Кирилл Казанцев - Рыба гниет с головы
Капитан с перевязанной головой возник на пороге неожиданно. Антонина не успела даже отпрянуть от Антона, к которому стояла, прижимаясь боком, пока он пил за столом чай. Если честно, то она и не очень торопилась отпрянуть. Еще один камушек в женский огород.
– Вот так, значит, – хмыкнул Леонтьев. – А я, значит, голову ломаю, что это Тонька моя нос от меня воротит. А тут, значит, вон чего.
– Заговариваться ты начал, Петя, – язвительно произнесла Тоня. – Слово «значит» три раза произнес. Злишься, что ли?
– Я не злюсь, – покачал головой участковый, входя на кухню и чуть приподнимая край куртки, чтобы освободить кобуру. – Я посмотреть хочу на должничка своего. Его там полстраны ищет, а он у моей Тоньки чаи гоняет.
– А я твоя? – вспыхнула женщина. – На мне штампа нет, чтобы чьей-то считаться.
– По-моему, это ты мне должен, а не я тебе, – возразил Антон, поставив наконец чашку на стол и складывая руки перед собой. – Голова не болит?
– Голова? А ты, значит, и не волнуешься? Не боишься, что теперь я церемониться не буду, а сразу выстрелю? Или ты думаешь, что я в твои сказки о невиновности поверил? Извини, парень, информацию по тебе нам предоставили. Приказ есть – стрелять на поражение, если что.
Антонина, услышав эти слова, качнулась и переместилась ближе к Антону. Она испуганно смотрела на мужчин, опасаясь, как бы они не сцепились между собой.
– Правильно, – улыбнулся Антон. – А как же иначе? Кто же меня отсюда живым выпустит, с такими знаниями?
– Хватит заливать да по ушам ездить! – Рука капитана все-таки рванула кобуру и выхватила пистолет. – Поднимайся!
Тоня тихо охнула и бросилась было между ними, но Антон остановил ее рукой, даже не встав со стула:
– Не надо, Тоня, он больше не будет. А ты пушку опусти, дурак! Не терпится майора получить? Так вот, майора ты от Рамазанова не получишь, с ним ты скорее вылетишь из органов, если сам не замешан ни в чем. А майорские погоны твои они вот тут, перед тобой сидят.
– Чего-чего? – ухмыльнулся капитан.
– Он из областного Управления, Петя, – прошептала Тоня, – полицейский.
Ради такого зрелища стоило немного помучиться и рисковать жизнью. Ох, как оно того стоило! С лица капитана улыбка стала сползать, как перчатка. Сначала она перестала быть ехидно-торжествующей, потом плавно преобразилась в удивление, потом опять в ехидную маску, но уже осторожного недоверия.
– До-ку-мен-ты, – раздельно, по слогам, потребовал Леонтьев.
– Были бы они у меня при себе, – с нажимом ответил Антон, – я бы тут не сидел, а ты бы сейчас мне в кабинет рапорт приносил. Все, что знаешь о незаконном задержании и убийстве Птицына-младшего, например. И вообще, о пытках и издевательствах, которые творятся в отделах вашего города. Я тебе там в лесу правду говорил! И об ограблении, и о том, как сюда попал. Можешь к бабке сходить, которая возле вокзала живет и которая меня пирожками кормила…
– Уже сходил, – неожиданно ответил Леонтьев и сел на стул. Пистолет так и остался висеть в его правой кисти стволом вниз. – Рассказала бабка о тебе. Только это не доказательства.
– А их тебе никто и не предоставит! Твое дело – сориентироваться в обстановке. Либо поверить мне на слово, что я сотрудник Управления собственной безопасности ГУВД, и снова поступить на службу закону, помочь мне собрать доказательства о совершенных полицейскими преступлениях, либо… Либо попытаться меня задержать. Убить я себя не дам, а это значит, что скоро сюда нагрянет полномочная бригада нашего Управления вместе с прокурорскими работниками и ОМОНом. И хорошо ты будешь выглядеть, капитан? Как считаешь?
– Ты мне предлагаешь на слово тебе поверить? Не слишком ли?
– А ты включи мозги. Если бы я представился тебе сотрудником наркоконтроля, Управления по борьбе с экономическими преступлениями, если бы пытался провернуть какие-нибудь делишки, аферы, прикрываясь должностью, а я предлагаю впрячься в расследование преступлений в среде работников местной полиции. Так в чем моя выгода? Какой мне смысл врать?
– Ты, Петька, дурака-то не валяй, – вдруг встрепенулась Антонина и схватила участкового за плечи. – Антон ведь дело говорит. Тебя же никто не сватает закон нарушать, наоборот, тебе предлагают человеком остаться. И еще рассуди, как оно все получится, если ты его сейчас арестуешь. А как завтра понаедут из области, как начнут заявления от населения принимать: кто и кого там пытал, избивал, бутылкой насиловал? Отмоешься ты сам-то тогда, дурья твоя башка? Говоришь ведь, что разрешено стрелять в Антона! Так кому это надо – тебе? Или твоим начальникам-беспредельщикам? У вас же тут целая мафия, вы же все повязаны одной поганой веревочкой.
Она вдруг расплакалась и убежала в угол. Леонтьев некоторое время смотрел, как она там мнет полотенце и хлюпает носом, потом хмыкнул, покрутил головой и решительно стал засовывать пистолет в кобуру.
– А каков Викентьич! Прямо подпольный связной, разведчик. Ведь ни сном ни духом! Как партизан… Ладно, как там тебя называть, Антоном или кто ты там по званию? Не полковник?
– Лейтенант.
– Ладно, сойдет для начала. Значит, говоришь, начнем разоблачать? Давай, лейтенант, командуй. Авось доживем мы с тобой до светлых деньков.
Жить почти на легальном основании было не в пример удобнее. Помимо самого фельдшера и его дочери у Антона теперь появились еще три союзника в лице двух потерпевших – Саши и Птицына и участкового Леонтьева. По крайней мере, у Антона был выбор одежды, чтобы хоть как-то маскироваться, ночлег и нормальное питание. То есть, если говорить шпионским языком, раздобыл он себе явочную квартиру.
Леонтьев рассказал, что розыск Антона в городе и его окрестностях не утихает. Никто рукой на него не махнул, а на планерках каждый день об этой ориентировке напоминают. Он несколько раз предлагал ему не просто быть поосторожнее, а вообще уехать и доложить своему начальству о ситуации в Сарапинске. Антон выразительно посмотрел капитану в глаза, и тот смутился. Никому не хочется сознаваться, что трусишь.
В город из поселка Антон доехал на «КамАЗе» Федора, которому утром нужно было вставать под погрузку и отправляться в дальний рейс. Рисковать они не стали, потому что на въезде в город машину могли остановить инспектора ГИБДД. Антон выскочил почти на ходу перед последним поворотом и двинулся в сторону Сарапинска по проселочной дороге. Станция «Скорой помощи» была ближе именно к этой окраине города, поэтому он рассчитывал добраться туда часа за два.
Стараясь избегать открытых участков улиц и ярких фонарей, Антон наконец добрался до нужного места. Вот они, два приметных и почти одинаковых строения, сложенных из бетонных блоков, почти кубических. Только в одном располагалась котельная, а в другом – именно станция «Скорой помощи». Вон и десяток машин на площадке возле входа. Четыре пятиэтажных дома образовывали большой колодец. Ухоженные газончики, аккуратные деревца, две детские площадки – тут можно очень удобно подойти незамеченным, но вот беда – почти все окна домов сияли светом. Пришлось Антону выбирать деревья с густой кроной и двигаться напрямик, подальше от фонарей.
Возле входа курили двое мужиков. Судя по тому, что на них не было синих медицинских костюмов, Антон решил, что это водители.
– Здорово, мужики, – приветливо бросил он. – А вы не знаете, Нина Митяева сегодня дежурит?
– Кто? – несколько озадаченно переглянулись мужики. – Нинка… А как ее фамилия? Мы ее зовем Нинок, а фамилия… Митяева, говоришь? А хрен ее знает, если честно. Ты пройди и спроси. По коридору вторая дверь направо, к диспетчерам.
Спрашивать и объясняться при всех Антон не хотел, а описание внешности, которое дал Сергей Викентьевич, не давало уверенности, что Антон узнает женщину из нескольких диспетчеров. Но ему повезло с самого начала.
Он подошел к указанной водителями двери, протянул руку, чтобы открыть ее, но она неожиданно распахнулась перед его лицом, и на пороге появилась женщина. Лет сорок, среднего телосложения, обычные волосы с легкой проседью, забранные в узел на затылке, мягкое лицо овальной формы. Это описание внешности привычно проскользнуло в голове Антона. Ну, фельдшер, да под это описание в этом здании десяток женщин попадет. Если только тут нет очень высоких, слишком маленьких и одноногих.
– Простите, – посторонился он в дверях, – мне Нину Митяеву.
– Я Митяева, – немного опешила женщина и смерила молодого человека взглядом с ног до головы. – А вы кто будете?
– Я Антон, от Сергея Викентьевича из Лесопильного. Он звонил вам.
– А-а, да, звонил, только я не очень поняла, что вам нужно. – Женщина повернулась в сторону комнаты, откуда вышла, и кому-то сказала: – Катя, я отойду минут на несколько.
Из диспетчерской было дано разрешение, и Митяева повела Антона на улицу. За углом здания оказалась лавочка, не освещенная фонарями. Нина села, поежилась и запахнула белый халат. Антон вздохнул и стал излагать свою просьбу. Судя по рассказу старого фельдшера, Нина была дочерью его сокурсницы, и его в доме Митяевых знали хорошо. Но этого явно было маловато для того, чтобы к просьбе Антона отнеслись с пониманием и без страха. А он ведь хотел ни много ни мало получить сведения о вызовах в отделы полиции.
