Владимир Колычев - Вольному – воля
– Под лежачий камень вода не течет. Самим надо ехать, договариваться...
– Если самим ехать, то цену смешную положат. А если к нам приедут, то уже мы цену заломить сможем...
В словах Марины был резон, но Ролан не чувствовал интереса к разговору. Голова уже тяжелая, глаза слипаются.
– Заломим, – зевая, кивнул он. – Спать давай. Утро вечера мудреней...
Он закрыл глаза, а Марина поднялась с тесного для двоих ложа. В дом сейчас пойдет, вряд ли к Леньке в постель ляжет, может у детей в комнате переночевать... Пусть идет... Но Марина лишь выключила свет в комнате и снова легла к Ролану под бочок, прижалась к нему, упокоила голову на его груди...
– Не дело это, – сквозь сон пробормотал он.
– Что не дело?
Отвечать Ролан не стал. Стыдно было признаться, что его пугают разборки с Ленькой из-за нее. Не боялся он Зубодера, чувствовал в себе силы, чтобы скрутить ему башку с плеч. Но ему очень не хотелось услышать обвинение в том, что он нарушил свое слово. Ведь они договорились, что спать с Мариной будет только Ленька. А договор, как известно, дороже денег...
* * *Ролан с интересом рассматривал прицепной картофелеуборочный комбайн. Двухрядный, с донным транспортером в бункере на четыре тонны. Подкапыватели, лепеха, барабаны... После вчерашнего разгула голова была тяжелой, в ушах как будто вата, но трубы не горят, и не тошнит. Утро, солнце светит, настроение отличное – потому и потянуло его на технику. Надо же познакомиться с тем, на чем, возможно, придется работать, интересно же... Это Леньке ничего не интересно, ни до чего дела нет, потому и спит он сейчас, в ус не дует.
– Антон в прошлом году комбайн купил, – сказала появившаяся Марина.
В стареньком спортивном костюме, в выцветшей курортной шапочке, она смотрелась очень даже ничего. Тушь на ресницах, губы накрашены. Приятно, когда женщина следит за собой. Особенно приятно, если делает она это для тебя.
– Вернее, в кредит взял.
– Дорого?
– Очень... Но без него как без рук, а с ним весь урожай в прошлом году собрали, деньги хорошие заработали. Но кредит еще отдавать надо...
– А техника стоит, и работа не движется.
– Да уж, – невесело вздохнула Марина и с надеждой посмотрела на Ролана.
– Ты мне расскажи все, покажи, а там я гляну, может, смогу денек продержаться. А где денек, там и неделька. Ну а за неделькой весь сезон...
– А за сезон много денег выручить можно... Антон столько старался, чтобы дело наладить. Все получалось, а тут...
– Ты еще заплачь, – неожиданно раздался глумливый голос Зубодера.
Он стоял возле грузовика и злобно смотрел на Марину. Помятый, небритый. И мерзкий...
– О муже она жалеет, – презрительно скривился он. – Как будто не ты его урыла!..
– Ты еще не проспался? – неприязненно глянул на него Ролан.
– Да проспишься тут с вами, – свирепо ощерился тот. – Какой сон, когда вы в баньке парились, и без меня...
– Это ты о чем? – нахмурился Ролан.
Никак не думал он, что Ленька узнает об их с Мариной вчерашних забавах. Он крепко спал, когда Ролан выходил из спальни, не в том был состоянии, чтобы проснуться.
– Да все о том... Маринку ты вчера парил. Парил, парил, пока не впарил... Нормально все, калачом не свернулось?
– Заткнись! – огрызнулся Ролан.
– А ты мне рот не затыкай! – оскалился Зубодер. – Я тебе не Маринка. Ей можешь рот затыкать...
– Это мне, браток, решать, что можно мне с ней делать, а чего нет...
– Знаю, что ты с ней вчера делал. Не видел, но слышал...
– И что дальше?
– А то, что Маринка – моя баба... Я тебя сюда привел, я тебе ксиву конкретную подогнал, а ты как та крыса...
– За базар ответить можно! – хищно сощурился Ролан.
Зубодер не выдержал его взгляд, с досадой на себя отвел глаза в сторону.
– А ты за слова свои ответь. Ты мне слово давал, что к Маринке под юбку лезть не станешь...
– Не было на ней юбки, – ухмыльнулся Ролан.
– Ты мне зубы не заговаривай...
– А ты не рычи... Она сама ко мне пришла. Сама захотела...
– Все равно ты повел себя как та крыса...
– Это предъява?
– Может быть...
– Тогда, так уж и быть, поговорим о крысах. Таньку вспомни. Какая крыса к нам в палатку влезла?
– Танька – сука!
– Танька тебя не звала, ты сам к ней залез. А Марина сама ко мне пришла... Марина!
– Что? – испуганно отозвалась из-за его спины женщина.
– Ты хочешь быть с Ленькой?
– Нет.
– Ко мне сама пришла?
– Да.
– Со мной хочешь?
– Да.
– Тогда пойди, погуляй. А мы тут покалякаем.
Марина кивнула, отошла в сторонку и скрылась из виду.
– Ну и кто из нас крыса? – свирепо спросил Ролан, неистовым взглядом испепеляя Зубодера.
– Договор был... – опуская глаза, буркнул тот.
– Насчет Таньки тоже был договор.
– Эка ты вспомнил...
– Потому что ничего не забыл... Короче, базар мы прогнали. Я тебе предъяву выставляю. За Таньку!..
Это был козырь, на который и рассчитывал Ролан. Это был козырь, которым он должен был прихлопнуть Зубодера со всеми его претензиями.
Ролан молча нагнулся, подобрал с земли большой и тяжелый гаечный ключ. Он мог сломать Леньку и голыми руками, но ни к чему перенапрягаться, если есть подспорье.
– Эй, ты чего? – опешил Зубодер и шагнул назад.
– Ты мне предъяву сделал – спрашивай! И я тебе предъяву сделал – спрашиваю!..
– Ты чо, в натуре!
Зубодер споткнулся, упал, но быстро поднялся.
– Нельзя так! – взывал он, отступая.
– А кто крыса?
– Я.
Наступавший Ролан остановился, презрительно сплюнул Леньке под ноги.
– Замочить бы тебя, козла, да руки марать неохота.
– А ты и не марай... Нужна мне твоя Маринка... И вообще...
– Что вообще?
– Не дело ты затеял, сеять-пахать. Не те дела... Я хоть и вмазал вчера, но голова варила. Ладно, с джипарем я переборщил, там братва могла быть, все такое. Но есть другие варианты. На дорогу выходить надо, терпил дербанить. Мы же с тобой пацаны, нам горбатиться в падлу...
– На себя горбатиться никогда не в падлу. А ты на хозяина вкалывал, и еще пацана из себя рисуешь. Забудь!
– Ты тоже в зоне вкалывал!
– А я и не говорю ничего. И в нормальное дело запрягаюсь...
– С Маринкой жить, землю пахать?
– Угадал.
– А что вы там про землю говорили?
– Это ты о чем?
– Ну, Маринка сказала, что землю можно в аренду сдавать. Деньги, говорит, хорошие...
– Она тебе это говорила?
– Нет, тебе...
– А ты уши грел?.. Ты что, в натуре, не знал, что в чужой базар влезать нельзя?
Ролан уже не хотел убивать Зубодера, поэтому выпустил из рук гаечный ключ. Но спуску ему он давать не собирался. Сильнейший удар кулаком в лицо сбил Леньку с ног. Еще удар, еще... Руками, ногами...
Ролану пришлось ждать, когда Ленька придет в себя.
– Жить хочешь? – спросил он.
– Хочу, – сплевывая кровь, кивнул тот.
– Тогда слушай сюда и запоминай. Собираешь сейчас свои манатки и валишь отсюда на все четыре. Меня ты не знаешь, про этот хутор забудешь. Если менты повяжут, выпутывайся сам. Если сдашь – пеняй на себя. Нас по любому в одну зону вернут. Там я тебя не просто убью, тебя на части резать буду, бензопилой... Ты меня понял?
– Да ты чо, Тихон! Я же никогда никого не вкладывал! Если заметут, про тебя не слова...
– Верится с трудом. Но ты все же докажи, что не врешь...
– Так это если менты повяжут. А этого не будет, братан... Я вообще сам собирался уйти. С тобой не по пути, с Маринкой скучно, а у меня корешок один есть, далеко, но я доберусь. Братва мне и ксиву сделает, и к делу пристроит... Машину я заберу, ехать долго...
– Забирай.
Разговор шел об «уазике», на котором Ролан и Ленька всего-то за несколько дней взяли полторы тысячи километров. И к ментам в лапы не попали, и оружие довезли.
– А ствол?
– Отпадает, – мотнул головой Ролан. – Мало ли что у тебя на уме?
– Думаешь, в тебя шмальну?
– Слушай, может, мне тебя убить, чтобы так не думать, а?
– Да не нужен мне ствол, братка. Нормально все...
– Тогда свали. Да побыстрей...
Марина помогла Леньке собраться в дорогу. Денег ему немного дала, хлеб, сало, несколько банок закатки. И от радости даже подпрыгнула, когда «уазик» скрылся вдали, в клубах им же поднятой пыли.
– Вот и все, а ты боялась, – приобнял ее Ролан.
– Так быстро... А мы-то думали...
– Думали. Я и сейчас думаю... О том, что все нормально будет, – сказал он, за улыбкой пряча злость на самого себя.
Только что он сделал большую ошибку. Надо было убить Зубодера, закопать его в землю, это бы точно избавило его от всех проблем. Но Ролан пожалел подлеца, и это рано или поздно может выйти ему боком. Зубодеру верить – себя не уважать. Если менты его повяжут, то Ролана он сдаст на первом же допросе...
– Ты уверен? – настороженно спросила Марина.
– Абсолютно, – соврал он.
– Тогда ладно... Пойдем, я тебя свежим молочком напою...
