Жозе Джованни - Отлученный
– Да. В городе его все знали.
Она говорила о нем как о стихийном бедствии, и лицо Ла Скумуна смягчилось в улыбке, которая его полностью меняла.
– Ты знаешь, что с ним кое-что случилось?
– О, дорогой, о том случае было столько разных разговоров! Лучше всех о нем тебе мог бы рассказать именно Вилланова… (Она шумно вздохнула.) Ой-ой-ой, рот горит.
– Не пей, съешь хлеба! – посоветовал Ла Скумун и продолжил: – Конечно, Вилланова смог бы. Но если предположить, что мне не хочется с ним разговаривать, то кто еще?
Взгляд Мод стал более внимательным.
– Кто для тебя этот Аде?
Ла Скумун ненавидел подобные вопросы, но необходимость получить информацию сдерживала его раздражение.
– Допустим, я приехал сюда специально для того, чтобы заняться им.
– Ты серьезно хочешь говорить об этом здесь? Может, поболтаем об Аде, когда останемся наедине?
– Доставь мне удовольствие, – отрезал Ла Скумун, – расскажи сначала, что ты знаешь о Ксавье… Для меня это важно…
– А-а!.. – произнесла она, и власть Ла Скумуна над ней еще больше усилилась. – Ну, значит, он дружил с Виллановой, они были на одной стороне.
– Ну и? – настаивал Ла Скумун.
– Ну и вот… Я в курсе потому, что он ходил к работавшей у меня девчонке. Похоже, даже любил ее… В тот момент на него и повесили убийство…
– Он был маком? – удивился Ла Рока.
– Нет. У той девочки он не брал ни гроша. Она оставляла все заработанное себе, и, само собой, это стало известно. Она получала больше всех и поэтому жутко выпендривалась. Знаешь, что она надевала утром, когда оставалась дома?
– Лучше расскажи, что произошло с Ксавье, детка. Закончим с этой историей и не будем больше к ней возвращаться.
– Ладно… Эта девица чувствовала себя под надежной крышей, пока парни других девчонок однажды не взялись за Аде…
– Они пришли к нему?
– Ты же знаешь, как заканчиваются такие дела. Девчонки пожаловались своим мужикам, и они явились сказать Ксавье пару слов.
– Ну и?…
Он едва сдерживался, чтобы не податься вперед всем телом.
– Ну, Ксавье встретился с Виллановой, чтобы уладить это дело. Сказал, что сговорился с ее бывшим маком и что теперь женщина принадлежит ему. Никто не захотел его понять.
– По-твоему, эта девчонка до сих пор болтается все там же?
– Нет. Когда Ксавье загремел на нары, на нее наехали другие. Они заставили ее переселиться в другой дом, чтобы стереть грустные воспоминания. Сейчас она пашет у Шнурка, кореша Виллановы.
Дела обстояли не так уж плохо. До встречи с Мод Ла Скумун искал способ вытянуть обрывки информации из местных блатных. Сейчас он понимал ситуацию намного лучше.
– Мне бы хотелось сослаться на тебя, когда я пойду повидать эту девчонку. Так она будет мне больше доверять.
– Можешь сослаться. Спросишь Марселин. Она брюнетка с голубыми глазами. Ее ты сразу заметишь.
– С большим ртом?
– Почему с большим ртом?
– Таков у Ксавье вкус: брюнетки с большим ртом.
– Ничего себе! А на форму ступней он, часом, внимания не обращал? Может, ему вообще требуется сказочная принцесса? – насмешливо поинтересовалась Мод.
– Он такой же как все. Когда встречал девушку «своего» типа, удовлетворялся ею.
– Он вроде тебя: разборчивый, – заметила Мод с кокетливой гримаской.
– Думаю, я свое нашел.
Он не убрал своей ладони с левой руки Мод, которая отложила вилку, отказавшись от попыток есть одной только правой. Пальцы Ла Скумуна с силой сжали кисть девушки, сердце которой в волнении замерло.
– Ты сегодня какой-то странный, – тихо сказала она.
Он к этому привык. Сколько он себя помнил, люди всегда удивлялись, если он смягчался и начинал говорить любезности.
– Ты же рядом, – просто ответил он и закончил обед, размышляя о разных вещах.
Дикарь неспешными и удивительно точными движениями – словно исполняя религиозный обряд – медленно убрал со стола грязную посуду. Мод подумала, что в жизни ему, скорее всего, приходилось заниматься и другими делами. Ла Скумун следил за ним глазами и, когда Дикарь вернулся с двумя бокалами и полной бутылкой темного ликера, спросил:
– Та штуковина все еще у тебя?
– Да.
Когда он говорил, создавалось впечатление, что воздух, звеня, вибрировал, словно лезвие вонзившегося в дерево кинжала.
– Можно послушать? – спросил Ла Скумун.
– Ты здесь у себя дома.
Ла Скумун поднялся.
– Пошли, – сказал он Мод.
Они прошли в соседнюю комнату, расположенную чуть ниже основного зала. Для этого им пришлось спуститься на две ступеньки. Потолок в помещении был низким – их головы почти упирались в почерневшие балки, – а стены были украшены разнообразными яркими предметами.
Ла Скумун снял с одной из стен нож с широким плоским лезвием. Он улыбался. Мод посмотрела на Дикаря. Тот тоже улыбался, и она инстинктивно прижалась к любовнику. Ла Скумун повесил кинжал на место и направился вглубь комнаты.
Он наклонился над каким-то ящиком, осторожно отодвинул его от стены и нежно оглядел, словно ребенка. Мод не осмеливалась прикоснуться к перламутровой инкрустации на черном дереве. Ла Скумун покрутил торчащую сбоку короткую ручку, и из ящика, то грустно и плавно, то весело и торопливо, полилась изредка прерывающаяся бесконечная музыка.
Мужчины переглянулись. Ла Скумун прервал мелодию, отошел и сел на низкую кровать. Его друг взял шарманку и тоже принялся крутить ручку. Из ящика снова полилась все та же бесконечная музыка.
Ла Скумун лег и закрыл глаза.
Неподвижно стоявшей в самом центре комнаты Мод стало казаться, что она перестала существовать.
Ла Скумун лежал словно мертвый, а странная музыка становилась все громче. Она будто качала его на волнах, раздваивая и делая бесплотным. Ла Скумун на время перестал воспринимать настоящее и полностью погрузился в воспоминания… И так повторялось каждый раз.
Когда музыка закончилась, Ла Скумун поднялся.
– Она все еще работает, – с теплотой в голосе, восхищенно пробормотал он, и в его словах прозвучало искреннее удивление.
– Она всегда работает, – ответил хозяин ресторана. Мод переступила с ноги на ногу, и стук ее каблуков нарушил очарование момента.
– Эта штука очень старая, – сказала она.
– У таких вещей нет возраста, – заметил Ла Скумун, направляясь к двери.
Прощаясь, мужчины едва заметно кивнули друг другу, и Мод заметила, что ее спутник не заплатил хозяину.
Возвращаясь на машине в центр города, Ла Скумун вернулся к своей мысли:
– Я бы хотел увидеться с этой Марселин немедленно.
– Тот бордель начинает работать не раньше трех-четырех часов. А сейчас ты застанешь девочек за едой, если тебе вообще откроют дверь.
– Мне откроют. Подождешь в тачке?
– Если недолго…
– Сомневаюсь, что этот разговор займет много времени.
Прежде чем пойти к адвокату, защищавшему Ксавье, Ла Скумун хотел собрать немного информации. Чтобы без необходимости не светить Мод, он оставил машину на соседней улице, а сам спокойно поднялся по Миссьон-де-Франс к нужному заведению.
Бордель был закрыт. Ла Скумун позвонил в неприступного вида дверь. Звонок зазвучал где-то в глубине дома – его почти не было слышно.
Открылось небольшое окошко.
– Закрыто, месье.
– Я от Шнурка.
– Подождите немного.
Ла Скумун подумал, что пройдет еще несколько дней и дела поправятся, а пока, стоя перед закрытой дверью борделя, он выглядел основательным кретином!
Послышались приближающиеся шаги, которые через пару секунд стихли – его явно внимательно рассматривали через окошко. Наконец дверь открылась, и перед Ла Скумуном оказались двое: женщина и здоровенный мужчина.
– Вам чего? – спросила женщина.
– Повидать девочку по имени Марселин.
– Сегодня у нее выходной.
– Зато у меня – нет, – отрезал Ла Скумун.
Женщина быстро перевела взгляд на своего спутника, с дурацким бахвальством выпятившего мощный торс.
– А Шнурок нам ничего не говорил, – заявил он, разводя огромными ручищами.
– Не утомляйся, – остановил его Ла Скумун, достав пистолет.
Его голос остался ровным:
– Шагайте первыми. К телефону.
Они прошли через пустую гостиную и попали в выдержанную в красных тонах большую комнату с увешанными зеркалами стенами. Банкетки, маленькие столики и стойка бара из красного дерева располагались поперек нее от самой двери.
Мужчина и женщина покорно шли впереди Ла Роки и остановились перед стеклянной дверью телефонной кабины.
– Быстренько найди Шнурка и дай трубку мне, – приказал Ла Рока.
Женщина вошла в кабину, а Ла Скумун отвернулся, не пытаясь заметить номер, который она набирала на диске.
Прижав трубку к уху, бандерша поглядывала на хмурого незнакомца. Она разбиралась в мужчинах и знала, кого можно дурачить, а кого нет.
С третьей попытки се, наконец, соединили с нужным человеком.
– Кое-кто хочет с тобой поговорить, – сказала содержательница борделя и протянула трубку Ла Скумуну, который взял ее, не сводя глаз с громилы.
