Сергей Белан - Евангелие от Джексона
— Увы, — развел руки Верховцев. — Вынужден спросить: в чем все-таки суть вашей поездки в Ялту?
— А если я не скажу? — с кокетством спросила хозяйка и пригубила рюмку.
Верховцев на мгновение призадумался.
«Если буду переть напролом, она может закрыться и тогда безнадега — не вытянешь ни шиша. Нужно срочно найти точный ход».
— Видите ли, Эмилия, мое любопытство имеет чисто профессиональный оттенок. Так что можете исповедоваться мне как, скажем, врачу или священнику — полную тайну исповеди гарантирую.
— С трудом представляю вас в поповской рясе, — улыбнулась Страздиня. — Ну, да ладно, раз уж слово дано — я отвечу. Но учтите, доверяюсь я вам не как должностному лицу, а как мужчине, на порядочность которого искренне полагаюсь… Так вот, в Ялту я ездила на встречу с мужчиной, если быть точнее — с любовником.
— Причина, безусловно, веская, — вполне серьезно заметил Верховцев, и как бы размышляя вслух, добавил: — Но мчаться из-за этого за тридевять земель?..
— Мой любовник не рижанин, — пояснила она, — он живет в Баку. У него тоже семья, в Ялту вырвался в командировку, ну, и вызвал меня.
— Каким образом вызвал: написал, позвонил?
— Ни то, ни другое — прислал телеграмму.
— Телеграмму? — насторожился Верховцев. — А она у вас сохранилась?
Страздиня утвердительно кивнула.
— И вы можете мне ее показать?
— А почему бы и нет, одну минуточку… — Она порылась в одном из ящиков секции и протянула ему белую полоску бумаги со словами: — Странно, что она осталась. Спросите почему — не отвечу. — Обычно я такие вещи не храню, компромат все-таки, сами понимаете…
Верховцев быстро прочитал короткий текст: «Милочка девятого буду Ялте пять дней старом месте ужасно соскучился жажду видеть будет большой праздник прилетай жду целую маг».
— Стало быть, вас не было в Риге неделю, с седьмого июля?
— Да, седьмого я уехала поездом, на самолет билетов не достать, а тринадцатого вечером вернулась самолетом.
— Объясните, что означает «на старом месте»? Это наводит на мысль, что ваша встреча на курорте далеко не первая.
— Простите, Олег Евгеньевич, а вы кто по званию, лейтенант?
— Лейтенант, — подтвердил Верховцев.
— А я бы вам присвоила сразу майора, — насмешливо произнесла Страздиня, расплываясь в обольстительной улыбке.
— Отчего ж такая щедрость? — немного опешил от внезапного поворота разговора Верховцев.
— Ну как же! Только телеграмму взяли, сразу раскололи, что я в Ялту не первый раз езжу. Феноменально! А старое место — это гостиница «Ореанда», слышали о такой?
— И не только. Но она, насколько мне известно, для интуристов?
— Мой любовник — человек очень богатый и с большими связями. У него там все, как принято говорить, схвачено. Даже номер один и тот же за ним закреплен.
— Даже так? Впрочем неудивительно: маг он и есть маг — все может. Кстати, «Маг» — фамилия, кличка или что?
— А вы попробуйте отгадать. Отгадаете — можете считать себя полковником.
И Эмилия грациозно потянулась на кресле всем своим телом. Полы ее халатика ненароком разошлись, обнажив крепкие загорелые ноги и округлые коленки. Она поймала непроизвольный взгляд Олега и в ее глазах отразилось глубокое удовлетворение произведенным эффектом. Страздиня наверняка знала, что она чертовски обворожительна и мужчины от нее млеют, но чувствовалось, что убедиться в этом лишний раз для нее как бальзам на душу.
— До полковника, думаю, мне все равно не дослужиться, а досрочно такое высокое звание принять не могу, — нахальства не хватает, — отшутился Верховцев.
— Что ж, очень жаль. А Маг — это сокращенно от Магомед. Моего любовника зовут Магомед Алекперов, он азербайджанец.
— Значит, он живет в Баку. А где работает, чем занимается, не знаете?
— Он человек большого бизнеса, деловой человек, очень преуспевающий. Заправляет каким-то крупным кооперативным концерном. Более точно сказать не могу, не знаю.
— Теперь вопрос сугубо частного свойства — не желаете — можете не отвечать…
— Валяйте, — согласилась хозяйка.
— Конечно, я вас где-то понимаю: муж — моряк, подолгу отсутствует, детей у вас нет, как следствие, ощущение одиночества, тоска, а вы к тому же молодая красивая женщина, время уходит… это все ясно. Но неужели с вашими данными и возможностями вы не могли подыскать для себя подходящую кандидатуру в почти миллионной Риге?
— Давайте выпьем, а потом я отвечу, — предложила Эмилия.
Верховцев плеснул себе коньяка, ей вина. Они чокнулись, выпили.
— Конечно, мужчины в Риге есть, и красавцы удалые, и мешки с деньгами о двух ногах, но… — Ее поднятая рука сделала некий театральный жест и зависла в воздухе. — Олег Евгеньевич, вы когда-нибудь купались в ванне, наполненной шампанским?
— Да мне такое и в голову придти бы не могло, — не сразу нашелся Верховцев. Его несколько сбивала с толку эта необычная манера собеседницы неожиданными обескураживающими вопросами переводить разговор в другое русло.
— А мне однажды пришлось. Совсем недавно, три дня назад. И Маг, представьте, через пару часов устроил это волшебство прямо в гостиничном номере. Полмашины с шампанским пригнал, это в наше-то время, когда со всем напряженка. Какое это было удовольствие, я лучше умолчу, но сам факт… Этот человек готов для меня сделать все: и возможное и невозможное. Если бы я попросила привезти из Парижа Эйфелеву башню, он бы и это сделал.
— Башню бы, наверное, не потянул, слабо! — засомневался Верховцев и недоверчиво покачал головой. — Башня все-таки национальное достояние Франции.
— Ну, я выразилась образно, условно, чтоб вам было понятней, какой это масштабный мужчина. Хотите знать, как мы познакомились?
— Любопытно.
Верховцев слукавил: история знакомства потерпевшей со своим закавказским суперменом-любовником его ничуть не интересовала, но из практики работы в розыске он знал: если женщине не дать выговориться, пусть даже «не по делу», то допрос можно «смазать» и в результате не досчитаться очень важных для следствия сведений и подробностей.
— Несколько лет назад я прогуливалась по набережной все в той же Ялте. Останавливается черная: «Волга», выходит человек и ко мне: «Остановись мгновенье, ты прекрасно!», и дальше: «Любезная девушка, не уходите с этого места минут десять и вы получите то, чего достойна самая красивая женщина южного побережья Крыма». Я хотела уйти, думала какой-то сумасшедший привязался, но потом любопытство разобрало, решила — десять минут не время, подожду. Ровно через шестьсот секунд он вернулся и вручил букет роз. Огромнейший букет, фантастический — я после пересчитала — сто один цветок! Как вы думаете, может женщина остаться равнодушной к таким неземным сюрпризам?
Страздиня мечтательно зажмурила глаза. Ее лицо осветилось каким-то мимолетным и приятным воспоминанием.
— Эмилия, а о каком празднике упоминал в телеграмме ваш поклонник?
— Да встреча с таким человеком уже праздник, а в Крыму, в разгар лета, праздник вдвойне. Эти дни были как сказка!
— Эта сказка вам дорого стала. Извините за жесткость, но…
— Се ля ви, — спокойно перебила его Эмилия Викторовна. — В этом мире за все надо платить.
Она умела себя держать — не выглядела ни огорченной, ни подавленной, и показного бодрячества, позы, в ее манерах и поведении Верховцев тоже не улавливал.
— Поверьте, Олег, я ни о чем не жалею. Много ли радостей у женщин в жизни? А тем более у наших, советских женщин? Какие удовольствия нас окружают: очереди, авоськи, бесконечные поиски самого необходимого. Так хочется уйти и оторваться от вечной суеты, драчек в очередях, сплетен, ну хоть немного забыться от кошмара наших мерзких будней. А тут встречается человек, который увидел в тебе нечто, сумел тебя оценить по достоинству, высоко оценить, и к тому же готов и в состоянии эту цену с охотой заплатить. А что, разве красивая женщина — это не ценность, а? Разве какой-нибудь скакун ахал… акал… не помню точно, как называется эта лошадь, за которую полмиллиона дают, стоит дороже?
— Это действительно редкая порода, и за нее выкладывают целое состояние.
— Редкая порода, — скривилась Эмилия. — Но женщина, любая женщина вообще уникальна, вам не кажется? Я мир не видела, категорично утверждать не стану, но мне думается, только у нас из женщины могут бабу сделать. Только в нашей стране смогли догадаться на эту несчастную бабу фуфайку напялить, всучить в руки лом и марш — шпалы и рельсы ворочать! А мужики в то же время в кусты — водку жрать да языки чесать! Господи, разве это не позор?!
Страздиня увлеклась. Она говорила запальчиво, убежденно; ее щеки загорелись румянцем, глаза блестели, волосы разметались по плечам. Прекрасная ведьма! В эти мгновения она была особенно хороша, и Верховцев поймал себя на мысли, что невольно завидует тому загадочному Магу, который нестандартным подходом сумел завоевать сердце этой женщины. Сумел ли?
