Юлий Дубов - Варяги и ворюги
Петро отпустил проводника и посмотрел на него укоризненно:
— А еще божишься… Стыд потерял, Семка. Веди, показывай. Ты, — это Адриану, — с нами пойдешь. Вещи опознавать будешь.
Но вселившаяся было в сердце Адриана надежда тут же и угасла. Перспективный злоумышленник из девятого купе оказался дряхлой-предряхлой бабушкой с клюкой. Сперва ее долго не могли разбудить, потом долго объясняли, в чем дело. Наконец она сообразила, что ее подозревают в краже, как-то очень ловко извернулась и, пронзительно заголосив, попыталась вытянуть Адриана палкой. Адриан увернулся, и удар пришелся по проводнику.
В вагоне сразу стало шумно и многолюдно. Пассажиры высыпали в коридор. Оттуда сквозь дверь, за которой укрылись Адриан, проводник и казаки, просачивались голоса:
— Что? Что? Заложника взяли?
— Кто повесился? Где?
— Да нет. Казаки еврея поймали.
— Ой! Долго ловили? То-то я смотрю — всю ночь носятся, совсем спать не дали.
— А вы не знаете, так молчите. Бабулю вот ограбить хотели.
— Отойди, бабка, что ты своей клюкой трясешь? Осторожнее, осторожнее, я говорю…
— Ладно, — сказал нахмурившийся Петро. — Значит так. Чего делать будем?
— Я пойду в полицию, — пробормотал Адриан, сжав руками гудящую голову. — Я буду писать… официально… это невероятно… я не понимаю… как у Гастона Леру… или у Картера Диксона. В совершенно запертом купе… Все деньги, вещи. Ужасно. Ни одного цента не осталось.
— Да что там в милицию, — вмешался казак Мишка. — Ну что ты несешь, прости Господи! Два часа протокол писать будут. Потом еще два часа душу из тебя мотать. Думаешь, найдут, что ли? Хрен! Морока только одна.
— Погоди! — перебил его Петро. — Что ты человеку душу травишь? Не видишь, не в себе он. Сейчас я.
Петро вышел в коридор, закрыв за собой дверь. Там сразу замолчали, а потом донесся его голос:
— Станишники! Братья и сестры! Тут горе у человека. Пока спал, все до нитки вынесли, аспиды. Вещи, деньги. Все, короче. А он иностранец. Не дадим пропасть человеку. Хоть и не русский, а все же божья душа. Скинемся кто сколько сможет.
Дверь приоткрылась, всунулась лапа Петро, схватила кепку «Go Blue» и исчезла. Минут через десять Петро появился снова. В руках он тащил картонную коробку.
— Ладно, — сказал Петро. — Ты посиди пока. А мы, Семка, пойдем к тебе. Расскажешь, кто ночью по вагону шастал. Покумекаем.
Коробка была набита доверху. Вперемежку с металлической мелочью и бумажными купюрами там находились — почти полная пачка грузинского чая, завернутая в газету куриная нога, хлебные ломти килограмма на три, две початые пачки сигарет, пять коробок спичек, наполовину опорожненная бутылка красного вина, вместо пробки заткнутая плотно свернутой газетой, потрепанная брошюра «Секс в ребро» с голой красоткой на обложке, один раздавленный помидор и много всего другого. На дне Адриан обнаружил кепку «Go Blue», наполненную жареными семечками.
Обтирая с кепки помидорный сок, он даже не заметил, что поезд уже остановился и рядом с ним возвышается Денис.
— Это что? — спросил Денис, взял двумя пальцами помидор, осмотрел и засунул в рот. — С собой привез?
Адриан поднял на него слезящиеся глаза и неожиданно всхлипнул.
— Денис, — пробормотал он тихо, боясь по-детски расплакаться. — Ты понимаешь… Я спал. Я все запер. И здесь. И там. А кто-то пришел ночью. У меня все украли. Мобильный телефон вместе с курткой. Вещи. Там документы были. Четыре тысячи долларов.
Денис перестал жевать и нахмурился.
— Дверь точно запер?
Адриан кивнул, беспомощно глядя на Дениса сверху вниз.
— Щеколду тоже?
— Эту? Да.
— А утром?
— Я проснулся. Ничего нет. Дверь заперта. И эта… щеколда… тоже. Денис, они, наверное, влезли через окно. Как ты думаешь, полиция найдет вещи?
— Ну прям…, — проворчал Денис, доставая из кармана свой мобильник. — Разбегутся они. Номер у тебя какой?
Выслушав ответ, он быстро нажал несколько кнопок, распахнул дверь и высунулся в коридор. Адриан услышал, как где-то справа зазвучала бессмертная мелодия Визе из оперы «Кармен». Денис бросил взгляд на Адриана, рванулся в коридор и тут же снова возник, таща за шиворот упирающегося проводника. В руке проводника продолжал взывать к тореадору телефонный аппарат Адриана.
Денис бросил проводника на полку напротив, сел рядом с ним и обнял за плечи.
— Остальное где, пидор беспредельный? — с интересом спросил он.
Когда Денис с «Самсонайтом» и Адриан с маленькой черной сумкой, распухшим бумажником в кармане, в куртке «Харлей-Дэвидсон» и кепке «Go Blue» уже вышли из вагона, Адриан вдруг остановился.
— Денис, — сказал Адриан, — я не понял.
— Чего ты не понял?
— Я не понял. Как они могли попасть в запертое купе?
— Я откуда знаю? Я не по этому делу.
— Как ты думаешь, Денис? Если я у них спрошу, они мне скажут?
Денис посмотрел на часы.
— Хочешь — спроси сам. Может, скажут. Только быстрее давай.
— А ты со мной не пойдешь?
Денис замотал головой.
— Тебе интересно, ты и иди. А я тут подожду. Да не бойся, не съедят. Мужики с понятием…
Казаки и проводник сидели в служебном купе и держали в руках стаканы с водкой. Закусывать, судя по всему, они собирались содержимым собранной для Адриана коробки. Увидев вошедшего, замерли.
— Тебе чего? — боязливо спросил проводник. Адриан осторожно присел рядом.
— Я хотел спросить, — начал он, — мне непонятно… Как это получилось, что вы попали ко мне в купе? Через окно, правда? Да?
На мгновение в купе воцарилась могильная тишина. Ее разорвал хриплый квакающий звук. Это хохотал казак Петро, складываясь пополам и багровея.
— Ох! — вытер он слезы, отсмеявшись. — Понравилось, значит? Решил у себя в Штатах подхимичить? Так наука, станичник, это штука такая. Коммерческая. У нас бесплатные ленинские университеты миллионов давно закончились. Понял? Ну что, корешки, — обратился он к остальным, — покажем баклану секрет рабочего мастерства? Не бесплатно. — Он поднял волосатый палец. — Не бесплатно.
Адриан решительно достал бумажник.
— Сколько?
Казаки переглянулись.
— Эх. Ну давай так. Мыльница твоя с тобой? Чего смотришь? Фотоаппарат с тобой? Дай сюда.
Петро схватил аппарат, которым перед отправлением поезда проводник фотографировал его, Мишку и Адриана, и спрятал его в карман галифе.
— Подарок от заморского гостя. Покажи ему, Семка.
Проводник достал с полки металлическую загогулину.
— Стандартный инструмент. Пассажир изнутри запрется, потом нажрется вусмерть или плохо станет. Вот этим снаружи и открываем. Смотри.
Проводник вышел из купе, закрыл дверь, что-то заскрежетало, и Адриан увидел, как металлический засов под дверной ручкой сперва поворачивается, запирая дверь, а потом поворачивается, отпирая ее обратно.
— Понял?
Адриан замотал головой.
— Нет. Не понял. Я еще запирал на эту… вот на эту.
Он показал пальцем на металлическую щеколду в левой верхней части двери.
— А! Ну это проще простого. Сейчас я дверь закрою, а ты защелкни.
Проводник снова выщел. Адриан опустил щеколду. Через мгновение чуть ниже нее из щели между дверью и стеной выползла металлическая полоска, поерзала немного, надавила на щеколду, подняла ее в исходное положение и замерла. Затем над щеколдой из той же щели вылез металлический крючок, развернулся, зацепил щеколду и снова опустил. Крючок исчез, металлическая пластина опять подняла щеколду, скрылась в щели. Дверь открылась, и проводник положил перед Адрианом изогнутую вязальную спицу и металлическую линейку.
— На. Дарим тебе. Дома пригодится.
Глава 28
«Братья Карамазовы»
На часах было двенадцать дня. В кинотеатре «Россия» шли первые две серии «Братьев Карамазовых», а у меня было навалом времени. Потому что последний зачет я сдал вчера, а до начала сессии оставалась еще неделя. Я заплатил полтинник за билет и двинулся к входу.
В этот момент кто-то сзади положил мне на плечо тяжелую руку. Я обернулся. Передо мной стоял мужичок в тулупе, белых бурках и кроличьей шапке с торчащими ушами. Узкие серые глаза с прищуром рассматривали меня в упор.
— Друг, — сказал мужичок, — я за тобой наблюдал. В кино, что ли, намылился?
Я кивнул.
— Любишь кино?
Я снова кивнул.
— Студент?
Я кивнул. Прозорливость мужичка уже начала меня волновать.
— А деньги любишь?
Деньги в романтической студенческой среде, поголовно едущей за туманом и строящей голубые города с комсомольскими путевками в карманах, любить было не принято. Поэтому я неопределенно пожал плечами.
— Нормально, — сказал мужичок. — Фарт любишь? Риск, в смысле.
Тут уже я опять кивнул. Кто же в молодости признается, что не любит риск.
Мужичок отпустил мое плечо, отступил на шаг, окинул меня с ног до головы тем же прищуренным взглядом и снова приблизился.
