Кирилл Казанцев - Галера для рабов
– Так сделайте что-нибудь, мужчины! – с нажимом выкрикнула Евгения Дмитриевна. – Можете вы сделать хоть что-то полезное, или будете и дальше праздновать труса?!
– Подождите, а как же парусник? – тупо пробормотала, моргая глазами, Маргарита Юрьевна.
Окончательно замороченные, все повернули головы. Парусник уходил за горизонт, превращаясь в крохотную кляксу. Затем, не сговариваясь, пассажиры обратили свои взоры к надстройке судна. Дверь в кают-компанию была открыта. Уровнем выше, на капитанском мостике, за толстыми стеклами не просматривалось никаких лиц. Еще недавно там был капитан. Теперь не было. Такое ощущение, что судно вымерло, осталась лишь горстка испуганных, окончательно запутанных людей.
– Бред какой-то… – пролепетала Статская. – Где они все? Они ведь слышали, как мы тут шумим. Им совсем не интересно, что мимо проходит какое-то судно?
– Ну, все, натерпелись… – полковник очнулся и начал багроветь. Как и положено, он долго запрягал, но быстро ехал. – Не знаю, как вы настроены, господа, но я намерен положить конец этому бесчинству. Кто со мной? Кому еще не ясно, что к злодеяниям причастны члены команды?
– Нам нужны веревки… – мстительно прошептала Евгения Дмитриевна. – В трюме я видела несколько мотков хорошего пенькового троса…
– А на камбузе я засекла рулон полиэтиленовой бечевки… – загорелись глаза у Маргариты Юрьевны.
Теперь остались самые боеспособные, самые злые и решительно настроенные. Желтухин не убежит (да, по крупному счету, и черт с ним), в первую очередь – нейтрализовать экипаж. Ворвались на камбуз плотно сплоченной когортой, растеклись по помещению. Эти твари тут развлекались! Ритмично трудилась старенькая магнитола, исторгая мелодии и ритмы российской эстрады. Официантка Алиса виляла упругой попкой и притоптывала каблучком. Повариха, посмеиваясь и косясь на свою подругу по команде, раскладывала чистую посуду в «долгий ящик». Двусмысленностей в лицах ворвавшихся людей не было. Виолетта Игоревна побелела, выронила кастрюлю. На нее уже неслась растрепанная Евгения Дмитриевна с безумным блеском в глазах. Женщина-кок схватила первое попавшееся блюдо, швырнула в атакующую фурию. Последняя увернулась от летающей тарелки, и та раскололась, врезавшись в стену. Брызнули осколки. И в следующую секунду ответственная прокурорская работница уже таскала ненавистную «бабариху» за волосы, а та визжала, отчаянно пытаясь достать бестию локтем. Одновременно Статская атаковала оторопевшую Алису, схватила ее за руку, вывернула. Алиса закружилась, словно юла, ударила за спину каблучком, но попала не в блондинку, которая заблаговременно отпрыгнула, а в разбушевавшегося полковника, у которого от «точечного» попадания в зону мужского достоинства глаза на лоб полезли! Впрочем, удар пришелся чуть выше, в противном случае от Алисы бы и мокрого места не осталось. Он схватил ее с ревом за талию, вознес, визжащую, над головой, швырнул на сцепившуюся с поварихой Евгению Дмитриевну.
– Браво, полковник! – хохотал возбужденный Зуев. – Вы выбили десять из десяти!
Было весело – падали кастрюли, сыпался со стены мелкий кухонный инвентарь. В неразберихе, по закону сохранения импульса, едва не скрутили и Евгению Дмитриевну, она брыкалась, орала, чтобы ее оставили в покое, она своя! Пленницы визжали, катались по полу, оказывая упорное сопротивление, и даже разбили губу Вышинскому, но в итоге их скрутили. Маргарита Юрьевна, хохоча, как ненормальная, вооружилась бечевой, связывала пленниц. Стянула им руки в запястьях за спиной, стала обкручивать лодыжки.
– Ну все, мерзавцы… – хрипела Алиса, плюясь во все стороны. – Теперь вы нас взбесили окончательно, теперь вы испугом точно не отделаетесь…
– Ты еще угрожаешь, зараза? – рычала Евгения Дмитриевна, хлеща официантку по щекам.
– Прекратите, люди, опомнитесь, вы этим только хуже делаете… – извивалась Виолетта Игоревна.
– На рею этих ведьм! – ржал Зуев.
– Вяжите их крепче! – подпрыгивал впадающий в экзальтацию Бобрович. – Чтобы не развязались, пока мы остальных оприходуем…
Женщин скрутили на совесть, а чтобы не несли всякую чушь, заткнули рты кухонными тряпками. Они извивались на полу, злобно вращали глазами.
– Прикройся, бесстыдница! – воскликнула Маргарита Юрьевна, одергивая на Алисе задравшуюся юбку. Та изогнулась дугой, выстрелила в блондинку сцепленными пятками – но Маргарита Юрьевна проворно отскочила, а Алиса замычала от боли в потянутых мышцах. Юбка снова задралась, и все присутствующие при этом непотребстве дружно оскалились.
Распахнулась дверь, и на пороге вырос взволнованный стюард Малышкин – он прибежал на шум. Распахнул глаза, челюсть отвалилась до пола.
– Сам пришел, – возликовал полковник. – Ну, держись, дружок, – шагнул к порогу, схватил стюарда за грудки и заволок на камбуз. Тот запоздало ойкнул, но тяжелый кулак обрушился на челюсть, и работник, теряя сознание, стек на пол. Его тут же принялись упаковывать…
Механик Панов был «локализован» в машинном отделении. Сквозь иллюминаторы, расположенные выше ватерлинии, по напичканному механизмами пространству растекался бледный свет, блуждали солнечные зайчики. Он успел подняться с продавленной раскладушки, ярко контрастирующей с ультрасовременным интерьером судна. Растерялся, узрев надвигающееся несчастье.
– Эй, а вы чего это? – потянулся за разводным ключом, но разгоряченные полковник и Бобрович сбили его с ног, а полковник, знающий толк в деликатных вещах, слегка придушил. Подоспела блондинка со своей бечевкой, и через несколько минут механик превратился в конвульсивно подрагивающую куклу.
– Пусть валяется, – дрожал от нетерпения возбужденный Костровой. – Развиваем успех, господа, развиваем, у нас еще много дел… Ну, смотри, сука, – погрозил он мозолистым кулаком связанному механику, – если развяжешься, на глаза мне лучше не попадайся, уяснил?
Блондинка первой вырвалась из машинного отделения на простор. И вдруг встала столбом в дверях, повернула побледневшую мордашку.
– Господи, там опять крики… Мне кажется, это Желтухин…
– Не задерживайте, Маргарита Юрьевна, вы здесь не одна, – надавил на нее Вышинский, и оба вылетели на левый борт, едва не покатившись по палубе. Полезли остальные, возбужденно пыхтя. На палубе до их появления что-то происходило, блондинке не почудилось! От борта в районе кормы отлетела согнутая крючком фигура, метнулась за тыльную часть надстройки. Но когда толпа «пещерных людей» вывалилась на кормовую палубу, там уже никого не было – незнакомец успел переметнуться на правый борт и раствориться в примыкающих проходах. Бобрович побежал за ним – и вернулся, плюясь с досады.
– Кто это был? – рявкнул он, перевешиваясь через борт. По устоявшейся традиции, никаких мертвых тел возле судна не плавало. Но люди всматривались в пучину, играющую солнечными зайчиками.
– Боже мой… боже мой… – впадала в лихорадку Маргарита Юрьевна. – Я точно слышала, как кричал Желтухин… Неужели и его сбросили в море…
– Вам могло померещиться! – злобно выкрикнул полковник. – Мне уж самому какая только хрень не мерещится… Что за черт тут пробежал, Маргарита Юрьевна? Соберитесь, вспомните!
– Не знаю, – бормотала Статская, зябко обнимая себя за плечи. – Ей-богу, не знаю… Вроде бы помощник капитана… как там его… Он так быстро пролетел…
– Мне тоже показалось, что это Шварц, – сказал Вышинский, опасливо поглядывая за борт. – Брр, какая жуть… Они что тут, совсем с ума посходили? Они соображают, что творят?
– А вы еще не поняли, что это театр абсурда? – выжимала из себя улыбку Евгения Дмитриевна, но ее тоже колотило. – Мужчины, в чем дело? В театре антракт? Мы собираемся доводить дело до конца? Какая разница, кто это был – Шварц или нет, ему все равно от нас не спрятаться. А Желтухин, если погиб, то пусть вода ему пухом, его ехидная физиономия навсегда останется в наших сердцах…
Капитан Руденко был пойман в собственной каюте. Он выволакивал из-под кровати кожаный чемодан с личными вещами, и прокопайся полковник еще немного, капитан всадил бы ему в грудь из ракетницы!
– Ах ты, падла, волыну заныкал?! – безумный ураган сбил ошеломленного капитана с ног, он покатился по полу. Расторопный полковник тут же сунул трофей за пояс, перевернул чемодан и высыпал содержимое на пол.
– В эмиграцию собрался, тварь? – загоготал Костровой. А остальные распинали упирающегося капитана, держали руки, ноги, а Маргарита Юрьевна уже вязала его набитой рукой.
– Что вы делаете, остановитесь! – взывал к рассудку пассажиров капитан. Но люди, одержимые манией, превращались в животных.
– Усы у него проверьте, усы! – пыхтела Маргарита Юрьевна, сноровисто справляясь с путами. – Вдруг оторвутся, если дернуть!
– Да вроде не отрываются, – удивлялась Евгения Дмитриевна. – Значит, надо посильнее дернуть… – она рвала усы со всей дури, но те не отрывались. А капитан исходил криком от вспарывающей боли. – Ладно, черт с ним, пусть будут настоящие, – сконфуженно заявила женщина, поднимаясь с колен. – Настоящему преступнику ведь ничто не мешает отрастить усы?
