Владимир Колычев - Перебиты, поломаны крылья
– Какая ж это проститутка? – разочарованно протянул Вадик. – Я думал, ты договорился…
– С кем?
– С проститутками. Тьфу ты, с вертухаями, ну, чтобы они настоящих проституток привели…
– Нет, я не договаривался.
– А может, организуем?
– За мой счет? – усмехнулся Илья.
– Ну зачем за твой? – замялся Вадик. – За счет общака. Только там денег мало, если ты добавишь… А я сам все организую.
– Я-то добавлю. А потом на мели останусь.
– Жена подкинет.
– Не подкинет, если узнает, куда деньги пошли.
– Как она узнает?
– А так и узнает. На то она и жена…
Илья жалел о том, что не послушал Эльвиру и не сбежал вместе с ней в синие дали. Но к Ниле, к домашнему уюту тянуло по-прежнему. Попасть бы домой, запереться бы в сауне, а потом с разгона в холодную воду озера. И супружеская постель соблазняла…
Но не попасть ему домой, не побаловать себя и женушку. Такое предчувствие на душе, что сгниет он в этой проклятой тюрьме.
Уже в камере, после прогулки, он узнал, что за нарушение режима Кирилла водворили в карцер на пятнадцать суток. А еще спустя какое-то время его самого вызвали на допрос к следователю. Оказалось, что не забыла о нем прокуратура. Но Илья не уверен был, что предстоящая встреча пойдет ему во благо.
* * *Альберт Денисович Початый производил впечатление человека отзывчивого и добродушного. Среднего роста, полноватый, с блестящей лысиной во всю голову, от природы приподнятые брови, маленькие веселые глазки, мягкий улыбчивый рот, округло-припухлый подбородок, выдающий в нем человека со слабым характером. Но внешность, как известно, бывает обманчивой. Андрей не первый год был знаком со следователем Початым и знал, сколь хитро-коварная сущность скрывается за его безобидной оболочкой.
Андрей пригласил его в кабинет, угостил крепким кофе, куда не преминул добавить немного коньяку из личных запасов. Казалось, благодарность Початого не знает границ – он радостно фыркал, как ежик, занесенный с холода в тепло, в глазах угадывалось выражение непомерного счастья. Казалось, спроси его о чем-нибудь, и он тут же распахнет перед тобой душу, изольет ее до самого дна.
И действительно, Альберт Денисович с готовностью откликнулся на предложенный разговор. Но Андрей очень сомневался в том, что много узнает от него.
– Андрюша, если вас интересует это дело, то вы можете положиться на меня, я буду держать вас в курсе всех событий, – скороговоркой, любезно улыбаясь, выдал он. – Что конкретно вас интересует?
– Меня интересует Илья Теплицын.
– О! Меня он тоже интересует.
Альберт Денисович сделал маленький глоток из кружки, поставил ее на свою папку, лежавшую поверх стола. Это была кожаная, но примитивная, в общем-то, папка, при неправильном положении документы из нее вываливались, потому следователь сразу же, как только вошел в кабинет, определил ей место на столе.
– Вы ведете его дело.
– Нет, его дело ведете вы, – приторно улыбнулся Початый. – А я веду дело об убийстве гражданки Окуловой.
– Но Илья Теплицын проходит по этому делу в качестве обвиняемого. И вы его сегодня допрашивали.
– Нет, Андрюша, друг вы мой, я его не допрашивал, я с ним, можно так сказать, знакомился. А зачем его допрашивать, если все и так ясно. Явка с повинной, чистосердечное признание, опять же анализ ДНК готов…
– Он признался в том, что случайно столкнул Окулову в воду. А факт ограбления?
– Да, в ограблении он не признался. Ну и что? Все будет решать суд, а для суда все ясно – обвиняемый попытался скрыть отягчающее дело обстоятельство, а поскольку при обыске у него нашли перстень потерпевшей, то ему от обвинения по этому обстоятельству не уйти… И в половой связи он с ней состоял, именно он… Все предельно ясно, дорогой вы мой… Кофе у вас вкусный, доложу я вам.
– Где уж вкусный – так, растворимый.
– Да, но с коньячком. Спасибо, Андрюша, уважили вы меня.
– Значит, по делу Теплицына все предельно ясно?
– Не совсем, – поморщился Початый. – Обвиняемого будет защищать Рома Сапонин… Когда-то у нас в прокуратуре начинал, а сейчас лучший адвокат в районе. С ним будет не просто. Как бы Теплицын показания не изменил…
– Может, мне как-то посодействовать тому, чтобы этого не случилось? – осторожно предложил Андрей. – Я могу поговорить с Теплицыным, скажу ему, чтобы он не делал глупостей…
– Поговори, Андрюша, поговори.
Початый растянул губы в широкой улыбке, но глаза ничего не выражали. Как будто ему было все равно, сможет Андрей убедить подследственного или нет. Как будто он и без того был уверен в том, что суд в любом случае примет сторону обвинения.
– А если он все-таки заберет заявление?
– Все равно дело в шляпе. Алиби у Теплицына нет, муж потерпевшей видел, как он ее увозил, при обыске у него обнаружен перстень, изъятый впоследствии с соблюдением всех уголовно-процессуальных норм…
– И вдобавок ко всему муж потерпевшей не видел, как он привез ее обратно, – добавил Андрей.
– Совершенно верно.
– Но ведь он видел, как ее увозил человек, которого она любила.
– Видел.
– А когда она вернулась, убил ее в порыве ревности.
– Ну что ты, Андрюша! – как на несмышленыша посмотрел на него Початый. – Я разговаривал с Антоном Борисовичем, милейший человек…
– Вы разговаривали с Антоном Борисовичем? Но ведь вы же только-только назначены на это дело. Вы только что впервые встречались с подследственным, но уже успели поговорить с мужем потерпевшей…
Альберт Денисович понял, что ляпнул лишнее. Но гримасу раздражения спрятал за наивно-недоуменной улыбкой.
– Андрюша, ну что вы такое говорите! Антон Борисович сам заглянул ко мне в кабинет. Как только узнал, кто назначен на это дело, так и заглянул…
– Ну, заглянул так заглянул, мне-то какое дело.
– Да нет, Андрюша, дело у вас есть. Давайте без обиняков. Илья Теплицын приходится мужем вашей родственницы, поэтому вы так о нем печетесь. Так что в этом деле у вас личный интерес, – по сути, Альберт Денисович обличал Андрея, но улыбался при этом так мило и благодарно, как будто только что получил из его рук приз в миллион долларов.
Хитрый жук, из тех, кто мягко стелет, но больно кусает, мысленно отозвался о нем Андрей.
– А у вас какой интерес? – той же улыбкой ответил он.
– Исключительно служебный… Но если вы не верите, это ваше личное дело, Андрюша. Как говорится, собака лает, а караван идет.
– Это я-то собака?
– Ну что вы, Андрюша! Как можно!.. Каюсь, сравнение не совсем удачное. Но караван все же идет.
– Счастливого ему пути!
– И правильно, Андрюша! Зачем нам усложнять наши с вами отношения? Мы же всего лишь лошадки, вас толкают с одной стороны, меня с другой…
– Кто вас толкает?
– Андрюша, ну зачем ты так? – укоризненно покачал головой Альберт Денисович. – Давай договоримся – ты не лезешь в мои дела, а не лезу в твои… Кофеек у тебя хороший, может, еще кружечку сделаешь?
Судя по самодовольному выражению лица, в этой, в общем-то, конфликтной ситуации Початый держался очень хорошо – не волновался, не переживал. Словом, контролировал ситуацию. Но, как оказалось, спокойным он оставался только внешне, внутри же не все было ладно. Андрей сыпнул ему в чашку растворимого кофе, залил порцию кипятком, бросил два кубика рафинада. Он видел, как дрогнула рука Альберта Денисовича, когда он взял кружку. А когда он возвращал ее на место, рука дернулась еще сильней. Чашка выскользнула из руки, упала на уголок папки и уже вместе с ней полетела вниз. Темная горячая жидкость выплеснулась следователю на колени, из раскрывшейся папки полетели на пол бумаги.
– Какой же я неловкий, черт возьми! – болезненно поморщился Початый, не обращая внимания на испорченные брюки, принялся собирать документы.
Андрей хотел было ему помочь, но он его остановил:
– Не надо! Я сам!
Попавшие в эпицентр кофейной катастрофы листы были мокрыми и грязными, но Початый, ничуть не смущаясь, смешивал их с чистыми и сухими бумагами. Кое-как сбил их в неряшливую стопку, сложил в папку.
– А ведь я портфель собирался покупать, – успокаиваясь, посетовал Альберт Денисович. – Как же не вовремя… И брюки мокрые. И грязь в кабинете развел…
– Ничего страшного. Сейчас наведут порядок.
– Да, да, пусть наводят… А я пойду, Андрюша. Пойду, раз уж я такой неловкий…
Следователь сумбурно попрощался и так же суматошно, в расстроенных чувствах ушел. Андрей вышел из-за стола, осмотрел «место происшествия». Осколки разбитой чашки, затертые языки липкой жидкости, из-за стола выглядывает уголок какого-то листка. Он не поленился, нагнулся, поднял его с пола. «Анализ диатомового планктона…»
Андрей не стал вчитываться в содержимое. Сунул потерянный листок под пресс допотопного сканера, за долгих пять минут перебросил текст на свой компьютер. И сразу же вернул листок на место.
Только он это сделал, как открылась дверь и в кабинет ввалился Початый. Он был взмыленный и взволнованный, что не мешало ему радушно улыбаться. Только сейчас его улыбка казалось дурашливой – так может веселиться клоун во время выступления со страшными коликами в животе.
