Евгений Сухов - На воле
Гришин не посмеет отказать ему в маленькой просьбе, тем более если она будет подкреплена значительным количеством «зелени». Непременно нужно намекнуть на то, что он, Гордеев, не позабыл рассказов приятеля о том, как в офицерскую бытность тот приторговывал гранатометами. Данный фактик биографии будет только способствовать точности огня.
Павла Несторовича тяготила опека Николая Радченко… Он устал от него. Неравная дружба очень напоминает неравный брак — никогда не знаешь, что может выкинуть «обожаемая половина». Общение мэра с бандитом становилось чрезвычайно опасным.
Глава 29
А Колян начинал понимать, что ему уже тесно в родном городе. Осознание подобного факта пришло неожиданно. Такое случается, когда после долгого отсутствия заглядываешь в свой старенький дворик, где когда-то провел детство, и понимаешь, что он не настолько большой, как казалось, а соседские старушки, выполнявшие ранее роль грозных надзирательниц, теперь вызывают только снисходительную улыбку.
Радченко понимал, что вполне сможет «переварить» не только город, но и целый регион. Месяц назад он отправил своих эмиссаров в десяток близлежащих городов, чтобы они присмотрели новые территории для захвата.
Уже через неделю вернулось четыре бригады. Не скрывая торжества в глазах, глава посланцев — Хорек — сообщил Коляну:
— Рогов наш. Оказывается, по всей Сибири о нас слава идет. Уважают нас. Едва я сказал, кто за нами стоит, как роговские братки ко мне чуть ли не на брюхе поползли…
— Там одни хмыри болотные, с ними и разговаривать нечего. Оставить там одну бригаду, пусть собирают деньги со всех точек. И предупредить надо, чтобы не жались. Со жмотами у нас базар короткий — топором по башке и в канаву! — с довольной ухмылкой ответил Колян.
Фраза не была пустой. Именно таким образом поступали с несогласными, работая на запугивание.
Еще через день приехал Угрюмый.
— Мы сказали местным ребяткам, чтобы они уходили, и они ушли, — коротко сообщил Федор. — Теперь Зареченск наш.
В течение месяца на милость Николая Радченко сдалось шесть областных городов. Многие являлись к Коляну сами и едва ли не со слезами умоляли о покровительстве. События последнего месяца напоминали времена монгольского нашествия, когда в ставку всемогущего хана являлись удельные князья, чтобы щедрыми подношениями умилостивить грозного завоевателя.
Неподвластным Коляну оставался только один пункт — город с полумиллионным населением, расположенный в самом центре угольного края. Кроме многочисленных шахт вокруг имелось несколько золотых приисков, где в многолетней мерзлоте ковырялось несколько сотен старателей. Достаточно было обложить оброком всего лишь на год угольные шахты и старательские артели, чтобы не думать о будущем ближайшие тридцать лет. Но именно этот город стоял неприступной крепостью на пути экспансии. Коляну оставалось только захватить близлежащие территории, отложив осаду крепости на более благоприятное время.
Несколько раз он отправлял во враждебный город своих людей во главе с Хорьком, которые наведывались во все злачные места, знакомились с местными авторитетами, распивали с ними водку и без конца расспрашивали о городских делах. Хорек был классным артистом: он жаловался на жизнь, врал, будто скрывается от ментов, умело приправлял речь блатной феней, говорил, что хочет остаться в этом городе навсегда. С хитрецой поглядывая на новых приятелей, Хорек восклицал:
— Вот если бы кто меня в свою бригаду взял — не пожалел бы потом!
Из разговоров Хорек узнал, что признанным лидером в городе является уголовник со стажем, двадцатидевятилетний преуспевающий бизнесмен Штырь. Он не входил ни в какие мафиозные структуры, почти не кантовался с приятелями по зоне, избегал воровского общества и существовал сам по себе. Жил Аркадий Штырь неплохо: ему принадлежали десять крупнейших магазинов, казино, три ночных клуба, новый торговый центр и бесчисленное множество коммерческих палаток, щедро рассыпанных по всему городу. Сколько заведений платило ему дань, не поддавалось подсчету.
Аркадий Штырь был местной знаменитостью — он частенько появлялся на экране телевизора, о нем взахлеб писали местные газеты, без его непосредственного участия не проходила ни одна значительная тусовка. В городе не было человека, который не знал бы о его темных делишках, но милиция смотрела на них сквозь пальцы. Поговаривали, что сам начальник милиции кормится из его рук, потому его и не трогают.
В городе Штырь был хозяином и его слово значило куда больше, чем слово мэра. К такому человеку глупо отправлять посыльных, он достоин того, чтобы объясниться с ним лично. Радченко считал, что сумеет убедить Штыря поделиться своими доходами. Он отправил в город Хорька с Угрюмым, чтобы те договорились со Штырем о месте встречи.
Выслушав парламентеров, Аркадий усмехнулся и с юмором заметил:
— Ая уж подумал, что ваш бригадир побаивается меня. С чего это он меня стороной обходит? Давно пора познакомиться!
Когда Хорек пересказывал шефу содержание разговора, на лице Коляна не дрогнул ни один мускул, только глаза злобно сузились. Николай Радченко всегда считал себя отчаянным человеком и упрек в трусости был для него смертельным оскорблением.
Встретиться решили в небольшом поселке вблизи города. Некогда здесь любила отдыхать партийная элита, выстроив для себя в сосновом бору земной рай. Сейчас поселок представлял собой некую свободную зону, где братва могла не только по полной программе оттянуться в нескольких бывших партийных санаториях, но и провести с пользой деловые переговоры. Никто не спешил выдернуть из-за пояса «ствол» даже в том случае, если у порога сталкивались враждебные группировки.
Колян знал об этом. Заранее были оговорены количество сопровождающих, бар и даже стол, за которым предстояло вести переговоры. Так же скрупулезно послами двух великих держав обсуждается протокол встречи президентов с тем расчетом, чтобы ни одна из сторон не почувствовала себя ущемленной.
На подобные встречи не полагалось опаздывать, правила хорошего тона действовали и здесь, и поэтому на стрелку являлись минута в минуту.
Колян и Аркадий вошли в бар почти одновременно через разные двери. Встретившись в полутемном помещении, они замедлили шаг — главари обеих преступных группировок видели друг друга впервые и мысленно сопоставляли тот образ, который сложился в их воображении, с реальным человеком. Кроме них в баре присутствовали еще двое — Угрюмый и помощник Штыря. Они расположились за соседним столиком и старательно делали вид, что смертельно скучают.
Сели за стол — Аркадий неторопливо, по-барски, Колян нервно двинул стулом. Минуты две оба разглядывали друг друга и молчали. С лица Аркадия не сходила самодовольная улыбка, Колян, напротив, был мрачен и непроницаем, как идол с острова Пасхи. Но глаза ни один из них не потупил.
— Наслышан я о тебе, Колян, и о твоих подвигах, — сдержанно сказал Штырь. — Прошу не обижаться на меня, но я представлял тебя более матерым зубром.
— Хочешь сказать, что я еще пацан?
Аркадий снова улыбнулся, притворившись, будто не уловил угрозы в голосе собеседника.
— Почему же? Такие дела пацаны не делают. Ладно, хватит, не будем играть в кошки-мышки. Говори прямо, что тебе от меня нужно?
Стол был круглый, и Николай не мог найти упора для локтей. Наконец он откинулся на спинку кресла и произнес:
— Я хочу, чтобы ты ушел!
—Что, так сразу? Даже не поговорив? — усмехнулся Аркадий.
— Ты меня не понял, — покачал головой Колян. — Я хочу, чтобы ты ушел совсем. Ушел из города. Ты должен оставить мне все свои магазины, казино и прочие объекты, с которых ты собираешь дань.
— Однако круто! Не ожидал. И почему же ты этого хочешь? — Аркадий не выглядел обиженным.
— Потому что пришел я, — просто сообщил Николай.
— А ты дерзкий парень. Тебя на зону бы сунуть лет на пяток. Обтесали бы тебя там. как следует, научили бы хорошим манерам, может быть, и вышел бы из тебя человек. Ты кому платишь?
— Ты опять меня не понял, Аркаша! — Губы «каменного идола» дрогнули в зловещей улыбке. — Я никому не плачу, платят мне!
