Михаил Черненок - Девушка ищет спонсора
– Чего-о-о?.. – Нино уставилась на Голубева растерянным взглядом и почти со слезами заговорила: – Представления не имею, где эти райские острова находятся, и никогда ни с кем туда не собиралась. Вы шутите надо мной или всерьез?..
– Шучу, – чувствуя, что допустил перегиб, сказал Слава. – Но, если без шуток, то Теплоухов действительно хотел нынче летом махнуть с подружкой на Канары.
– Не слышала об этом.
– И Вика на эту тему не говорила?
– Вика, можно сказать, с Теплоуховым никогда не общалась.
– Однако Мишаня Буфетов говорит, что осенью прошлого года она приходила к Николаю Валентиновичу домой…
– Мишаня?.. Говорит?.. – будто удивилась Нино. – Я считала, этот «шкаф» вообще говорить не умеет. Никогда вразумительного слова от него не слышала.
– Представь себе, после смерти Теплоухова заговорил…
– Ну и пусть говорит себе на здоровье. Мне от его разговорчиков ни жарко, ни холодно. А зачем Буфет на Вику плетет, не знаю.
– Где Вика сегодня ночевала?
– В общежитии, у меня в комнате.
– Когда она приехала из Новосибирска?
– Вчера в первом часу ночи, с последней электричкой.
– В это время вахтерши уже закрывают дверь…
– У нас же общежитие одноэтажное, – быстро сказала Нино. – Вика не стала будить вахтершу и постучала мне в окно. Сразу я даже перепугалась. Думала, Казбек стучится. Он таким способом с наступлением весны к девчонкам стал забираться, чтобы не платить старухам на вахте взятку за вход в общежитие. Потом чуток отодвинула штору, вижу – Вика. Открыла окошко и – нет проблем.
– Часто «таким способом» пользуетесь?
– Первый раз воспользовались. Раньше необходимости не было. Ночами допоздна, как другие девчонки, мы с Викой не бродили. А с Казбеком, который ради девок может хоть через трубу пролезть, я в общежитии не встречалась.
– Теплоухов и Казбек были знакомы?
– Откуда… Николай Валентинович до такого уровня знакомств не опускался.
– Когда ты с ним последний раз виделась?
– Уже говорила. Разбежались мы с Николаем Валентиновичем в прошлом году, перед моим поступлением в училище.
– Подскажи, как лучше отыскать Вику?
Кавазашвили опустила глаза:
– Не знаю. Она настолько сильно боится мести Азера, что, наверно, сама не знает, куда надежнее спрятаться от маньяка. Советовала ей обратиться за помощью к отцу. Он в милиции работает. Вика отмахнулась: «У папы без меня проблем по горло».
– Как же в таком состоянии она сегодня сдала экзамен на пятерку? – удивился Слава.
– Вы совсем не знаете Вику. У нее память – железная. Только раз прочитает учебник и запомнит содержание не хуже высококлассного компьютера.
– У тебя так не получается?
– В этом отношении я в подметки Вике не гожусь. Как ни стараюсь зубрить, а на экзамене – только три.
– Досадно?
– Нет. Уже привыкла к этому… – Нино тяжело вздохнула. – Работать медичкой не собираюсь. От постоянного общения с больными одуреешь запросто. Получу диплом и пойду продавщицей в коммерческий «комок».
– Туда и без диплома можно пристроиться.
– С дипломом престижней.
Голубев посмотрел на часы. Время приближалось к полудню. Нагревшийся воздух в сквере густо пропитался запахом цветущей сирени. Поумерили свой пыл разморенные теплом воробьи. От расположенного за сквером общежития неслась разухабистая магнитофонная музыка. Задорный голос певицы отчетливо выводил:
Когда был эсэсэр могуч и молод,Когда огонь знамен стремился ввысь.Отец мой был, как серп, а мама – молот,Была мне наковальней эта жизнь…
После второго куплета, где песенная героиня «полюбила хулигана, не зная, что он хули-хулиган», явно нетрезвые девичьи голоса дружным скопом звонко подхватили припев:
Я, как скатерть-самобранка, погуляла и лечу,Я – девчонка-хулиганка и другой быть не хочу…
Кавазашвили усмехнулась:
– Девки уже балдеют. Обмывать экзамен начали.
– Хочется к ним? – спросил Голубев.
– Нет, я не пью даже шампанское и пиво, которыми каждый раз пытался меня накачать Теплоухов.
– А Вика пьет?
– Никогда!
– Давай договоримся с тобой так, – сказал Слава, поднимаясь со скамейки. – Срочно разыщи Солнышкину. Передай Вике, что от Сурена Абасова и других «маньяков» мы ее убережем, но… Если Вика будет прятаться и от нас, за ее жизнь я не поручусь. Понимаешь?..
– Понимаю, да вот… где искать, не знаю.
– Если тебе дорога подруга, найдешь…
Голубев шутливо откланялся. Кавазашвили, как завороженная, долго смотрела ему вслед. Когда Слава, выйдя на обочину проезжей улицы, сел в остановленный попутный грузовик, лицо Нино стало суровым. Она задумчиво отломила от сиреневого куста цветущую веточку, вроде бы хотела ее понюхать, но тут же со злостью бросила под ноги.
От общежития уже разносилась другая песня:
Я уехала негаданно, нежданноВ тихий город на краю чужой земли.Я уехала от ревности дурманнойОт твоей такой назойливой любви…
После каждого куплета певица дважды повторяла один и тот же припев:
Какого черта, дьявола какого,Ты не даешь мне здесь спокойно жить?!И в этот город приезжаешь снова,Чтоб душу мне опять растеребить?..
Будто от этого надсадного, часто повторяющегося, вопроса Кавазашвили болезненно поморщилась. Не дослушав песню до конца, она резко поднялась со скамейки и вышла из сквера. Медленно обошла гудящее весельем общежитие. Постояв, огляделась по сторонам и, словно крадучись, торопливо скрылась в узком переулке, ведущем к самой глухой улочке райцентра, давным-давно прозванной местными жителями «Шанхаем».
Глава XIX
«Боевое задание» участкового инспектора милиции внук его Алешка и Кирилка Мокрецов выполняли всего два дня. На большее не хватило терпения. Вика Солнышкина за это время дома не появлялась. Никто из посторонних людей к ее усадьбе никакого внимания не проявлял. Только сибирская лайка соседа, живущего напротив, несколько раз подбегала к калитке. Вика раньше подкармливала лайку, и теперь породистая умная собака вроде как тосковала.
На третий день непоседливые мальчишки убежали играть во двор Дубковых. Здесь под водосточной трубой, спускавшейся от карниза дома, они облюбовали большую деревянную бочку, наполненную доверху дождевой водой, и устроили в ней «морское сражение» бумажных корабликов. Когда кораблики превратились в размокшие лохмотья, мальчишек осенила другая идея: заняться поливкой зеленеющей в ограде травы. Алешка быстро отыскал в дедовой кладовке две игрушечные лейки. Работа закипела наперегонки. За таким занятием и застал их Дубков. Оглядев залитый водою двор, он заглянул в почти на четверть опустевшую бочку и строго спросил:
– Делать вам больше нечего?
– Воды, дед, пожалел, – насупился Алешка. – Дождик еще нальет сколько хочешь.
– А если до дождя дом загорится, чем тушить станем?
– Не расстраивайтесь, Владимир Евгеньевич, мы пожарку вызовем, затушат, – тотчас успокоил Кирилка.
– Ну и находчив же ты, Кирилл, – не сдержал улыбку Дубков. – В кого такой сообразительный удался?
– Когда хорошее сделаю, мама говорит, что – в нее, а если плохое отмочу, то – в папу.
– Выходит, постоянного мнения о тебе у мамы нет?
– Я же непостоянный, – Кирилка озабоченно вздохнул: – Усидчивости во мне маловато. Бабушка советует вырабатывать терпение на рыбалке, но сама удочку не может купить. Совершенно не разбирается бабуля в рыболовных принадлежностях.
– Дед, у тебя в кладовке есть удочки! – воскликнул Алеша. – Пойдем сейчас рыбачить, а?.. На озере за огородом Вики Солнышкиной караси ужасно клюют! Большие пацаны каждый день там ловят. Мы с Киром видели.
– Червей нарытых нет, – попробовал увильнуть Дубков.
– Владимир Евгеньевич, эту проблему мы с Лехой в один миг можем решить! – с ходу выпалил Кирилка. – Хотите, полное ведро самых жирных червяков нароем?..
– Ведра, пожалуй, будет многовато. Хватит консервной баночки, – улыбнулся участковый. – Берите лопаты и – в огород. Ройте только там, где земля под картошку оставлена. Грядки не трогайте. Понятно?..
Алешка лихо козырнул:
– Так точно, дед!
Пока Дубков ужинал, затем проверял удочки да искал заброшенные в кладовку с прошлой осени болотные сапоги, мальчишки успели набрать чуть не половину консервной банки хотя и не «жирных», но вполне пригодных для рыбалки дождевых червей. Радости у непосед было сверх меры. Их ничуть не огорчило даже то, что «самое рыбное» место на берегу озера оказалось занятым более расторопными рыболовами. Подростки с соседней улицы, словно соревнуясь друг с другом, поминутно размахивали самодельными удилищами и ловко подсекали азартно клюющих на вечерней зорьке карасей.
Пришлось только что явившимся рыбакам устраиваться у конца узкой тропинки, по которой они пришли, в прогалине между тальниковыми кустами. Подернутое возле берега зеленоватой ряской круглое озерцо было небольшим – всего каких-нибудь метров пятьдесят в диаметре, но глубоким. Дубков, придерживая удилище, размотал леску с поплавком из гусиного пера, насадил на крючок коричневого извивающегося червя и, закинув подальше от берега, передал удочку нетерпеливо приплясывающему Кирилке:
