Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Адамов Аркадий Григорьевич
Виталий решительно, может быть, даже слишком решительно обратился к пожилой женщине в халате:
— Вас, кажется, Антонина Степановна зовут? Вы смотритель в этом зале, так?
— Смотритель, а как же, — растерянно ответила женщина. — Да вот, выходит, не усмотрела…
— Разберемся. А пока припомните, кто вчера был. Может быть, обратили внимание на что-нибудь?
«Не так я говорю, не так», — с досадой подумал Виталий, но какое-то лихорадочное чувство не давало ему времени спокойно подумать, присмотреться к этой женщине, найти нужную интонацию, нужные слова в разговоре с ней. Он поймал быстрый не то осуждающий, не то удивленный взгляд Откаленко и сердито буркнул:
— Припоминайте, припоминайте. Не год назад это было.
«Ах, как нехорошо получается! — снова подумал он и окончательно рассердился: — И она тоже тупая какая-то».
— Так ведь кто ж был, разве их припомнишь всех… — расстроенно проговорила Антонина Степановна.
— Тетя Тоня, книга же у нас есть, — раздался вдруг девичий голос за спиной у Виталия (он нарочно старался не смотреть в ту сторону). — Вы покажите товарищу.
— Ах, да, да, книга — спохватилась Антонина Степановна. — Конечно, есть. А как же… Все там и записаны, кто приходил.
И Виталий вспомнил большую книгу на столике около гардероба.— Ну, давайте посмотрим вашу книгу.
Антонина Степановна заспешила из зала, и Виталий с непонятным смущением последовал за ней.
Книга оказалась большой, с разграфленными страницами: фамилия, профессия, город. Под вчерашним числом в ней значилось, как назло, особенно много посетителей — семьдесят четыре. Надо же! А вот накануне было всего девятнадцать. Уж когда не везет, так во всем не везет! Какой-то несчастный день. В чем, собственно, ему еще не повезло, Виталий сказать бы не смог. Но настроение у него было какое-то испорченно-взволнованное. Одно и то же событие то сердило, то через секунду радовало его. Вот эта книга. Хорошо, что она тут есть. Просто здорово! Но народу же записано в ней за вчерашний день…
Записи были по большей части небрежные, а порой и смешные. Некоторые фамилии просто невозможно было разобрать, а уж в графе «профессия» чего только не было записано! Вот это понятно: «Студентка ГИТИСа». А это? «Преподаватель». Чего? Где? А это еще чище — «комсомолка»! Ну, а это уже просто ребус: «В-ль»?
Виталий начал проглядывать все записи подряд и, как ни странно, почувствовал, что успокаивается. Раздражение и недовольство собой уходили куда-то, словно вода в песок, он становился снова самим собой, то есть спокойным, терпеливым, расположенным к людям, добродушным и внимательным человеком. И стоящая рядом Антонина Степановна показалась ему сейчас вовсе не тупой, а, напротив, симпатичной и совсем неглупой.
— Ладно, тетя Тоня, — улыбнулся ей Виталий. — Поговорим потом. А сейчас я вот выпишу себе всех этих, — он кивнул на книгу. — Может, кто из них чего заметил. Помогут нам.
И от его неожиданной улыбки, от приветливого тона, каким вдруг все это он сказал, от домашнего обращения «тетя Тоня» Антонину Степановну сразу словно подменили. Исчезло страдальчески-виноватое выражение с лица, и она вздохнула с таким облегчением, что Виталий невольно усмехнулся.
— Чего это вы так вздыхаете, тетя Тоня?
В ответ Антонина Степановна только махнула рукой.— Ладно уж. Выписывайте. А я вот тут отдохну маленько. Переволновалась, видать.
Виталий подсел к столику и принялся за работу. Спустя минуту наружная дверь с шумом распахнулась, и вошел Свиридов, толстый, краснощекий, самоуверенный.— Ну, ну, доложи, чем занят, — сказал он вставшему при его появлении Виталию.
Тот коротко доложил. Свиридов нахмурил пшеничные брови, посмотрел книгу и недовольным тоном сказал:— М-да. К примеру, вот этот, Титов, слесарь, — он ткнул коротким пальцем в книгу. — Это сколько придется Титовых перебрать, представляешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Так точно, Николай Иванович. Представляю.
— Мартышкин труд. Из-за этой фитюльки.
— Это портсигар, Николай Иванович.
— Знаю, что портсигар. Это я фигурально. Ну, да ладно. Занимайся пока.
Он жестом разрешил Виталию сесть, молча оглядел сидевшую рядом на стареньком диване Антонину Степановну и направился в глубь квартиры.
Около письменного стола Достоевского все еще возился Откаленко.— Отсюда, что ли, пропало? — спросил, подходя, Свиридов и указал на стол.
— Отсюда, Николай Иванович, — сдержанно ответил Откаленко. — Только не пропало, а украли.
— Это еще посмотрим. Беспорядку тут, надо полагать, хватает.
Игорь пожал плечами. Черный костюм его был в пыли.— Обнаружил что? — спросил Свиридов.
— Капельки крови. Вот тут гвоздик торчит, — ответил Игорь, показывая на край стола. — Вор и поцарапался.
— На глаз уже определяешь, кто поцарапался? — насмешливо осведомился Свиридов. — Пинкертон. У местных тут кровь другого цвета, конечно?
— Местные не царапались, а то бы давно его забили.
— Ты свои теории пока при себе оставь, — Свиридов строго посмотрел на Игоря.
Казались они одного роста, но тем не менее не похожи были до смешного. Плотный, ладный, в черном костюме и серой рубашке Откаленко и толстый, неуклюжий, в костюме с искоркой и с ярким галстуком Свиридов. Смуглое лицо Игоря с резко выдвинутым подбородком словно освещалось смышлеными голубыми глазами. Коротко остриженные под бобрик черные волосы в сочетании с глазами делали его лицо необычным, почти красивым. У Свиридова были пшеничные волосы и кирпично-красное, расплывшееся лицо.
— Где Цветков? — спросил Свиридов.
— Вон там, с заведующей беседует, — Игорь указал на дальнюю дверь.
В маленькой и тесной комнате Елена Анатольевна, волнуясь и поминутно поправляя очки, говорила стоявшему у окна Цветкову:
— …Так что за них за всех я ручаюсь, как за самое себя. Но вообще это ужасно, ужасно, поймите.
— Понимаю. А как же, — рассеянно ответил Цветков, что-то, видимо, соображая про себя. — Ясное дело, нехорошо.
Он увидел входящего Свиридова, и лицо его приняло замкнутое выражение.— Здравия желаю, — сказал тот. — Занимаетесь? Ну, ну, продолжайте.
— Так я в общем все уже товарищу сказала, — ответила Вольская, снова поправляя очки. — Право, уж не знаю, что вас еще интересует.
— Все сотрудники вне подозрений, — заметил Цветков. — Вот Елена Анатольевна ручается.
— Так, так… — кивнул головой Свиридов. — У меня вопросик есть, — он сделал паузу. — Бывали у вас и раньше какие-нибудь пропажи?
— Что вы! — вспыхнула Елена Анатольевна.
— А если подумать? Мы вас, уважаемая, не торопим.
— Уверяю вас, никаких пропаж…
— Ну, может, потом и находили, а?
Цветков хранил отчужденное молчание. А Вольская, пожав плечами, сухо сказала:
— Такие вещи бывают со всяким человеком. Я, например, сама недавно куда-то спрятала фотокопии странички рукописи «Идиота». Обыскались. А потом оказалось…
— Вот именно. Что же оказалось? — добродушно и заинтересованно спросил Свиридов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Что они у Светланы, только и всего.
— Видите, как оно бывает. Ну, а еще случаи такие были?
— Года два назад мы перестраивали стену «Братьев Карамазовых»…
— Это в смысле ремонта помещения?
— Да нет, композицию расширяли, — нетерпеливо пояснила Вольская. — Ну, и пропал типологический материал. А потом нашли, конечно. Но это все пустяки. А вот…
