Игорь Гриньков - Криминальная история

Они: это пятидесятилетний журналист местной газеты Олег Зеленский, оперативный работник милиции Володя, предпочитавший, чтобы его называли «сыскарь», и судебно-медицинский эксперт Гарик, высохший, словно мумия, субъект, циничный и желчный, с созревшей плешью, несмотря на нестарые годы, пресыщенный служебными делами и богатой на приключения личной жизнью. Зеленский, пребывавший в данный момент в состоянии «завязки», пил кофе; сыскарь Володя потягивал пиво, а доктор Гарик, отродясь не лечивший живых людей, а видевший только трупы, сторонник крайностей, употреблял водку, потому что кроме спирта и водки он не пил вообще ничего.

Володя и Гарик встретились в “Elephant,e” по делу и уже успели решить свой вопрос, когда в заведении появился Зеленский, заходивший сюда частенько выпить кофе. Приятели окликнули товарища, и он уселся за их столик, заказав двойной черный без сахара. Начался обычный мужской треп людей, хорошо знающих друг друга не первый год, вполне доверяющих друг другу, не опасающихся произнести лишнее слово, которое будет истолковано превратно, и явиться причиной ссоры на ровном месте, что довольно часто случается в пьяных компаниях, где неосторожная, вполне безобидная фраза иной раз кончается поножовщиной. «Фильтровать базар» с незнакомыми собутыльниками очень желательно.

Разговор строился по принципу анекдота о канадских лесорубах, которые в лесу судачили о бабах, а дома — о лесе, то есть, о работе. Предметом обсуждение было происшедшее недавно в городе наглое по меркам небольшого провинциального города, демонстративное убийство известного предпринимателя, местного водочного «короля», совершенное среди белого дня, на глазах нескольких свидетелей. В 2000 году Элиста к подобному еще не привыкла.

«Король» стоял около достраивающегося трехэтажного особняка с группой рабочих, отдавая им распоряжения. Внезапно рядом с ними, словно ниоткуда, появился незнакомый мужчина европейской внешности, одетый в синий джинсовый костюм. Среднего роста, невзрачный, русоволосый, с неприметным лицом. Он вежливо спросил, кто из присутствующих является г-ном Араповым, и услышав ответ, совершенно спокойно поднял правую руку, кисть которой была вложена в целлофановый пакет, и с расстояния около полутора метров разрядил в «короля» всю обойму пистолета, изрешетив несчастного, словно дуршлаг, не оставив ни малейшего шанса остаться в живых.

Судебный медик Гарик, исследовавший труп убитого «короля», так прокомментировал ситуацию:

— Настоящий «профи», собака! Каждая пуля прошила какой-то жизненно важный орган. Так, что и одного выстрела было бы достаточно!

Также спокойно, даже нарочито спокойно, киллер зашел за угол соседнего дома, где его, вероятно, поджидала машина, и след его простыл. Оторопевшие от неожиданности рабочие застыли, как изваяния, не сделав даже попытки задержать убийцу. А, потом, легко говорить, задержать! У рабочих голые руки, а у джинсового, может статься, еще одна пушка за поясом брюк. Операция «Перехват», разумеется, никаких результатов не дала.

То, что киллер был не из здешних русских, а заезжим гастролером не вызывало никаких сомнений. Явно заказной характер преступления, человек не прятал свое лицо, вел себя чрезвычайно хладнокровно, будто делал обыденную, привычную работу, и делал ее даже с каким-то вызывающим артистизмом: все свидетельствовало о тщательно спланированной, показательной акции.

Поскольку в этой криминальной истории были, наверняка, замешаны большие деньги, а ниточка тянулась куда-то в Незалэжну Украину, то в столицу Калмыкии нагрянула группа следователей из Генеральной прокуратуры России. Доктор Гарик имел свое собственное мнение и по этому вопросу. Нервно затушив окурок в пепельнице, он с ядом в голосе произнес:

— Насмотрелся я на этих господ, «важняков» из Генеральной, глаза бы не глядели! Недавно приехал по какому-то делу один, заявился к нам в «экспертизу». Пальцы врастопырку, как у своих антиподов — братков, а, может, и не антиподов вовсе. На нас зрит, как на козявок каких-то. Слышу, как в соседнем кабинете наезжает на нашу экспертессу, умницу, каких поискать, до слез женщину довел. Захожу к ним, аккуратно беру его под локоток и веду в свой кабинет.

— Из Генеральной прокуратуры? — спрашиваю.

— Из Генеральной.

— Что же Вы ведете себя, как будто приехали из какого-то захудалого колхоза? — задаю вопрос.

Он аж дар речи на минуту потерял, а я продолжаю:

— Народ привык судить о следователях Генеральной прокуратуры по таким положительным, каноническим литературным и киношным образцам, как интеллектуальные и воспитанные следователи Шамраев или Турецкий, а вы последнюю веру народную топчете. Если так будете продолжать вести себя, то я просто вынужден позвонить вашему шефу, первому заместителю Генерального, Станиславу Юрьевичу. Кстати, до назначения в Москву он в Элисте городским прокурором был, и я с ним много водки попил. Как ни прискорбно, придется доложить, что кое-кто позорит честь мундира, пятнает недостойно.

Позеленел мой «важняк», но вышел из кабинета молчком, как собака побитая.

Гарик налил себе рюмку водки, зачем-то внимательно посмотрел ее на просвет, и лишь потом выцедил медленно, после чего откусил от дольки лимона маленький кусочек.

— Раньше я был полон иллюзий, дурачок деревенский! Думал, как и многие другие, что в Генеральной прокуратуре работают какие-то особенные люди, достойные, ответственные», — продолжал он свое повествование, — «а выяснилось, что там вахлаков не меньше, чем среди наших стряпчих, а, может, и поболее.

Помните громкое политическое убийство журналистки из оппозиционной прессы, случившееся пару лет назад. Тогда тоже понаехало много «генеральщиков», а дело непосредственно вел некто Жорик, здоровый, как шкаф, самоуверенный до чрезвычайности, из глаз которого просто струилось: «Я вас, бля…, excuse me, нехороших людей, всех насквозь вижу!». Вот такой супермен с рентгеновскими установками вместо глаз!

Я исследовал труп убитой. Надо сказать, что поглумились над ней негодяи изрядно. Полагаю, что перед тем, как кончать, что-то дотошно выпытывали или издевались. И гитарную струну на шее затягивали, и ножом кололи для острастки, но неглубоко. Одно описание кровоподтеков на трупе заняло у меня не менее часа. А под конец проломили тяжелым предметом голову в двух местах и ночью притопили тело в Ярмарочном пруду. А оно, возьми, и всплыви на следующий день.

«Яблоко» тогда сильно переживало: идет тотальное наступление на демократические завоевания и свободу слова! Даже представителя своего приставило, чтобы наблюдать за ходом следствия и не позволять республиканским властям своевольничать и оказывать любые формы воздействия или нажима.

Я-то — специалист по судебной медицине, мое дело — по максимуму ответить на вопросы следователя, от политики меня тошнит, как от плохой водки или рыбы с душком. Под конец следствия «важняк» Жорик притащил обломок кухонного табурета, которым, по его версии, раздробили череп несчастной журналистки, и назначил экспертизу.

Долго возился я с этой экспертизой, реконструировал места переломов, проводил экспериментальные и сравнительные исследования, пока не пришел к категоричному выводу: не этим фрагментом предмета было совершенно убийство. За день до окончания экспертных исследований Жорик позвонил мне, поинтересовался результатами; я ему доложил, что вынужден его огорчить, результаты отрицательные. Как в изречении: Платон мне друг, но истина дороже!

На другой день подписал экспертизу, лаборантка упаковала вещдок, промаркировала все чин чином и снесла это хозяйство секретарше для регистрации и для отправки по назначению. Месяца через полтора совершенно случайно узнаю, что экспертизу Жорик так и не забрал, а упакованная табуретка спокойно лежит на полочке для вещественных доказательств, предназначенных для выдачи следователям. Я ее потихонечку стырил и заныкал у себя в лаборатории, на всякий случай.

Уже в суде, куда я был вызван в качестве эксперта, узнаю, что постановление о назначении той экспертизы Жорик просто выдрал из уголовного дела, а обвинительное заключение, «об…ебон» — по народно-блатному, составил так, как его это устраивало. Нет постановления, значит, не может быть никакой экспертизы, хотя у нас в Бюро она проходила по нескольким журналам. Не думал я, что следователь Генеральной прокуратуры опустится до такой мелкой гадости, натуральной фальсификации, на которую провинциальные следаки просто не решатся.

— Решатся, решатся, будь спокоен, — убедительно сказал сыскарь Володя.

Доктор Гарик выпил еще одну рюмку водки со страдальческим выражением морщинистого лица и попросил друзей дать возможность закончить мысль:

— В зале судебного заседания, где от понатыканных телекамер «1-го канала», телеканала «Россия» и «НТВ», проходу не было, меня так и подмывало «взорвать бомбу». Но тогда дело бы сломалось, его отправили бы на доследование, заволокитили, а реальные убийцы, как я думаю, должны были получить положенное за содеянное злодеяние при любом раскладе. Вот тогда я окончательно убедился, что законы могут быть хорошими или не очень, но их исполнители — людишки, частенько — дрянь чрезвычайная!».