы разыщете убийцу и защитите честь моей профессии. Мне бы не хотелось, чтобы кому-то удалось остаться безнаказанным за убийство врача, я считаю это святотатством!
— Он работал в Научно-исследовательском фонде Ландау, вы знаете об этом? — спросил я.
— Знаю. Наркотики и все такое прочее.
— Так мне сказал сегодня Ландау. О нем самом вам что-нибудь известно?
— Все знают историю Макса Ландау, — медленно заговорил Мэрфи. — Фантастическая личность, фантастический врач. Лет десять назад он был одним из четырех ведущих психиатров в нашей стране. Потом его ужалил психофармацевтический жучок…
— Что это значит? — спросил Лейверс.
— Использование наркотиков для терапии умственных заболеваний, — объяснил Мэрфи. — Примерно в это же время Ландау женился на очень богатой особе, поэтому он мог не зависеть больше от своей врачебной практики. Большую часть времени он тратил на эксперименты, ну и продолжал все же работать почетным консультантом в больницах на Востоке. Он должен был сперва все испробовать сам, некоторые его экспериментальные дозы отправили бы на тот свет полдесятка обычных людей! Но у него выработался фантастический метаболизм.
— Он рассказал мне, что прошел курс лечения в Лексингтоне как героиновый наркоман.
— Сообщил ли он вам, что это было добровольно?
— Точно.
— Могу поспорить, что он не упомянул о своем требовании не делать для него никаких поблажек, потому что он хотел знать в точности, что претерпевают наркоманы в лечебницах.
Мэрфи поморщился.
— В пятьдесят восьмом году, если не ошибаюсь, он экспериментировал с новым дериватом ЛСД для лечения двух параноиков, которых в больнице считали безнадежными. Что-то не сработало, может быть, слишком большая доза, скорее всего ошибочно введенная кем-то из среднего медицинского персонала, только оба пациента умерли, а во всем обвинили Ландау.
