Бюро заказных убийств - Джек Лондон
– Ничего с ним не случится, – заверил ее Холл.
Груня посмотрела на любимого в упор.
– Однако ты не готов пообещать предотвратить то страшное, что может произойти.
– Не готов, потому что не смогу. – Поверх перил Холл посмотрел в темную воду. – Безумцы из бюро – причем твой отец относится к их числу – никому не позволят вмешаться в опасную игру. Сама знаешь, что для них смертельная погоня всего лишь игра.
– Игра, в которой победителя нет и быть не может, – печально добавила Груня и посмотрела на часы. – Уже очень поздно, мне пора спать. Утром увидимся?
– На таком маленьком корабле спрятаться невозможно, – со смехом ответил Уинтер, поднес ее ладонь к губам и нежно поцеловал.
Драгомилову стало душно, и, отодвинув щеколду, он настежь распахнул иллюминатор. Его взору предстал док с плотным рядом массивных складов, скудно освещенных раскачивавшимися на легком ветру электрическими лампочками.
Поскольку свежее не стало: ночь выдалась не просто теплой, а жаркой, – он встал возле иллюминатора, прислонился плечом к медному ободу и глубоко вздохнул. Мысли сосредоточились на девяти месяцах постоянной беготни: то за жертвой, то от преследователей. Он смертельно устал: и телом, и душой, и разумом. Что поделаешь: сказывается возраст – единственная составляющая в жизненном уравнении, которую невозможно изменить. Хорошо, что впереди целых десять дней свободы от постоянного напряжения, десять приятных дней морского путешествия, когда можно и отдохнуть. Неожиданно снизу, из темноты, донесся знакомый голос.
– Уверены? Иван Драгомилов. Вполне вероятно, что он числится среди ваших пассажиров.
– Абсолютно уверен, – ответил стюард. – Пассажира с таким именем на борту нет. Можете не сомневаться: мы всегда готовы оказать помощь федеральному правительству.
В безопасности темной каюты Драгомилов улыбнулся. Усталость мгновенно улетучилась, все чувства обострились, он начал сосредоточенно прислушиваться. Грей предусмотрительно переоделся в форму федерального служащего, что неудивительно: он всегда отличался особым мастерством и соответствовал тому высокому положению, которое занимал в бюро.
– Существует вероятность, что пассажир зарегистрировался под другой фамилией, – настаивал Грей. – Он невысок, внешне ничем не примечателен, хотя, поверьте, на самом деле это вовсе не так. Путешествует вместе с дочерью – очаровательной молодой леди по имени Груня.
– Да, один из наших пассажиров действительно путешествует в обществе дочери…
Улыбка Драгомилова стала шире, а тонкие сильные пальцы несколько раз сжались и разжались, словно готовились к действию.
Внизу на несколько мгновений воцарилась тишина, а потом Грей задумчиво проговорил:
– Если не возражаете, я хотел бы удостовериться лично. Не могли бы вы назвать номер каюты этого пассажира?
– Конечно, сэр. Одну секунду, сэр, сейчас уточню. Номер тридцать один, на нижней палубе… – Стюард, видимо, сомневался. – Но если вы ошиблись…
– То непременно извинюсь, – продолжил Грей и холодно добавил: – Федеральное правительство старается не беспокоить законопослушных граждан, но все же мне придется исполнить служебный долг.
Темные фигуры у подножия трапа расстались. Одна, более высокая, обошла другую и легко взбежала вверх, на борт судна.
– Найду сам, спасибо. Вам вовсе незачем покидать пост.
– Конечно, сэр. Надеюсь…
Однако Грей уже не слушал. Без труда поднявшись на палубу, он быстро направился к двери в длинный коридор, а оказавшись внутри, первым делом посмотрел на нумерацию кают. Перед глазами был номер сто восемь. Грей поспешно вернулся к лестнице и бегом спустился на нижнюю палубу. Здесь номера состояли из двух цифр: то, что надо.
Номер 31 оказался за поворотом, в небольшом алькове. Прижавшись спиной к стене, Грей принялся обдумывать следующий шаг. Было бы смертельной ошибкой недооценивать возможности Драгомилова, который не только убедил его в непреходящей красоте логики, этики и морали, но также научил одним точно рассчитанным ударом ломать противнику шею. Корабль внезапно дрогнул, и Грей на миг замер, однако оказалось, что внизу, в трюме, разогревались перед предстоящим плаванием мощные двигатели.
В тишине пустого коридора Грей обдумал и отверг версию с револьвером: в замкнутом пространстве выстрел прозвучит оглушительно, и обратный путь еще больше осложнится, – поэтому достал из закрепленного на предплечье чехла стилет и быстро проверил лезвие большим пальцем. Убедившись в действенности оружия, зажал его в руке острием вверх, а свободной рукой вынул из кармана отмычку и поднес к замочной скважине.
Одного быстрого взгляда хватило, чтобы убедиться, что в отсеке нет ни души. В этот поздний час пассажиры спали. Как можно аккуратнее он вставил отмычку в отверстие и медленно повернул.
Дверь неожиданно резко подалась внутрь и, прежде чем Грей успел восстановить равновесие, непреодолимая сила втащила его в каюту, а цепкие пальцы мертвой хваткой сжали запястье державшей стилет руки. Однако Грей всегда отличался отменной реакцией. Вместо того чтобы отпрянуть, он навалился на нападавшего, сбил с ног и к действию инерции добавил немалый вес собственного тела. Намертво сцепившись, противники рухнули на пол возле койки, под иллюминатором. Внезапным рывком Грей вскочил, дернулся в сторону и крепко зажал в руке нож. Драгомилов тоже был на ногах и, дожидаясь удобного момента для нападения, широко расставил руки и растопырил пальцы. Тусклые фонари дока отбрасывали призрачный свет на противников, которые застыли в нескольких футах друг от друга. Стремительно, словно молния, рука Грея метнулась вперед, и в полумраке просвистел нож, однако лезвие лишь рассекло воздух. Драгомилов бросился на пол, а в нужный момент снова вскочил, вцепился в атакующую руку и с силой ее вывернул. С приглушенным криком Грей выронил оружие, навалился на противника и попытался свободной рукой сжать горло.
Некоторое время борьба продолжалась в полной тишине. Оба опытных убийцы сознавали силу друг друга и в то же время не сомневались в справедливости и необходимости смерти противника. Каждый захват, каждая контратака совершались автоматически: соперники в равной степени постигли разрушительную науку японского боя. Внизу, в трюме, медленно нарастал гул мощных двигателей. Борьба шла безжалостно, нападения следовали одно за другим, а тяжелое дыхание противников тонуло в шуме машин.
Беспорядочно дергающиеся ноги толкнули открытую дверь, и та резко захлопнулась. Грей попытался вырваться на свободу, откатился в сторону и вдруг почувствовал, как острие потерянного стилета коснулось лопатки. Прогнувшись, он отодвинулся еще дальше и, одной рукой отбиваясь от смертельной угрозы, второй попытался схватить оружие. Яростно оттолкнув врага, он наконец-то высвободился, размахнулся и из последних сил нанес прямой удар. Лезвие вонзилось во что-то мягкое, и Грей на миг расслабился, а вот Драгомилов не упустил возможность и отточенным движением вонзил железные пальцы в уязвимую ложбинку у основания шеи. Грей безвольно обмяк; рука непроизвольно
