Виктор Доценко - Кровь за кровь
— Наверное, когда я бегал за пальто… — виновато произнес Василий.
— Эх! — огорченно выдохнул Федор. — Сейчас это уже не имеет никакого значения! — Он задумался немного, потом решительно бросил: — Вот что, бери коня — и стрелой в село Белкино: верни отряд! Что-то здесь не так… Я буду у себя в кабинете!..
…Перед развернутой на столе «трехверсткой», кроме Грома, начштаба и Сергея с Вандой, сидели командиры сотен.
— Так и будем действовать, — подытожил Гром, — пополудни выступаем… Все!
— Что ж, господа, пора в дорогу! — Сергей поднялся со стула. — Ты со мной? — спросил он Ванду.
— Нет, мне еще одного человека дождаться нужно… к сожалению! — добавила она и смущенно опустила глаза.
Сергей настороженно взглянул на нее, но спросить, кого Ванда ожидает, не решился.
— Тебя проводят до города, — сказал Гром и крикнул: — Микита!
— Я здесь, Батько! — пробасил тот, входя в комнату.
— Проводишь их благородие до самого города! И чтобы ни одного волоска с него не слетело! — приказал Гром и встал из-за стола. — И не жаль тебе нас покидать? — Он протянул руку Сергею.
— Жаль! — откровенно признался Сергей. — Но, я думаю, ненадолго! — Он усмехнулся.
— Будем надеяться! Ну, до встречи…
— До встречи, Гром! До свидания, начштаба! — Сергей хлопнул его по плечу. — Приготовь лошадей и жди меня во дворе: скоро выйду, — кивнул он Миките.
— Что ж, Ванда, будем прощаться? — Сергей подошел к ней, взял за руку, но девушка неожиданно чмокнула его прямо в губы и тут же отвернулась.
Это произошло при всех, и Сергей смущенно оглянулся: он хотел спросить Ванду — кого же она ожидает, но наткнулся на пристальный взгляд начштаба и вышел в свою комнату, чтобы собраться в дорогу.
Завязывая галстук, Сергей услышал лошадиный топот и выглянул в окно. Было темно, и рассмотреть приезжего оказалось невозможным. Голос показался Сергею знакомым, и он, едва хлопнула входная дверь, окликнул Микиту.
— Кто это там приехал? — поинтересовался он.
— Да-а… батькин компайнен. Золотишком вместе промышляли… Вы не глядите, что он весь в дырах да заплатах ходить: своим золотом он может тысячи людей содержать! А где припрятано, даже батьке не открывает… Во как!
«Вот и главная закавыка! — взволновался Сергей. — Как же ты, Федор, отпустил его?!» — Все это промелькнуло в его голове, а вслух он, стараясь быть спокойным, сказал:
— Хорошо, сейчас выйду! Лошади готовы?
— Готовы! — откликнулся тот, кивнув в сторону оседланных лошадей, и направился к ним.
Стараясь не шуметь, Сергей быстро подскочил к дверям и прислушался…
— …так что город без охраны почти: хучь голыми руками бери ево, — захихикал Пашка-гнус. — Не позднее десяти вы должны ударить с юга! К этому времени деникинцы с севера подоспеють, и будет краснопузым конец!.. Виктор уже ушел?
— Какой Виктор? — удивился батько, опрокидывая привычно стопку самогона.
— Связной, из Центра! — Пашка заметно начал волноваться. — Племяш мой…
— Да здесь он! — буркнул начштаба пьяным голосом, указывая на дверь. — Почему-то Сергеем назвался, конспиратор! — хмыкнул он и начал тоже наливать себе самогону.
Сергей быстро отскочил к окну, выхватил маузер и широко распахнул створки окна. Дверь медленно приоткрылась, и Паша, вглядываясь в темноту комнаты, тихо и не очень уверенно позвал:
— Виктор…
Сергей понял, что нельзя медлить ни секунды: стремительно повернувшись, он выстрелил, и Пашка, словно ожидая этого, моментально сиганул в сторону с таким проворством, что можно было только удивляться.
Сергею некогда было раздумывать над этим: сделав еще несколько выстрелов в открытую дверь, он кубарем вывалился в окно.
Почувствовав что-то неладное, к нему устремился Микита. Падая на землю, Сергей выстрелил в его сторону дважды. Микита, а рядом с ним и еще какой-то бандит, медленно повалились на землю и уже более не шевелились: пули Сергея поразили одного в голову, другого прямо в сердце. Вскочив на ноги, Сергей бросился к одной из оседланных лошадей, стоящих невдалеке…
Когда начштаба, мгновенно протрезвевший от смертельной опасности, просвистевшей у самого его уха, выскочил вместе с Пашкой в сени и осторожно выглянул из-за косяка, Сергей уже скакал за воротами, стреляя на ходу в тех, кто пытался его задержать.
— Догнать подлюгу! — чуть не плача визжал начштаба. — Батьку убил!
Но мужиков и не нужно было подгонять: разъяренные вероломством незнакомца, оставившего после себя во дворе несколько трупов, они и без приказа вскакивали на коней и мчались в погоню…
Начштаба беспомощно огляделся: вокруг валялись многочисленные трупы.
— Вот, сука, что понаделал! Что твоим пулеметом прошелся! Ну, я из тебя кровушку-то выпущу! По капельке выпущу! По капельке! — озверело хрипел он.
Когда начштаба с Пашкой вошли в дом, то увидели Грома, уткнувшегося в тарелку. Со стороны могло показаться, что он просто перепил, если бы не смотреть в тарелку, полную его крови.
— Надо же: прямо в лоб угодил! — приподняв голову Грома, проговорил Пашка, явно восхищаясь этим выстрелом. Затем задумчиво добавил: — Пуля-то мне выпущалась…
— Да нет, вот твоя пуля-то! — бросил начштаба, загибая рукав кителя, пропитавшийся кровью. — Это был первый выстрел… Батьку он второй шибанул… Ну-ка, перевяжи меня, Ванда! — Он сбросил со стула мертвое тело еще одного мужика, смахнул со стола посуду, высвобождая место для перевязки.
Ванда вздрогнула от неожиданности: она до сих пор не могла прийти в себя от разыгравшейся на ее глазах трагедии, сотворенной Сергеем. Человеком, которого она полюбила. Она вдруг вспомнила слова отца: «Ты, дочь, присмотрись к нему повнимательнее…» Почему эти слова пришли ей только сейчас, а не ранее? Как же она могла поверить ему, когда увидела его здесь? Вспоминая эту встречу, она поняла, что он просто заморочил ей голову, не давая сосредоточиться и сопоставить одно с другим. И вообще, как она могла влюбиться в него? Да, конечно, в нем что — то есть и это что-то заставляло неровно биться ее сердечко! Да, сейчас она поняла, что он враг, и потому у них не может быть ничего общего. В себе он воплощал то, что лишило ее семью их привычной жизни: имение, деньги, земли… Он принадлежал к стану врагов ее семьи, и она обязана бороться с ним и подобными ему. Сейчас Ванда поймала себя на мысли, что, окажись он здесь, она ни секунды бы не сомневалась и выстрелила в него, не задумываясь.
Конечно, в глубине души она пыталась найти хотя бы какое-нибудь оправдание тому, кого она любила, но… Ванда услышала, что ее имя кто-то назвал, и она пришла в себя.
— Да, я слушаю!
— Третий раз прошу тебя перевязать! — буркнул начштаба.
— Сейчас! — Ванда быстро оторвала кусок белоснежной занавески и начала умело перевязывать руку.
— Он вчера, сволочь, такие фокусы здесь вытворял своим маузером, что в твоем цирке… Осторожнее! — поморщился он от боли. — Мясо-то живое! — Что ты все ищешь? — спросил он Пашку, рывшегося по карманам батьки.
— Сейчас, погодь!.. — Он вытащил наконец бумажник и достал из него две половинки фотографии. — Твой отец отдал одну половинку моему Виктору, а вторую — батьке, для паролю, значит… И вот что получилось… Значит, Виктор в Чека! Жив ли? — Он тяжело вздохнул, взглянув на Ванду. — А ты куда смотрела? Разве не знала, что он чекист?
— Я знала, что он чекист, но он сказал, что так надо, что это специально… — начала оправдываться Ванда.
— Да что теперь толковать! — махнул рукой начштаба.
— Это уж конечно! — согласился Пашка, поглядывая подозрительно на Ванду.
— Что смотришь? — взорвалась девушка. — Или, может, меня уже в красные записал? — Она двинулась на него, сбрасывая накопившееся напряжение. — Да кто ты такой, чтобы указывать или подозревать меня, дворянку? Или, может быть, ты потерял больше, чем наша семья? — Трудно было поверить, что в таком красивом и хрупком теле может быть столько ярости и злости. Разъяренная тигрица и то, наверно, поджала бы хвост и ретировалась в лес.
Пашка понял, что он зашел слишком далеко, и уже не рад был, что связался с девушкой. Неизвестно, чем бы все это кончилось, но в этот момент в комнату ввалился один из командиров сотни. Он тяжело дышал и был весь потный.
— Ну что, все в порядке, Семен? — спросил начштаба.
— Поймали? — подскочил к нему Пашка, тут же забыв про Ванду.
— До самой реки гнались: еще троих хлопцев снял наповал, а когда в воду бросился и поплыл, там я его и вбил! Только круги по воде пошлы… — Он налил себе полный стакан самогону, взглянул на мертвого Грома, крякнул с досады и залпом опрокинул самогон себе в рот.
— Ладно, иди! — облегченно проговорил начштаба. — В семь готовьтесь: пойдем на город!
— Хорошо, начштаба! Все будет в полном ажуре! — Он повернулся и вышел, покачиваясь то ли от усталости, то ли от алкоголя.
