Владимир Колычев - Бандитская рулетка
Карагезов говорил очень убедительно, его слова казались гвоздями, которые он вгонял в гроб свободы. Но последняя фраза вернула Кирилла к жизни.
– Что-то я не пойму вас, гражданин следователь. То Воротынцев получит пожизненный срок, то будет жить на свободе в свое полное удовольствие.
– Будет. Если мы не доберемся до него. А мы обязательно до него доберемся.
Даже тень досады не промелькнула в глазах Карагезова. Он уверен был в том, что дал арестанту достойное и убедительное объяснение. Но Кирилл ему больше не верил.
Что, если Карагезов куплен Воротынцевым с потрохами? Разве не может он играть сейчас по сценарию, утвержденному Леней? Может. Возможно, это не Карагезов, а сам Воротынцев устраивал сейчас Кириллу проверку на прочность. Если так, то ни в коем случае нельзя поддаваться на провокацию.
Глава 23
Лай караульных собак, выгрузка из вонючего автозака в живой коридор из солдат внутренней службы, окрики вертухаев, удары дубинками по почкам, издевательства на каждом шагу, переполненная камера… Не было ничего такого.
В следственный изолятор Кирилла доставили в оперативной машине, только там и передали на руки тюремной охране. Не избивали его, не унижали, разве что заставили раздеться догола, когда производили досмотр. Даже не заставили, а вежливо попросили. И врач на осмотре готов был выслушать все его жалобы. Только не жаловался ни на что Кирилл. Здоров он был. Пока здоров. А с сегодняшнего дня здоровье пойдет на убыль, ведь впереди его ждала камера смертников. Вернее, камера для тех, кого ожидало пожизненное заключение.
Но его отправили в обычную камеру. Сначала загнали в так называемую баню, позволив помыться под горячей водой, затем выдали матрас, белье и прочие тюремные «радости». А потом уже в камеру.
Это было помещение метров пять длиной и около трех шириной. Беленые стены, линолеум на полу, шесть железных коек в два яруса, сортир за кирпичной перегородкой, умывальник. Стол, холодильник, телевизор и всего пятеро арестантов. И «смотрящий» по хате не сидел на столе, выставив на обозрение свой потный, сплошь покрытый татуировками торс. И урки с гнилыми зубами не резались в карты в своем блатном углу. И «обиженные» не ютились в тесном пространстве между перегородкой и унитазом… Не было ничего такого. Но все равно приятного мало. Тоскливо здесь, и запахи далеко не самые приятные. И колючие взгляды сокамерников не радовали.
Двое сидели за столом, попивая чай и посматривая в экран телевизора. Крепкие на вид ребята, брутального типа. Они-то и глянули на Кирилла как досадную помеху, дескать, в камере и так места мало, а тут еще кого-то пригнали. Недовольно глянули, придирчиво. Но и Кирилл не таял под их взглядами. Он и сам на вид не слабак, если надо будет, сумеет постоять за себя. Эта уверенность в своих силах, отражаясь на его лице, подействовала на крепышей за столом и примирила их с мыслью о том, что придется подвинуться.
Один заключенный спал, головой уткнувшись в подушку. Маленький, щупленький, в шерстяном спортивном костюме. Другой сидел на койке, скрестив под себя ноги. Глаза закрыты, ладони прижаты к щекам. Похоже, мужик молился на свой мусульманский лад. Смуглая кожа, азиатский склад лица. Немолодой он уже – и седина в черных волосах проблескивает, и сетка морщин вокруг глаз. Пятый сокамерник, толстощекий тучный мужчина, лежал на койке и читал книгу, обернутую в газету. Эти трое не обращали на Кирилла никакого внимания.
Зато из-за стола поднялся крепыш с лысой шишковатой головой и деформированными ушами. Резкие и тяжелые черты лица, глубоко посаженные глаза под мощными надбровьями, искривленный нос, покатая борцовская шея. Неброский, но дорогой спортивный костюм на нем, тапочки на босу ногу.
– Я – Рома, – сказал он, перемалывая челюстями жвачку. Руки не подал, не улыбнулся.
– Кирилл.
– Здесь твоя «шконка», – положил руку на сетку ближайшей к двери койки Рома.
Нагибаться ему не пришлось, потому что свободное место находилось на втором ярусе. На первом спал щуплый арестант.
Кирилл кивнул, бросил на койку скатанный матрас и стал поднимать сумку, но Рома осадил его.
– Для «хабара» у нас телевизор, – сказал он, кивком головы показав на тумбочку, прикрепленную к стенке в пространстве между спаренными койками.
Кирилл усмехнулся, и Рома, заметив это, нахмурился:
– Что не так?
– Это телевизор, – Кирилл посмотрел на тумбочку и перевел взгляд на подвешенный к потоку телевизор: – А это ящик. Все наоборот.
– В ящик у нас сыграть можно, если вести себя неправильно. Борзых у нас не любят. И шумных тоже. Если буза пойдет, менты нам быстро веселую жизнь устроят.
– А кто шуметь собирается?
– Вот и я говорю, что не надо шуметь… Что там у тебя в «хабаре»?
– Ну… – начал было Кирилл, но Рома взмахнул рукой – дескать, не грузись.
– Давай располагайся, и к столу, знакомиться будем. Мы пока со Степой чай поставим.
На слове «чай» Рома сделал особый упор, но Кирилл и без того понял, что к столу его ждут с презентом.
Леня организовал ему серьезный инструктаж, вплоть до того, как надо вести себя в тюрьме. И в казенный дом снарядил по всем правилам. И вещи у него все необходимые для «сидения» были, и с продуктами порядок, поэтому к столу он принес и чай, и сахар, и сладости. Ну, и про сало с хлебом не забыл.
Рома ничего не сказал, но кивком головы дал понять, что его такой подгон вполне устраивает.
– У нас тут блатная тема не в почете, – сказал Степа, немолодой, но еще и не старый мужик с широким тяжелокостным лицом.
Брови у него сплошь в мелких шрамах, нос приплюснут, и черты лица как будто деформированы множеством пропущенных ударов. Похоже, мужик занимался боксом, потому и выглядел угрожающе. Но Кирилл его не боялся. Не тот хороший боец, у кого много шрамов, а тот, кто мало ударов пропускает. Утверждение это спорное, но успокаивающее.
– Жена на кичу снаряжала? – спросил у Кирилла Рома, пальцами потеребив рукав его спортивной куртки.
– Жена.
– Я так и понял… Хорошо живете?
– В смысле?
– Ну, богато?
– Да не бедствуем.
– Жена «дачки» засылать будет? – спросил Степа.
– А то… Я же не за измену жене сел.
– А за что? Ну, если не секрет… Я вот, например, соседу голову проломил. Свистел много, – криво усмехнулся Рома.
– И никто тебя не просил разобраться с соседом?
– Нет, а что?
– А я просил. С таким вот соседом попросил поговорить. А тот, кого просил, застрелил его. Организацию убийства мне шьют. А я не хотел, чтобы его убили.
– Хотел, не хотел – это неважно. Тут важен результат. А результат у тебя, парень, хреновый.
– Хреновый, – согласился Кирилл.
– Этот, который соседа завалил, показывает на тебя?
– Показывает.
– Тогда реальный срок тебе светит.
– Светит.
– На зону пойдешь, а там несладко. Здесь лафа, а там вкалывать придется. И передачи два раза в месяц. А здесь хоть каждый день… Это хорошо, если тебе «дачки» засылать будут. Здесь с «дачками» жить можно.
– Главное, ментов не напрягать… Ты же не блатной, чтобы в «слона» играть.
– В «слона»?
– Ну, СЛОН – смерть лягавым от ножа.
– Нет, я в таких «слонов» не играю, – улыбнулся Кирилл.
– Тогда проблем не будет… Ну, как чаек? – подмигнул ему Рома.
– Нормалек.
– С нами будешь. Если за стол, то с нами… С этими не садись, – Степа многозначительно обвел взглядом остальных сокамерников.
И вскоре Кирилл понял, почему Рома и Степа никого в камере не жаловали. Они оба занимались бизнесом, ездили на иномарках, продуктовые передачи к ним поступали регулярно, а все остальные ничем таким похвастаться не могли. Отсюда вопрос – зачем они здесь такие нужны?
Зато Кирилл неплохо упакован, и с передачами у него проблем быть не должно. Потому и приняли его эти хитрозадые в свою «семью». Для них главное, чтобы собственная задница была в тепле, а все остальное побоку. Но разве можно их в чем-то обвинять? Ведь тюремный закон – «каждый за себя» – никто не отменял.
Вечером подали ужин – макароны, чай, хлеб. Но Рома и Степа даже не глянула на раздаточное окно. И Кирилл не понес к «кормушке» свою миску. Зато за стол они сели первыми, игнорируя интересы своих соседей. Кириллу не очень нравилось их поведение, но за стол он сел вместе с ними. Остальные давились макаронами на своих «шконках», и никто слова не смел сказать, потому что Рома и Степа могли накостылять и каждому в отдельности, и всем вместе.
Ночь прошла без происшествий, днем Кирилла на допрос не выдергивали, а к вечеру ему принесли посылку, чего так ждали от него Рома и Степа. На ужин они пировали, а потом по команде с продола легли спать.
Кирилл проснулся среди ночи от шума.
– Ну, ты и урод!
Таджик Сейдулла стоял на четвереньках, а Рома бил его кулаком по затылку. Удар, другой, и бедолага распластался на полу.
– Ты что делаешь? – Кирилл соскочил с койки, схватил Рому за руку, оттащил от жертвы.
