Татьяна Полякова - Барышня и хулиган
Мишка приткнул машину к тротуару, повернулся ко мне, поднял палец, точно собирался им погрозить, и очень серьезно сказал:
— А теперь, пожалуйста, поподробнее, как вы познакомились.
— Я же тебе рассказывала, — разволновалась — Я пришла, хотела посидеть десять минут и уйти, как мы с Катькой договаривались, но тут вспомнила, что она сказала: обязательно сыграй, новичкам везет и все такое…
— И ты пошла, — расцвел Мишка улыбкой. — И тут же Илья толкнул тебя локотком, фишки рассыпались, ваши взгляды встретились, а далее как по маслу…
— Ты хочешь сказать?.. Господи, но зачем это было нужно?
— Пока не знаю. Но в том, что встретились вы не случайно, почти уверен.
— Выходит, Катька с этим Ильей задумали убить Юрия Павловича… Мишка, это глупость, — твердо заявила я.
— Глупость, — согласился он. — Особенно убивать его в своей же квартире.
— Вот именно, — растерялась я. — Я совершенно запуталась и уже ничего не понимаю.
— Больше всего меня озадачивает и тревожит исчезновение трупа Юрия Павловича. Вот скажи на милость, на кой черт кому-то понадобился труп?
— Мишка, пора в милицию, — вздохнула я. — Мы, считай, каждый день сталкиваемся с трупами: сначала Юрий Павлович, потом сторож в клубе, а теперь еще и Лось. Как бы не вышло так, что мы и сами того…
— У тебя надежная охрана, — заявил Мишка и неожиданно поцеловал меня в нос, хотя делать это было совершенно необязательно. — Правда, у ментов она будет еще надежнее, потому как нам мигом припаяют и убийство Палыча, и сторожа, а может, и Лося в придачу. Скажут, в понедельник убили, а в четверг приехали проверить, как он родимый, не протух ли.
— Прекрати, — возмутилась я.
— Забудь на время про ментов, — вздохнул Мишка, — понадобится, я сам о них вспомню. А сейчас поехали домой, жрать хочу просто невероятно.
Я только пожала плечами, поражаясь, как можно думать о еде, когда у нас одни трупы и ни единой здравой мысли, каким образом прекратить все это.
В квартиру я входила с опаской, трупы всерьез беспокоили меня, и даже возникло подозрение, что конца и края им не будет, точно в фильме ужасов. Я была категорически против того, чтобы превращать собственную жизнь в дешевую продукцию киноиндустрии, и дала себе слово, что, если вновь появится какой-нибудь труп, — иду в милицию, и плевать на все Мишкины доводы.
Видимо, подобные мысли копошились и в его мозгу, потому что, войдя в квартиру, он быстренько пробежался по всем трем этажам и вернулся с выражением глубокого удовлетворения на физиономии. Я все это время стояла в холле, рассудив, что стрессов на сегодняшний день с меня достаточно, и если в доме есть что-то подозрительно похожее на труп, пусть Мишка сам на него и любуется.
— Чисто, — заверил он, как видно, поражаясь нашему везению. Я покачала головой и пошла в кухню, бормоча под нос:
— Нет, так жить нельзя. Я долго не выдержу и вообще…
— Чего ты бормочешь? — насторожился Мишка, появляясь следом.
— Я ужасно себя чувствую.
— Ты преувеличиваешь. Выглядишь, по крайней мере, прекрасно.
— Зато в моей душе творится такое…
— Доверь мне свою душу, — с чрезвычайно серьезной миной предложил Мишка, а я вооружилась половником и ответила:
— Будешь строить из себя Казанову, получишь по лбу. Мало мне трупов, еще ты…
— Чего я? — удивился Мишка.
— Мы попали в скверную историю, — укоризненно покачала я головой, — а ты занят тем, что пытаешься меня соблазнить.
— Я пытаюсь? — возмутился он. — Да я только по-родственному, поддержать хотел. Ты выглядишь такой несчастной, у меня просто сердце кровью обливается от жалости. — Он подошел ко мне и обнял за плечи, а я перевела взгляд на половник в моей руке. Мишка вздохнул и отступил на шаг. — В конце концов, ты могла бы с пониманием отнестись к ситуации, — заявил он. — Семь месяцев вынужденного воздержания, наконец я на свободе, и что меня ждет дома? Между прочим, лучший способ снять напряжение…
— Шальнов, ты свинья, — повысила я голос, швырнула половник и гордо покинула кухню.
— А кормить меня сегодня будут? — крикнул он вдогонку, отвечать я сочла ниже своего достоинства.
Где-то через час (все это время я провела в ванной) в дверь моей спальни громко постучали, и Мишка заорал во все горло:
— Иди обедать… или ужинать. Слышишь?
— Я не хочу, — ответила я.
— Что значит «не хочу», ты целый день голодная. И для кого я готовил, скажи на милость?
— Я тебя об этом не просила.
— Ладно. Давай жить дружно. Выходи, посидим, подумаем… Не забывай, у нас полно трупов, и надо с ними что-то делать.
Услышав о трупах, я пошла открывать дверь. Мишка стоял, прислонившись к стене напротив, и выглядел несчастным.
— Нас посадят, — сказала я и неожиданно заревела. Моя нервная система к этому моменту была уже изрядно расшатана.
— Совершенно необязательно, — встрепенулся Мишка, мгновенно оказавшись рядом, обнял меня, заговорил тихо и чрезвычайно убедительно:
— Чтобы обвинить нас в убийстве, нужен покойник, а наш бесценный Палыч где-то лежит себе и, судя по всему, еще не найден, а если и найден, связать его с нами не так просто. В расследовании мы заметно продвинулись и…
— А сторож в клубе?
— Что сторож? Почему менты должны вот так с бухты-барахты подумать на нас? Совершенно необязательно. — В этом месте я сообразила, что мы с Мишкой продвигаемся к кровати, причем руки Шальнова находятся под моей футболкой, а мои почему-то на его плечах. Он запечатлел поцелуй на моих губах, а я наконец поняла, что это за мерзкая личность, схватила подушку и стукнула его по голове. Жаль, что подушкой, лучше бы, конечно, настольной лампой.
— Вот так погиб Палыч, — вздохнул он и вышел из комнаты. На пороге обернулся и сказал:
— Хочешь есть, спускайся. Через полчаса уходим на задание.
Конечно, я спустилась, но Мишки в кухне не было, и есть мне пришлось в одиночестве. Я чувствовала себя покинутой, жизнь и без того ни к черту, теперь еще с Шальновым поругалась. Конечно, он свинья, но вместе с тем моя единственная надежда.
— Ты же Катькин муж, — сказала я, когда он наконец появился.
— Ага, — кивнул Шальнов.
— А она моя сестра…
— Я в курсе.
— Это же совершенно никуда не годится…
— Разумеется.
— Зря ты на меня злишься, если ты дашь себе труд немного подумать…
— Ты едешь со мной или будешь думать здесь?
— Еду, а куда?
— На кудыкину гору. Пошли.
— А посуда?
— Посуда подождет, а вот убийца — нет. Поехали.
Всю дорогу Мишка был злющий как черт, и я так и не рискнула спросить, куда мы отправились, таращилась в окно и изо всех сил старалась не зареветь.
Мы въехали во двор двенадцатиэтажного дома, торчавшего словно свечка в окружении пятиэтажных «хрущевок», и Мишка притормозил возле единственного подъезда.
— Это что? — робко спросила я.
— Дом. А в доме живет некто Витя Голубин, думаю, дружок нашего почившего Лося. По крайней мере, «девятка», которая привела нас сегодня на дачу, оформлена на этого парня.
— Ты запомнил номер и узнал фамилию владельца? — догадалась я.
— Точно, — ехидно усмехнулся Мишка. — Если Витя друг Лося, очень возможно, что с Катькой они знакомы, если нет — самое время познакомиться. Скажешь, на твоем автоответчике сообщение, все Лося ищут, ты, само собой, волнуешься и так далее. Твоя задача узнать, когда точно Лось отбыл на дачу и с кем. Если узнаешь заодно, кто его укокошил, будет просто здорово. Ну что, справишься?
— А ты со мной пойдешь? — насторожилась я.
— Я вроде бы твой муж. Довольно странно проявлять беспокойство о любовнике в моем присутствии.
— Да, конечно, я не подумала об этом… извини… Ну что ж, я пойду?
— Двигай, двенадцатая квартира. Витя Голубин. — Мишка отвернулся, а я робко кашлянула. По моему мнению, отправляя меня на задание, он мог бы проявить какие-то чувства, поддержать меня.
— Я пошла…
— Давай-давай, не тяни время.
Я хлопнула дверью, стремительно вошла в подъезд, кусая губы.
— Это просто низость, так обращаться со мной, — прошептала я и неожиданно разозлилась на Витю Голубика, поднялась в лифте на третий этаж, где находилась двенадцатая квартира, и с остервенением нажала кнопку звонка. С минуту было очень тихо, за это время я опомнилась и надела очки, затем щелкнул замок, дверь открылась, и я увидела парня, за которым мы сегодня следили. Вне всякого сомнения, это он приезжал к Любе, а потом привел нас к Лосю.
— Ты одна? — спросил он, высунулся на лестничную клетку и тревожно огляделся.
— Одна, — кивнула я, входя в квартиру.
Дверь в единственную комнату была распахнута настежь, на неубранном с ночи диване лежало постельное белье в яркий горошек, а сверху спортивная сумка. Хозяин, судя по всему, был занят спешными сборами в дорогу.
— Уезжаешь, что ли? — спросила я.
— Ну… тут по делу, недалеко…
