Владимир Колычев - Твое место на Зоне
После разговора с Печником Глеб Васильевич долго приходил в себя. В голове шум, в ногах слабость, руки как будто чужие. Но вот его отпустило. На душе полегчало, но внизу живота образовался вдруг огнедышащий вулкан. Организм требовал разрядки.
Глеб Васильевич позвонил Эллочке, сообщил, что едет к ней. Примерно через час он жал на клавишу звонка в дверях ее квартиры.
Не зря он заранее предупредил ее о своем визите. Эллочка как надо подготовилась к встрече с ним. Шелковый халатик распахнулся от одного прикосновения. Под халатиком черный шелковый корсет с подвязками, чулки. И больше ничего… Все хорошо, только вот сама Эллочка, как неживая. Вроде бы и на боевой взвод встала, но в лице ни кровинки, в глазах какая-то подавленность. Может, случилось что?..
Да, наверное, что-то случилось. Но Глеб Васильевич сейчас ничего не хотел выяснять. Сначала он должен разрядиться, затем уже можно и жилетку для слез подставить…
Он с ходу прислонил любовницу к стене. Немного возни, и вот он уже внутри ее. Но там тернии. Эллочка не готова… Зато у него все горит. Он пер вперед, как бешеный паровоз по кривым рельсам. Котел раскалился докрасна, давление пара превысило все допустимые нормы… И вот он – взрывной момент! Котел с воем разлетается на мелкие куски, пар вырывается в атмосферу, колеса проваливаются в какую-то болотную жижу…
Глеб Васильевич отстранился от Эллочки, привел одежду в порядок. В эйфории полученного удовольствия вошел в гостиную, чтобы опуститься в свое любимое кресло. Но тут с ужасом заметил, что кресло занято. В нем, как на троне, восседал немолодой мужчина с жестким и властным выражением лица. Ястребиный взгляд, тонкие губы кривит хищная ухмылка… Да это же Воронец. Вор в законе, теневой хозяин города… Рядом с ним стоял крепкого сложения парень в кожаной куртке. Уголовная рожа…
– Как настроение, Глеб Васильевич? – язвительно спросил Воронец. – Эллочка должна была вам его поднять…
Настроение у Панфилова было таким же, как у мышки, угодившей в мышеловку. Так широко душа развернулась, но тут же свернулась в бесформенный комок – под ударом стальной пружины. Ноги отказывались держать размягченное тело. Хорошо, что напротив стояло второе, никем не занятое кресло. Глеб Васильевич обессиленно опустился в него.
– Жаль, что у меня не было возможности узнать, как хорошо ваша Эллочка поднимает настроение, – глумился вор. – Я бы, конечно, не отказался… Но мы же с вами не ссорились, Глеб Васильевич, так с чего бы мне отбивать у вас девушку… Но если мы поссоримся, то я заберу вашу девочку… И комбинат ваш заберу… И банк… И саму жизнь…
Панфилов чувствовал себя жертвой, прикованной к скале в ожидании кровожадного чудовища. А Воронец – тот самый морской дракон, который поднялся из океанской пучины по его душу. Он видел его злобный оскал, налитые кровью глаза. В его взгляде было столько парализующей силы, что хотелось провалиться сквозь землю.
– Но я не думаю, что мы будем с вами ссориться, Глеб Васильевич. Зачем вам это?.. У вас есть деньги, вы ставите коммерческий банк. Вот и занимайтесь этим делом. А меховой комбинат отдайте мне. За ненадобностью…
– Как это за ненадобностью?.. Это мой комбинат, – жалко пролепетал Панфилов.
– Комбинат – это один заяц, банк – второй. А за двумя зайцами погонишься, ничего не поймаешь. Разве что смерть свою за хвост ухватишь… Но вам же рано умирать, Глеб Васильевич, не правда ли?
Глаза Воронца – как два пулемета. Панфилов чувствовал себя поставленным к стенке… Но ведь ему в самом деле рано умирать. И надо уговаривать вора, чтобы он не открывал огня…
– Я все понял… За двумя зайцами бегать нельзя…
– Ну вот видите… – не без презрения усмехнулся вор. – Значит, мы с вами договоримся. Директором комбината будет мой человек. Кстати, вы поможете мне с его назначением… А банк остается за вами… Да, я слышал, что ваш банк начнет работать в самом ближайшем будущем.
– Да, скоро презентация… – в отчаянии пробормотал Глеб Васильевич.
– Вот и славно!.. Только вот плохо, что времена нынче неспокойные. Тут вот недавно группировка появилась. Может, слышали? Тренер один, в Москву недавно ездил, квалификацию повышал. Повысил. Приехал из Москвы и спортсменов своих вокруг себя собрал… Все у нас из Москвы идет. Вот банки коммерческие оттуда. И рэкет оттуда же… Как бы не обидел вас тренер со своими ребятками… Но вы не переживайте, Глеб Васильевич. Все будет хорошо. Я ваш банк под свою защиту возьму… Ну, думаю, за тридцать процентов от прибыли мы с вами договоримся. Или вы сорок предлагаете?
Панфилов понимал, что вор издевается над ним. Но, увы, у него не было возможности поставить его на место. Как говорили древние, война дает право победителю ставить побежденному свои условия… А он проиграл в поединке с вором. Проиграл…
– Нет, хватит и тридцати, – выдавил он из себя.
– Ну, тридцать так тридцать… Да, кстати, может, вы кофе хотите? Ваша Эллочка приготовит вам кофе… А может, я своего человека позову, он приготовит вам чашечку раскаленного битума…
Воронец смотрел на него так, будто взглядом выплескивал на него кипящую смолу… Это было ужасно.
Вор с издевкой пожелал ему всяческих благ. И ушел вместе со своим громилой. Панфилов остался наедине с Эллочкой…
Оцепенение прошло. Злоба разбавила страх, этот гремучий коктейль впитался в кровь, воспалил рассудок. Глеб Васильевич с ненавистью глянул на свою любовницу. Эллочка предала его. Она не должна была впускать вора в дом. Но она его впустила…
Глава девятая
Почти три месяца прошло после убийства Суконкина. И после этого как отрезало – ни единого трупа. Бытовуха была – сосед соседа ножом пырнул, муж по пьяной лавочке жену табуреткой ударил – к счастью, до трупов дело не дошло. Был еще один инцидент – мужику одному в лицо расплавленным битумом плеснули. Преступника установить не удалось. Опять же смертельного исхода не было.
Не было убийств за последнее время. Майор Иванов сам удивлялся. Что это, торжество социалистической законности? Или затишье перед бурей?..
Впрочем, дел хватало и без того. Грабежи, кражи, мошенничество… Сергей Комиссаров работал не покладая рук. И ногам работы хватало, хотя голова вроде бы и не глупая. Он уже хорошо знал свою «землю», разбирался в хитросплетениях мелких воровских шаек – представлял паутину криминального мира. Искал и находил тайных агентов-осведомителей из числа мелких уголовников. В общем, крутился как белка в колесе. Начальство отзывалось о нем хорошо…
В кабинет ворвался Быстров… Игорь соответствовал своей фамилии – резкий, стремительный, энергичный. Он не мог сидеть на одном месте – постоянно в движении. Правда, не всегда его бурная деятельность шла во благо службы. Сергей всерьез подозревал, что парень в немалой степени работает во имя собственных интересов. Сам искал и брал правонарушителей, но сам же придирался к себе, находил в своих действиях изъяны, чтобы затем развалить уголовное дело. И вряд ли он отпускал преступников бескорыстно. Слышал Сергей и о том, что Игорь водит дружбу с фарцовщиками. Имел с ними какие-то общие дела. Вроде как сам приторговывал потихоньку дефицитным товаром… Но это все слухи. За руку-то его Сергей не брал.
– Серега, прокатиться не хочешь? – с порога спросил Быстров. – Сторож со свалки звонил, там, говорят, труп обнаружили… Мужик вроде бы пьяный, может, по белой горячке привиделось, а может, в самом деле жмур… Надо ехать смотреть…
Майор Иванов был в командировке, Игорь исполнял его обязанности, так что хочешь не хочешь, а Сергей должен был ему подчиняться. К тому же он загорелся желанием ехать на городскую свалку. Что, если там в самом деле труп? Что, если предстоит серьезное расследование, в процессе которого можно отличиться?.. Надо хватать звезды с неба. Тогда и на погонах звезд прибавится…
Уже темнело, когда они приехали на место. Водитель заглушил двигатель, и Сергей ощутил, как уши сдавила вязкая, зловещая тишина, – даже отдаленное карканье ворон не могло ее разбавить.
Вот и сторож шкандыбает. Опухшее от возлияний лицо, темные круги под глазами. Пыжиковая шапка с отогнутым ухом, старое, видно, отсюда же, со свалки, пальто, кирзовые сапоги. Ну натуральный бич…
– Ну что, где труп? – окинул его подозрительным взглядом Быстров.
Сам-то он был одет с иголочки. Модного покроя куртка из импортного кожзаменителя, отутюженные брюки, фирменные полусапожки с высокой протекторной подошвой. На лице плохо скрытая брезгливость – и со сторожем ему было неприятно общаться, и грязь ногами месить не очень-то хотелось.
– Там! – показал сторож в сторону леса.
– Учти, если наврал, я тебя на пятнадцать суток оформлю! – пригрозил ему Быстров и нехотя поплелся за сторожем.
Неприятное место – грязное и вонючее. И угнетающее – кучи мусора, вокруг стена темного леса, воронье. Мороз легкий, но пробирает до костей… На кладбище, наверное, не так тоскливо, как здесь…
