Игорь Тихорский - Ангел Бездны

Никаноров вручил мне купюру и добавил, что охрана банка уже успела установить женщину, продавшую купюру. Это — продавщица коммерческого ювелирного магазина Любезнова Анастасия Ильинична.

Я поблагодарил своего нанимателя за помощь и спросил, не пыталась ли охрана выяснить, есть у Владимирова любимая женщина или невеста.

— Мы не выясняли. Это, по-моему, твое дело, — отрезал банкир. — Но ментовская следственная бригада установила, что невеста у него есть. Звать Валентина, отчество Николаевна, фамилия Тимофеева. Адрес тоже имеется. — Он вынул из внутреннего кармана электронную записную книжку и продиктовал: — Ул. Ленсовета…

Я подивился способности финансиста узнавать милицейские секреты, но промолчал. Аккуратно все записал, пообещал выяснить и ретировался, оставив Свиридова в кабинете шефа.

Около трех часов пополудни я подъехал к ювелирному на Московском проспекте. Войдя в магазин, я игнорировал дюжего охранника, который сразу взял меня «на прицел», и, подойдя к прилавку, спросил Анастасию Ильиничну Любезнову.

— Это я, — ответила мне девушка, к которой я обратился.

Я не стал ходить вокруг до около. Надеясь, что официальное следствие еще не знает о купюре, я вынул ее из внутреннего кармана и спросил, как она к ней попала.

К прилавку подошел охранник, начал прислушиваться к нашему разговору.

Анастасия не удивилась и не испугалась. Она спокойно взяла в руки банкноту, осмотрела ее и недоуменно уставилась на меня.

— Что вы имеете в виду? — спросила продавщица.

— Эту банкноту вы сегодня утром продали в обменном пункте напротив кафе «Роза ветров», в магазине «Годива».

— Возможно. Хотя я и не помню, та ли это купюра. Она что — поддельная?

— Нет, купюра подлинная, но происхождение ее, мягко говоря, сомнительное. Она из партии денег, украденных из ЭМЕСК-банка.

Девушка пожала плечами:

— Откуда мне знать, какими деньгами со мной расплачиваются клиенты?

К нам подошел холеный мужчина с перстнем на безымянном пальце.

— Что-нибудь не так, Настенька? — спросил он. — Господин чем-нибудь недоволен?

— Нет, — заверил я. — Господин пребывает в недоумении. Разве вы отпускаете товар за доллары или другую валюту?

— Ни в коем случае, — оскорбился «холеный». — Только за наши отечественные. Цены некоторых товаров, правда, указаны в валюте. Но плата принимается рублями. А в чем дело? И кто вы будете?

— Сотрудник охраны ЭМЕСК-банка Батогов Вячеслав Андреевич, — представился я и показал удостоверение, выданное по моей просьбе Никаноровым.

— Значит, частный сыщик, — констатировал «холеный». — Что же вам угодно?

— Я не частный сыщик, — упрямо возразил я. — Я представляю крупный банк. Вы, очевидно, слышали о взрыве поезда под Межинском?

— Что-то слышал, — осторожно сказал мужчина. — И что же?

— Там была похищена крупная сумма в долларах, принадлежащая нашему банку. До сих пор мы не были уверены, сгорела она во время взрыва или все-таки исчезла. Сегодня утром ваша сотрудница Любезнова Анастасия Ильинична продала в обменном пункте стодолларовую купюру, которая, судя по внешним признакам, происходит из тех денег, которые перевозились в поезде. Меня интересует, откуда она появилась у гражданки Любезновой? Это все, что мне пока нужно выяснить. Надеюсь, вы не в претензии, что мы не сообщили сразу же об этом факте следственным органам?

— В принципе, нам безразлично, сообщили вы следствию или нет, — заявил «холеный». — У нас честный бизнес. Но тем не менее от имени Настеньки и от себя как от директора благодарю вас. Мы, конечно, могли иметь небольшие неприятности в связи с нарушением правил торговли. Настя, объясните господину Батогову, как к вам попала банкнота.

— Да уж будьте так добры! — подхватил я просьбу «холеного».

— Да что же здесь объяснять? — фыркнула продавщица. — Ну, бывает, нарушаем в исключительных случаях. Вчера как раз и был такой случай. Пришла девушка, симпатичная, представительная. Купила сережки, серебряные с камушками. Денег, в смысле рублей, не хватило, попросила взять стодолларовую бумажку. В таких случаях я могу оказать услугу, чтобы не упускать покупателя. Беру валюту, потом сама ее обмениваю и вкладываю в кассу. Банкноту эту я проверила, а что она была обгорелая, не заметила.

— А я пока ни словом не обмолвился о том, что купюра была обгорелая, — заметил я. — Как вы прочли мои мысли?

— Ну ладно, поймали, — разозлилась Настя и покраснела. — Я сама это увидела, но только потом, когда клиентка ушла.

— Клиентка не называла себя?

— С какой стати! — фыркнула продавщица. — Я эту купюру сразу хотела отнести, продать, но замоталась, не успела. Сегодня с утра и пошла, продала.

— И деньги не забыли положить в кассу? — осведомился я.

— Не забыла! А вы что, проверять будете?

— К сожалению, не имею права. Хотя надо бы. Тем не менее попробуйте эту даму описать.

— Да с какой стати? Кто вы такой? — возмутилась продавщица, но меня неожиданно поддержал «холеный»:

— Это действительно важно, Настя. Вспомни клиентку, пожалуйста, — и он многозначительно посмотрел на Любезнову.

— Ну, лет двадцати пяти, с пышными волосами, блондинка, роста примерно как я, то есть метр шестьдесят пять… Да… на левой щеке родинка.

Я вынул фотографию Валентины, которую прихватил с собой, надеясь сделать копию и вернуть владельцу. Показал продавщице:

— Не похожа на эту женщину?

Любезнова взяла портрет, долго вглядывалась, потом сказала:

— По-моему, это она. Но точно сказать не могу. Родинка вроде такая же, а в остальном мало похожа… Впрочем, скорее всего — она. — Продавщица помедлила и еще раз сказала: — Она!

— Ну что же, спасибо большое. И прошу прощения за беспокойство.

Я вышел на проспект, сел в машину и задумался. «Уж больно много совпадений! Девушка расплачивается стодолларовой купюрой и оказывается невестой человека, лежащего в больнице. Неужели грабители, если они существуют, пошли на такой рискованный шаг: оставили долю Владимирова его невесте? Или у них заранее была такая договоренность? Нет, не сходится. Те, кто взрывал вагон, не надеялись, что Владимиров останется в живых. Если они и похитили деньги, то именно для того, чтобы не делиться ими с охранниками-соучастниками… Впрочем, возможно, хотят таким образом задобрить Олега, чтобы не болтал лишнего… Кстати, как Олег должен был узнать о том, что его доля у невесты? Она еще ни разу не была в больнице и ни одной весточки о себе не подавала…»

Надо было ехать в гости к Валечке Тимофеевой. Дело близилось к пяти, служащие возвращались с работы. До улицы Ленсовета от магазина было рукой подать. Через десять минут я стоял у дверей квартиры невесты Олега.

Открыла мне сама Валя. Я ее сразу узнал и по фотографии, и по пышной прическе, о которой говорила продавщица.

— Здрасьте, Валя. Я приятель Олега, вашего друга. Меня зовут Слава. Олег просил зайти к вам, передать привет и узнать, как вы поживаете. Он очень беспокоится.

— Ой, заходите, пожалуйста, — пригласила она, ничуть не смутившись, и сразу, без перехода, начала жаловаться на милицию, которая, по ее словам, никак не разрешает поехать к Олегу.

Квартира, в которой я оказался, была двухкомнатной. Но, судя по всему, Валя жила здесь одна. Она провела меня в гостиную, усадила за стол.

— Я сейчас чаю поставлю. А может, кофе выпьете? — предложила она.

— Спасибо, кофе с удовольствием, — согласился я и спросил: — Вы одна живете? Если поженитесь с Олегом, можно меняться. Получите шикарную трехкомнатную. Сразу и детишек можно заводить.

— Живу одна, — засмеялась хозяйка, — но здесь еще моя сестра прописана. Только живет с мужем в его квартире.

Она убежала на кухню, повозилась там минут пять и принесла сначала чашки, потом кофейник. Достала из шкафа вазу с печеньем, поставила на стол. Все это время я внимательно оглядывался. Большой роскоши в квартире не наблюдалось.

— Я даже не спросила у вас, как Олег себя чувствует? Правда, вы, наверное, знаете не больше, чем милиционер, который позавчера приходил. Он сказал, что у Олега простуда, но скоро я смогу с ним увидеться. А вы когда его видели?

— Я его видел мельком вчера, — соврал я. — Мне ведь тоже не разрешили с ним подольше поговорить. Он только и успел попросить меня зайти к вам и передать привет. Вид у него бодрый. На поправку пошел.

— А вы вместе с ним работали? Я вас раньше не знала…

— Профессия у нас одна: охрана. И работаем мы в одном банке. Правда, я недавно. Приходилось сталкиваться по роду службы.

— Понятно. И в Межинск вы тоже по службе ездили?

— Конечно. И еще поеду. Может быть, даже вместе поедем. Как ваши планы?

— Я бы давно поехала. Но, во-первых, мне следователь не рекомендовал, потому что, по его словам, к Олегу пока никого не пускают. А во-вторых… — она замялась, вздохнула и сказала застенчиво: — Денег нет. Зарплату не платят уже третий месяц… Живу на те, что мне Олег дал еще полтора месяца тому назад.