Лев Корнешов - Пуля для бизнес-леди
— Да, интересное у тебя положение, — прокомментировала Эля. — Муж вроде и есть, и нет его. — Она без смущения спросила:
— Как он тебе показался? Я имею в виду… Да ты сама знаешь, что я имею в виду.
Настя рассмеялась. Ну, Элька, вот уж дамочка без комплексов, дитятко раскрепощенного времени. Вспомнился Бираго Диоп и она ответила, что думала:
— Так себе… Мужичонка средний. Все у него среднее: и рост, и умственные способности, и…
— Понятно.
Эля, судя по её равнодушной физиономии при обычно волнующем дам диалоге разделяла оценки подруги.
— Тогда заведи себе любовника, — посоветовала она. — Но действуй или очень открыто или совсем втихую.
— Что за диаметрально противоположные советы?
— Если открыто — и говорить будет не о чем. Ты известная журналистка, тебе сам бог велел быть не такой, как мы, дамочки в грехах как кочан капусты в листьях. А если втихомолку, только для души — тоже для сплетен повода не будет и Алексею не донесут.
Как же, подумала Настя, майор Кушкин не только Алексею, а всем своим начальникам доложит. Кушкин или его люди были, что называется, «при ней» постоянно и это раздражало. Хотя случился однажды инцидент, который её сильно озадачил. Она тогда возвращалась из редакции на своих двоих, решила пройтись, прогуляться, благо до дома было рукой подать. К ней привязался какой-то субъект, из тех, что по вечерам специально выходят на Тверскую кадрить тоскующих женщин среднего возраста. Он пытался с нею познакомиться, выдавал себя за кинорежиссера: «Я сейчас снимаю фильм о Чехове, вы — Лика, я в этом уверен, какое счастье, что я вас случайно встретил». «Правда?» — иронично поинтересовалась Настя. «Сущая правда! Вы ведь знаете, что все начинается со случайностей: и великие произведения и страстные романы!» «Я — женщина не вашего романа», — Настя ускорила шаг, он засеменил рядом с нею. «Отвяжись!» — грубо бросила она. «Нет, нет, не исчезайте!» — в его жестах, игре голосом было что-то от вышедшего в тираж актера. И тогда вдруг рядом возник человек, неприметный такой человек, что-то такое сделал, отчего «актер» повалился как сноп на тротуар. «Исчезайте», — приказал он Насте спокойно и тихо, а громко произнес: «Граждане, мужчине стало плохо! У кого есть жетон вызвать „скорую“?» Столпившиеся прохожие стали рыться в карманах, впопыхах никто и не вспомнил, что «скорая» вызывается без жетона, простым набором «03». Пока искали жетон, неприметный человек переместился в задний ряд сгрудившихся зевак («советскому человеку до всего есть дело!»), Настя впорхнула в троллейбус и через окно увидела, как он неторопливо уходит вниз по Тверской…
Но не рассказывать же об этом Эле…
— Любопытно, отчего это ты хотела удавиться? — спросила она подругу. — Или брякнула от нечего делать?
Эля сказала:
— Не брякнула… Тошно мне, что становлюсь самой что ни на есть обыкновенной содержанкой. Раньше давала ради карьеры, думала, вот поддержат, помогут, пробьюсь, стану сама по себе что-то значить, уж тогда отыграюсь… Потом, чтобы удержать Алексея начала выполнять его «просьбы», так, мелкие поручения, потом подписочка о неразглашении, ну, ты знаешь…
— Нет! — резко отрезала Настя.
— Ладно, перестань ломаться, девочкой тебя даже в порядке комплимента назвать сложно. Алексей растворился за бугром, меня больше никто не беспокоит, наверное там — она ткнула пальцем в пространство — сейчас не до таких, как я, сошек. И стало все просто и ясно: я тебе плачу, ты меня обслуживаешь.
Новый поклонник Эли был «восточной» национальности, делец, учуявший новые возможности. Деньги у него были, на Элю не скупился. По её словам, он затеял гигантское дело — какая-то сеть палаток по всей Москве со свежайшими овощами и фруктами с юга.
— Вокруг него — «шестерок» десятка два, все крутятся, появляются, исчезают… Он снял огромную квартиру в старом доме на Гиляровского, не квартира, а штаб ракетных войск. Мощный мужик, даром что низенький и пузатенький.
— За чем же дело? — спросила Настя, хорошо знавшая сокровенную мечту Эли: удачно выйти замуж, бросить все то блядство, в котором тонет все глубже и глубже, родить парочку детишек, и быть за мужем серьезной и не потерявшей очарования дамой. Замуж, конечно, лучше за иностранца, совсем неплохо за израильтянина, но на худой конец можно и за восточного человека — эти все больше чувствуют себя в России как в покоренной стране, где можно отлично пограбить-заработать.
— Женат он, — хмуро объяснила Эля. — Супруга — восточная ханум с полным ртом золотых зубов, детишками и кучей родственников. — Это они все у него в «шестерках», а он — глава клана. Напьется и стонет: я заложник, я заложник…
Настя искренне пожалела подругу и посочувствовала «восточному человеку»: жаль, что не волен в своих поступках, из распутниц, завершивших сексуальные странствия и поиски, выходят образцовые жены. Да и не распутница вовсе Элька. Не повезло в жизни, вот и все дела.
Изредка Настю, как и других журналистов, назначали «свежей головой». То есть в этот день она могла придти на работу к моменту подписания газетных полос, сесть в одном из секретариатских кабинетов и на свежую голову вычитывать эти самые полосы «от и до» в поисках ошибок. Кстати, ошибки пытались «поймать» все, даже наборщики — за это полагались серьезные премии. Такой порядок ввел ещё знаменитый книгоиздатель Сытин: у него для метранпажей даже были выставлены на видном месте «шкалики» — нашел ошибку, тут же получай «поощрение», можешь даже хлебнуть, героям не возбраняется.
Настя прочитала 1-ую и 2-ую полосы — внутренние события, и перешла к 3-ей — события международные. Под рубрикой «Срочно в номер» в небольшой заметке сообщалось, что в одной из африканских стран произошел переворот и власть перешла в руки «молодых демократов из числа военных» во главе с генералом Бираго Диопом. «Ух ты! — восторженно подумала Настя. — Бираго, её дорогая „шоколадка“, все-таки взял власть!»
Время разбрасывать камни
Было начало августа, тот самый август, который войдет в новейшую историю России. Держалась отличная погода. Летнюю жару вытесняла предосенняя свежесть, изредка моросил меленький дождичек, он был приятным, особенно когда через серые тучи прорывались лучи солнца. Но синоптики предсказывали похолодание и возмущенную геомагнитную обстановку. Лето на глазах сменялось осенью.
Генеральный секретарь ЦК отдыхал в Фаросе и в газетах появлялись сообщения, как ему там хорошо. А по Москве гуляли слухи о том, какая роскошная дача специально для него строится в Крыму, и ещё разные другие слухи, из которых вытекало, что он, такой-сякой, совсем и не демократ, а прибирает всю власть к рукам. Митингующая страна переставала работать и накапливала взрывные проблемы.
У Ельцина число сторонников росло буквально на глазах. В России во все времена любили убогих и обиженных. Один из лучших храмов столицы — Покрова что на Рву, назывался собором Василия Блаженного, по имени юродивого Васятки, который обитал в этих местах и здесь же был закопан в приделе.
Однажды Миша Кушкин предупредил Настю: в эти дни сиди тихо и не высовывайся. Они с некоторых пор перешли на «ты», благо возраст у них совпадал.
— С чего это ты? — Настю заинтересовал совет Кушкина.
— Объяснить не могу, но, пожалуйста, прислушайся… — твердо сказал Кушкин.
Настя уехала вечером на дачу, а утром, по привычке включила телевизор. Передавали обращение к народу ГКЧП — в стране происходил государственный переворот. Она наспех оделась и помчалась на вокзал. В электричке была необычная тишина, люди угрюмо молчали, никак не комментировали происходящие события, хотя все знали о них. К Насте подсел молодой человек в опрятной дешевой курточке. Она, не напрягаясь, признала в нем того, который срубил на Тверской приставалу-«актера».
— Привет! — громко сказал он, очевидно для пассажиров. — Вот так встреча, Анастасия Игнатьевна! — И тихо добавил: — Советую возвратиться на дачу.
— А не пошел бы ты… — прошипела Настя. Она не хотела и не могла пропустить события, которые происходят не каждый день.
— Нет, не пошел бы, — твердо ответил молодой человек. — Не желаете возвращаться — буду с вами. Вы хоть понимаете, что может произойти?
— Что?
— Да все, что угодно: погромы, драки, битье витрин, сведение под шумок старых счетов.
— Мрачноватая картинка… Как вас зовут? А то мы не на равных, вы меня знаете, я вас нет, хотя и запомнила.
— Леонид.
— Капитан? — с полуулыбочкой спросила Настя.
— Мы в равных званиях, — отшутился Леонид.
Настя хотела возмутиться, но тут же передумала: чего собачиться, о ней заботятся, что ещё слабой женщине надо?
— Вы представляете картинку: мы приходим в редакцию, вы со мною рядом, как я вас представлю своим, редакционным?
