Владимир Колычев - Джентльмены уже не в моде
К счастью, Аркадий находился в том состоянии духа, что любую опасность воспринимал, как танк – пушку. Чтобы победить, он обязан был переть напролом, не сбавляя оборотов. Только скорость и натиск могли спасти его от поражения.
Он бросил упирающегося мажора и сам атаковал противника на встречных курсах. Он бил наотмашь, со всей силы, не чувствуя ответных ударов. «Снаряды» сыпались со всех сторон, но его «броня» выдерживала их удары, и, в конце концов, «пушка» была сокрушена. К этому времени все мажоры высыпались на улицу. Разъяренный Аркадий казался львом среди стада расфуфыренных баранов, и никто не пожелал попасть под его горячую руку. Толпа расселась по машинам, побитые охранники тоже исчезли из вида, остался только Алик.
– Ничего, мужик, мы еще встретимся! – пригрозил он.
Аркадий не пытался ему угрожать – просто шагнул в его сторону, чтобы снова взять за шкирку, но парень трусливо скрылся в своем лимузине.
Одинцов дождался, когда машины уедут, и только тогда отправился в дом, где ждала его Арина. Он застал ее в холле, на роскошном диване из белой кожи; она лежала, забросив ноги на спинку. Пустой взгляд, невменяемая улыбка. С ней не о чем было говорить. Схватив Арину в охапку, Аркадий отнес ее в гараж, устроил на пассажирском сиденье спортивного «Мерседеса».
К тому времени, как он вывел машину со двора, она уже крепко спала.
Часть вторая
Глава 16
В лучах рассветного солнца редкие облачка казались повинными головами, посыпанными седым пеплом. Они медленно плыли на север, будто в полярное изгнание. Аркадий же возвращался домой. И вины перед женой он не чувствовал, и пеплом голову посыпать точно не будет.
Машину он остановил на пустыре перед своим домом. Здесь они с Ариной и расстанутся.
– Может, все-таки объяснишь, что за дела? – кисло спросила она, растирая под глазами засохшую тушь.
Девушка только что проснулась и теперь пыталась сообразить, что же такое с ней произошло.
– Я вышвырнул твоего Алика.
– Это я уже поняла.
– Он угрожал мне. Он был опасен и для тебя. Потому что был под кайфом. Так же, как и ты. Поэтому я взял тебя с собой. Мы в Северецке, здесь мой дом.
– И что я здесь буду делать? – возмущенно спросила она.
– Ничего. Ты уже протрезвела. Теперь можешь ехать домой. Думаю, Алик твой уже успокоился…
– Так, я поеду домой? А ты?
– Я уже приехал. Я остаюсь здесь.
– А как же я? – еще больше возмутилась она.
– Ты для меня в прошлом, я для тебя тоже. К тому же у тебя есть Алик. Он, кстати, извращенец, но это, я думаю, не должно тебя пугать, – саркастически усмехнулся Аркадий.
– А если меня это пугает?
– Держись от него подальше. А если будет доставать, обратись в милицию.
– А если я хочу обратиться к тебе?
Аркадий выразительно развел руками. Все, его миссия завершена. И хочет этого Арина или нет, но им придется расстаться.
Он уже открывал дверцу, чтобы выйти, когда она ущипнула его:
– Еще шести нет, нормальные люди еще спят. И твоя жена с другим спит. Придешь домой, а она тебе – знакомься, этой мой Хорь Петрович!
Увы, но именно такая ситуация очень пугала Аркадия.
– Ничего, разберемся.
– Может, со мной останешься? – капризно спросила Арина. – Обещаю, больше никаких Аликов!
Аркадий мотнул головой. Привык он к Арине и сейчас особенно остро ощущал чувство привязанности к ней. Тем более она отказывалась от опасных приключений, от случайных связей. Вернее, обещала, что само по себе звучало обнадеживающе… Но все-таки Одинцов заставил себя выйти из машины и закрыть за собой дверь.
Он шел через пустырь, глядя на окна своей квартиры. В них отсвечивалось рассветное небо, и трудно было понять, горит в них свет или нет. Может, Рита еще спит, а возможно, уже поднялась, собирается на работу, готовит завтрак для себя, для Юли… А может, и для кого-то другого… Шаг замедлился сам по себе; еще бы немного, и Аркадий совсем бы остановился. Но все-таки он продолжил путь, свернул за угол своего дома, подошел к подъезду.
Арина не знала, в какой именно дом он направился. Но эта мера предосторожности казалась ему пустяковой. Если ей будет нужно, она легко узнает его адрес. Или это будет нужно Алику… Поднимаясь по лестнице, Аркадий настраивал себя на сцену ревности. Нет, истерики с его стороны не будет, но своего соперника он вышвырнет из квартиры, как нашкодившего кота. Сам он не уйдет. Потому что для опасности он прописан здесь. Если Алик решит отправить сюда своих горилл, то Аркадию придется встретить их с «распростертыми» кулаками. А не будет его здесь, может пострадать Юля. И Рита, что не так важно…
Рука Одинцова дрожала, когда он вставлял ключ в замочную скважину. Вся его неприязнь к изменнице-жене, вся обида нахлынули на него снова. И предательское желание хватало его за плечи, разворачивало назад, чтобы он мог избежать нового унижения. И жена ему совсем не дорога, и уж лучше с Ариной жить, чем с ней… Но все-таки он открыл дверь, зашел в дом. Двери в гостиную и спальню закрыты, в одной комнате спит Юля, в другой – Рита. Дочь спит одна, но жена, увы, под вопросом…
Он не стал заглядывать в спальню. Набрав в легкие воздух, вошел в квартиру, будто нырнул в омут с ледяной водой. На кухне было тихо, только слышно, как тикают часы на стене. И еще запах кисловатого серого хлеба. Запах родного дома… Чисто на кухне, уютно, и растворимый кофе в шкафу, и вода в электрочайнике, а в холодильнике, как обычно, стояла открытая банка сгущенки.
Он смешивал сладкое молоко с черным кофе, когда открылась дверь. Он не стал оборачиваться. Возможно, это был ухарь жены – может, гоблин с раздвоенным подбородком, может, еще кто. Сначала надо сделать глоток кофе, а потом уже бить ему морду…
– Вернулся? – дрожащим от волнения голосом, но без особого всплеска эмоций, можно даже сказать спокойно, спросила Рита.
– Чисто кофе попить, – не поворачиваясь к ней, отозвался он.
– Пей.
– И уматывай?
– Я этого не говорила.
Он услышал, как жена открыла холодильник, увидел, как она подошла к плите, зажгла конфорку, поставила на нее сковороду. Волосы у нее растрепаны после сна, халат слегка перекошен, да и запахнут небрежно, но все равно выглядела она очень аппетитно. И, возможно, не только для него.
– Кто там у тебя? – дрогнувшим голосом спросил он.
– Где там?
Казалось, она нарочно повернула к нему голову так, чтобы челка упала на глаза. Так она пыталась скрыть свой стыд.
– В спальне.
Но глаза ее он все-таки видел. И не срам в них, а просто смущение, вызванное долгой и к тому же противоестественной разлукой. И красивые глаза, ясные, как хрустальные шары на ярком солнце, удлиненный овал лица, четко вычерченные скулы, чувственный рот… Она действительно была красивей Арины, гораздо выразительней. Ради такой женщины можно было пойти и на подлость. Во всяком случае, гоблина ничего не остановило…
– Нет там никого. И никогда не было.
– А гоблин?
– Какой гоблин?
– Ты знаешь какой!
– Это было давно, – потупилась Рыта.
Она взяла яйцо, чтобы разбить его о край сковородки, но оно вывалилось из дрожащих пальцев, разбилось о пол, растеклось в морскую звезду…
– Но ведь было!
– Ты ничего не знаешь.
– А что я должен знать?
– Я заключила сделку…
Она все-таки справилась с собой, и желток второго яйца зашипел на сковородке.
– С кем, с дьяволом?
– Нет, сначала просто сделку. Заключила договор на продажу металлической сетки с нашим постоянным клиентом, товар ушел, оплата должна была поступить позже. Должна была, но не поступила. Оказалось, что это была мошенническая операция. А руководство завода… Георгий Александрович, в частности… В общем, меня поставили перед выбором: или двести тысяч долларов плати, или… А где я найду двести тысяч долларов?
– Могла бы мне сказать.
– И чтобы ты сделал? Там такая мафия!
– Какая такая?
– А такая, что нашли бы тебя на дне реки… Если бы нашли…
– Значит, ты спасла меня? Передовицей своей спасла, да?
– Я не говорила, что спасала тебя… – опустив голову, тускло сказала она. – Да я бы и не успела тебе сказать… Меня перед выбором поставили, я психанула и домой ушла. Думаю, к черту эту работу! А ты придешь, все расскажу… Но первым пришел Дымокуров. Георгий Александрович. Сволочь редкостная. Подонок… Смотрит на меня, а глаза такие страшные. Красивая ты, говорит, женщина, жаль, если в земле сгниешь. И смотрит на меня так, что у меня туман перед глазами. А в этом тумане – гроб, в котором я лежу, вереница людей, все подходят, со мной прощаются, а в могиле уже черви копошатся, меня ждут… А он меня за руку берет, к себе прижимает; мне мерзко, но это лучше, чем в могиле… И еще он меня замначальника отдела обещал назначить. Только мне было так страшно, что ничего не хотелось. Только жить. Просто жить… Он меня заворожил, а я не хотела умирать…
Яичница из единственного яйца уже обуглилась, в воздухе запахло гарью, но Рита этого не замечала. Она опустилась на краешек стула на противоположной стороне стола, закрыв лицо руками.
