Збигнев Ненацкий - Трость с секретом
– Да-да-да, Юлия! – закричал он в трубку и добавил еще много нежных слов. Он был очень счастлив.
Юлия была красивая. Генрик любил ее картины, работала она в своей мастерской, на самом последнем этаже одного из немногих высотных зданий Лодзи. У них были общие знакомые, они почти ежедневно встречались в одном и том же кафе. Ему не было скучно с Юлией. И если до сих пор их отношения оставались только дружескими, то виновата в этом была исключительно Юлия. Наверное, он ей недостаточно нравился.
Он договорился встретиться с Юлией около пяти вечера в маленьком кафе на улице Монюшко. Оттуда они должны были отправиться к Генрику.
После работы у него осталось еще достаточно времени, чтобы сделать покупки, – он хотел устроить торжественный ужин в честь Юлии. Он надеялся, что успеет навестить магистра Рикерта, который жил на Петрковской улице.
Это был большой пятиэтажный дом. Рикерт жил на втором этаже. Генрик позвонил. Один раз, потом еще, ему показалось, что звонок не работает. Потом он нажал па ручку двери, и она, скрипнув, отворилась. Откуда-то из самой глубины квартиры послышались энергичные шаги. Генрику был виден только силуэт какого-то мужчины: коридор был погружен в темноту.
– Слушаю вас. В чем дело? – коротко прозвучал вопрос.
– Я хотел бы поговорить с магистром Рикертом.
– О чем? – Мужчина отступил назад, в темноту коридорчика.
Генрик принял это за приглашение и переступил порог.
– Я купил в комиссионке предмет, сданный на комиссию магистром Рикертом, и мне хотелось бы получить некоторые сведения… – начал он.
– Слушаю вас. О чем, собственно, идет речь?
Генрик тянул с ответом, ибо незнакомец не назвал себя. Тот сразу же понял, почему Генрик молчит.
– Пожалуйста, входите в комнату, – проговорил он, открывая какую-то дверь. – Извините, я не зажигаю в комнате свет. Дело в том, что после автомобильной катастрофы, в которую я попал, у меня болят глаза.
– Я не отниму у вас много времени, – торопливо проговорил Генрик.
Окна в комнате были закрыты шторами. Несмотря на темноту, Генрику удалось разглядеть, что комната почти пуста, только у стены, рядом с большим диваном, стояли два кресла, а у стены напротив, на низкой софе, лежало несколько увядших венков. Он заметил их, потому что в комнате стоял тяжелый дух, и Генрик невольно начал искать, откуда он мог бы исходить. «Нет, это не цветы», – подумал он, почувствовав запах ладана.
– Садитесь, пожалуйста, – пригласил Генрика мужчина и сам опустился в кресло рядом с диваном.
Генрик присел на краешек другого кресла. Хотя расстояние между ними не превышало и двух метров, они едва различали друг друга. Генрик достал из кармана свой кожаный портсигар.
– Благодарю вас, я не курю.
– Я приобрел в комиссионном магазине темно-вишневую палисандровую трость. Оказалось, в ней скрыт стилет. Вернее, штык.
– Так, – заметил мужчина без всякого удивления.
– Меня заинтересовало происхождение тросточки. Я подумал, что история этой необыкновенной вещи может оказаться очень интересной. Не могли бы вы подсказать мне, кто владел тростью до вас… – Он не договорил. Тошнотворный запах в комнате вызвал у Генрика сильное сердцебиение. Последние слова он проговорил почти шепотом.
Человек в кресле провел ладонью по лбу.
– Не знаю, нет, не знаю, – неуверенно произнес он. – Я вам отвечу позже, сейчас я себя плохо чувствую, ничего не могу припомнить. Не заглянете ли в другой раз? Я постараюсь вспомнить. Понимаете, после автомобильной катастрофы… Извините меня, я очень плохо себя чувствую… Может быть, попозже я вспомню…
Он говорил бессвязно, точно в бреду.
– Прошу меня извинить, – Генрик поднялся. – Конечно, будет лучше, если мы встретимся в другой раз.
Они пошли к выходу. Мужчина шел впереди, указывая Генрику дорогу. Широко раскрыл перед ним двери. Луч света осветил кусок коридора, но мужчина тотчас же отступил в темноту, так что Генрику не удалось разглядеть его лицо. Он заметил только, что на мужчине был черный костюм и белая сорочка, над нагрудным карманом белел уголок платка.
– Мне очень жаль, – снова повторил мужчина, – может быть, попозже, потом…
Двери захлопнулись. Генрик быстро сбежал по лестнице, стараясь поскорее отделаться от тошнотворного запаха квартиры.
На улице он взглянул на часы и с ужасом убедился, что, хотя визит к Рикерту занял не больше десяти минут, он опоздал на встречу с Юлией. Догнав автобус, Генрик подъехал к дверям кафе.
Юлия уже ждала его.
При виде Генрика она отложила газету и снисходительно улыбнулась. Волосы его растрепались, у него был расстроенный вид. Пробираясь к Юлии в набитом посетителями кафе, он едва не опрокинул кофе на колени какой-то даме.
– Прости меня, Юлия! – Он сел на краешек стула. – Сначала я зашел в магазин, а потом совершенно необдуманно отправился к магистру Рикерту.
– Рикерту? – спросила она, словно что-то припоминая.
– Это тот, что сдал на комиссию мою тросточку. Представь себе, это совсем не простая трость. У нее внутри шпага, вернее, штык. Вот я и отправился к нему, вдруг удастся разузнать об истории тросточки.
Юлия не дала Генрику договорить.
– Тут кто-то настойчиво тебе улыбается. Кто эта особа?
Он оглянулся и увидел девушку, которой он помог. Она сидела на диванчике у стены в компании нескольких подруг, разговаривавших чересчур громко и крикливо.
– Я ее не знаю, – ответил он не очень-то убедительно.
– Так почему же она не сводит с нас глаз и улыбается тебе, будто знакома с тобой тысячу лет?..
– Не знаю. Может быть, я ей нравлюсь, – заметил он. – Надеюсь, ты не ревнуешь, Юлия?
– И все-таки она улыбается тебе, как старому знакомому. Не выношу двусмысленных ситуаций. Если ты ее знаешь, пригласи ее к нашему столику. Девицы, которые с ней сидят, выглядят не очень-то презентабельно. Их профессия, по-моему, ни у кого не вызовет сомнений. Никогда бы не подумала, что у тебя могут быть знакомые в таких кругах.
– Я не знаю этой девушки, Юлия. Поговорим о чем-нибудь другом.
– Хорошо, поговорим о чем-нибудь другом, – согласилась она. Генрик повернулся спиной к девушке. Но он был до того расстроен, что не знал, с чего начать.
– Ты говорил мне о визите к некоему Рикерту, – напомнила Юлия.
– Да, так вот, пришел я к нему, – ухватился он за спасительную мысль, – он принял меня в темной комнате. В квартире у него стояла такая вонь, что задохнуться впору. Я спрашиваю его о тросточке, а он: «Не знаю, ничего не помню, приходите в другой раз». И вообще он вел себя так, будто он болен. А сам одет в парадный костюм.
– Ты разговаривал с Рикертом? – Вопрос Юлии прозвучал несколько странно, ведь Генрик только что об этом рассказывал.
– С Рикертом, Юлия.
– Когда это было?
– Несколько минут назад. Я пришел сюда прямо от него.
– От Рикерта?
– Да, от магистра Яна Рикерта, – терпеливо объяснил он. Юлия поджала губы и нервно раздавила только начатую сигарету.
– Генрик, – сказала она тихо, по выразительно. – Ты проявляешь себя в каком-то новом качестве. Я рада, что это случилось именно сегодня и я не успела сделать того шага, о котором могла бы впоследствии горько пожалеть. Я не думала, что ты можешь так беспардонно лгать. На будущее, однако, советую тебе лгать более умело.
Она поднялась. Генрик тоже вскочил.
– Что случилось, Юлия? Я ничего не понимаю.
– Ты разговаривал с Рикертом? Значит, ты обладаешь способностью общаться с людьми, которые умерли уже три дня назад. В таком случае ты не должен растрачивать свой бесценный дар по мелочам.
– Юлия! – простонал он.
Она указала пальцем на газету, брошенную на столе.
– Вот некролог о смерти магистра Яна Рикерта, – с этими словами она вышла из кафе.
Генрик долго стоял без движения. Он смотрел вслед удаляющейся Юлии, пока за ней не захлопнулась дверь. Перевел взгляд на некролог: «Магистр Ян Рикерт безвременно скончался 25 мая… Похороны состоятся на Коммунальном кладбище…» Он опустился на стул. Еще раз прочитал некролог с начала до конца.
Возможно ли, чтобы в Лодзи жили два Яна Рикерта – оба магистры и оба искусствоведы? Как иначе объяснить это удивительное стечение обстоятельств, так фатально отразившихся на их отношениях с Юлией?
– Ушла. И злая же у нее была физиономия, – произнесла за спиной Генрика девушка. Генрик промолчал, но это ее нисколько не смутило. Она попросила разрешения сесть за его столик и, хотя ответа не последовало и на сей раз, уселась напротив. Генрик с трудом сдерживал ярость.
– Вы очень плохо воспитаны. Мы знакомы не так близко, чтобы посылать мне улыбки, когда я нахожусь в обществе другой женщины.
– Фью-ю-у-у! – она свистнула так громко, что сидящие за соседним столиком на мгновение прервали беседу. – Вот какие пирожки! Так это из-за меня она вышла из кафе? У нее было лицо королевы, которую выставили из дворца.
