Дорожный снайпер - Николай Иванович Леонов
– Откуда родом? – уточнил генерал.
– Суздаль. Но она уехала оттуда еще в девятнадцатилетнем возрасте, когда ее заметил и подписал харьковский «Буревестник». Потом три года играла в Екатеринбурге за фарм-клуб «Уралочки». И вот теперь «Метеор».
– К сборной привлекалась? Хотя бы в качестве резервистки?
– Ни разу, – отрицательно покачал головой Гуров и тут же добавил: – Мы уже проверяем ее досье, товарищ генерал. На предмет каких-нибудь нечистоплотных историй в прошлом и возможной связи с делом так называемой «Лиги Справедливости», закрытым нами в прошлом году. Но интуиция подсказывает мне, что это совсем другая история.
– Это почему же?
– Как минимум у двух других жертв нет никакой связи со спортом.
– На первый взгляд, – напомнил генерал. – Насколько я помню, в том деле поначалу ее тоже не было. В конце концов, у «Лиги» могли появиться фанаты-последователи. Не сбрасывайте эту версию со счетов.
– Не будем, – заверил Лев и тут же продолжил: – Жертва под номером два, застреленная неизвестным снайпером вчера в районе одиннадцати часов дня, – врач. Практикующий хирург в Восьмой областной больнице. Вернее, теперь уже практиковавший… Заместитель заведующего отделением. Леонид Штурм. Пятьдесят два года. Разведен. Детей нет. Брак распался десять лет назад. Местонахождение бывшей супруги неизвестно. Выясняем.
– Штурм, – задумчиво протянул Орлов, словно пробуя эту фамилию на вкус. – Штурм… Кончалович… Обе фамилии еврейские, насколько я понимаю. Что, если это убийства на фоне национальной неприязни?
– Мы прорабатываем эту версию. Причем как основную на данный момент, – признался Гуров. – Хотя конкретно антисемитские настроения здесь как раз ни при чем. Дело в том, что самая первая жертва, убитая позавчера вечером, – афроамериканец.
– Кто?! – Орлов аж подпрыгнул в своем кресле.
– Афроамериканец, – повторил Лев.
– В просторечье – негр, – ввернул Крячко. – Он, конечно, тоже может оказаться евреем, но… Как-то сомнительно.
– Опять шуточки, Стас? – просверлил его взглядом генерал.
– Никак нет, – живо отрапортовал Крячко. – Элементарная констатация факта, основанная на дедуктивном методе. Если условная прабабушка родом из Израиля могла согрешить…
– Хватит! – раздраженно отмахнулся Орлов. – Щас все мозги заплетешь мне своим балабольством. – Он вновь повернулся к Гурову: – И что там с этим негр… афроамериканцем?
– Ну, к Америке на самом деле он не имеет никакого отношения. Его имя Мэйтата Коджо. Родился и вырос в республике Кабо-Верде. Двадцать один год. Бывший студент МГИМО. В Москву приехал учиться четыре года назад, но бросил учебу уже после первого курса. Устроился на временную работу в культурно-массовый сектор судоходной компании «Москва-река», а позже временная работа как-то сама собой превратилась в постоянную. Коджо играл во время речных круизов на саксофоне, разогревая публику перед основными мероприятиями.
– Не шибко прибыльная работа? Да?
– Это с какой стороны посмотреть, – слегка улыбнулся Гуров. – Пареньку хватало заработанных за круизный сезон денег на то, чтобы безбедно прожигать жизнь на протяжении всего календарного года.
Орлов призадумался, машинально выстукивая пальцами на гладкой поверхности стола гимн Лиги чемпионов. Контейнер с таблетками скрылся в боковом кармане генеральского мундира. Сыщики не торопились прерывать повисшую в кабинете паузу.
– И все убийства идентичны? – наконец спросил генерал.
– Да. Определенно действует один и тот же снайпер. Во всех четырех случаях совпадает только почерк. Выстрелы совершены с дальнего расстояния из снабженного оптикой оружия. Все жертвы в момент смерти находились за рулем автомобиля. Точное попадание. Мгновенная смерть.
– Есть возможность перекрыть все точки, с которых может быть совершено следующее покушение?
– Нереально. Убийца предпочитает дороги с загруженным движением, но таких в Москве тысячи. К тому же не существует определенного времени выстрела. Не существует четкой схемы при выборе снайперской позиции.
– И все-таки нужно найти оружие, – резюмировал генерал после еще одной продолжительной паузы.
– Само собой. Будем искать.
– Ну, а чего тогда сидим? – нахмурился Орлов. Стремительно поднявшись на ноги, он чуть склонился и уперся двумя массивными кулаками в столешницу. – Идите и ищите! Двигайтесь, господа сыщики, двигайтесь! Под лежачий камень вода не течет, как известно. Торопите баллистиков, прорабатывайте связи между жертвами… В общем, делайте что-нибудь! Делайте! Задача ясна?
– Вполне, – хмыкнул Крячко, вставая.
Вслед за напарником поднялся и Гуров.
– И держите меня в курсе, – напутствовал подчиненных генерал. – Двадцать четыре часа в сутки. Это понятно? Звонить в любое время и докладывать о любом прорыве. Я хочу узнавать новости от вас, парни, а не из аппарата президента. Давайте беречь нервы друг друга.
– Кто-нибудь подходил к машине после выстрела?
Игнорируя специально предназначенные для таких случаев китайские палочки, Бурмистров захватил жареный ролл с подставки двумя пальцами и макнул его в соус. Отправил в рот, быстро облизал оба пальца и тут же потянулся за новым роллом. Роль скатерти на рабочем столе старлея исполняла вчерашняя газета с многочисленными масляными пятнами. Сидящий напротив пятидесятилетний мужчина в гигантских очках, скрывавших большую часть лица, сопроводил движение Бурмистрова взглядом и кивнул:
– Конечно, подходил. Я! Я первым бросился к его колымаге с намерением незамедлительно набить морду этому остолопу. Я подумал: ослеп он, что ли? Въехать в задницу на скорости двадцать километров в час – это же надо умудриться. Надо быть либо пьяным в дрова, либо первый день за рулем… А еще баба его вопила как резаная. Она рванула прям через дорогу, не замечая машин. Благо дело, пробка не сильно еще рассосалась, а то ведь ее и сбить могли запросто…
– Вы слышали выстрел?
– Да нет… Какой там! Все гудели, нервничали. – Мужчина в очках смотрел не на Бурмистрова, а на то, как он окунает в соевый соус аппетитный ролл. – Плюс жара эта… Она реально сводит народ с ума. Вы не замечали? Сейчас биться на дорогах стали гораздо чаще. Мозги плавятся…
– Я понял, – кивнул старлей. – То есть выстрела вы не слышали, стрелявшего не видели… В чем же тогда вообще заключаются ваши свидетельские показания, Олег Олегович? Извините уж за прямоту.
– Я видел убегающую бабу, –
