Нефрит - Сергей Юрьевич Михайлов
Перед тем как закрыть меня в багажнике, китаец вдруг наклонился к самому моему лицу, это оказался Ленька-переводчик, тихо, так чтобы слышал только я, и едва шевеля разбитыми губами, он прошептал:
– Коля, дядю Афанасия – это не мы. Мы Росомаху не убивали.
Потом крышка со щелчком захлопнулась, и я снова оказался в темноте. Началась дорога, через ребра багажника передававшая каждую свою выбоину моему уже и так помятому телу. Дышать в глухом багажнике и так было тяжело, а кроме того, рот у меня был замотан скотчем, и дышал я только через нос, который был забит ссохшейся кровью. Я почти задыхался. Помня, как связали меня в прошлый раз, я пытался шевелить скрюченными руками и ногами в надежде на то, что шнурок за что-нибудь зацепится, и путы освободятся. Ведь китайчонок просто легонько потянул за конец шнурка, и узел сразу распустился. Однако все было напрасно, я злился, но через заклеенный рот не мог даже выругаться в полную силу. Боясь, что задохнусь, я перестал дергаться и только постанывал на особо крупных рытвинах.
Машина остановилась. Я затих и прислушался. Хлопнули дверцы, залопотали, замяукали китайцы, и крышка надо мной откинулась, давая доступ свежему воздуху. Из глубины багажника я увидел вершины деревьев и услышал мерный шум леса. Меня вытащили из машины и сначала бросили на землю, но тот самый маленький китаец-боец что-то резко закричал, и меня тут же подхватили обратно. Несли меня двое – один за ноги, другой за плечи, – китайчонок шел впереди, показывая дорогу. Как только наша процессия вышла из-за машины, я тут же узнал место – сутки назад примерно в это же время я был здесь. Китайцы привезли меня на перевал Карихта. Где-то тут меня под стволом «Макарова» рыбоглазый вытащил из попутного городского грузовичка. Что за заколдованное место? Зачем они опять меня сюда привезли? Где-то там, наверное, с километр ниже, лежат в кустах останки сгоревшей девятки, в которой нашли свой конец рыбоглазый и веселый шофер. Если верить китайцам, бандиты, связанные с моим московским знакомым Николаем.
Меня тащили за бурхан, деревья с повязанными ленточками оставались справа и слева. Однако бурхан мы не прошли, меня бросили прямо между священных деревьев. Маленький китаец все время что-то покрикивал на остальных, наверное, торопил, на дороге в любой момент могла показаться машина. Он достал из-под полы куртки пакет и опять приказал что-то своим подельникам. Те перевернули меня и расстегнули куртку, маленький начал заталкивать пакет мне за пазуху. Не понимая, что он делает, я начал извиваться и попытался вывернуться из рук хунхузов. Китайчонок, недолго думая, врезал мне в лоб своим железным кулаком, на время это остудило меня.
Но сразу после того, как он обратно застегнул куртку, он тут же достал нож. Не какой-нибудь хитрый китайский с тремя лезвиями и подвязанный лентами, нет, это была обычная бандитская выкидуха – выкидной нож, который очень гармонично смотрелся бы в руках рыбоглазого. Я понял, что это все, конец, сейчас он начнет резать меня. Я беззвучно заорал в скотч и начал биться под усевшимися на меня китайцами. Только сейчас я до меня дошло, что смерть наконец добралась до меня, и никакой счастливый случай больше меня уже не спасет. Я брыкался, как раненая лошадь. Я не должен умереть, не должен! Я хочу жить! Бешенство застило мне глаза, если бы я мог, я зубами бы загрыз сейчас всех этих китайцев. Но те вцепились в меня, как клещи, маленький поймал меня за горло железной хваткой, и в свете утреннего солнца перед самыми глазами у меня блеснуло узкое лезвие.
Мне кажется, я уже почувствовал на шее его холод, как вдруг китаец, державший мои плечи, дернулся и завалился на меня. И тотчас же я услышал звук выстрела. Второй выстрел прозвучал через пару секунд, и второй хунхуз, сидевший на моих ногах, свалился на землю, прямо под лиственницу, щедро повязанную синими ленточками. Голова его оказалась почти перед моим носом, и я в шоке смотрел на открывшуюся картину. У него снесло верхнюю часть черепа, и на землю текла серо-красная каша. Как только прозвучал первый выстрел, маленький китаец ужом соскользнул с меня и через секунду исчез, словно растворился среди деревьев.
Я ничего не соображал, все произошедшее никак не укладывалось в моей голове, слишком внезапным был переход от неминуемой смерти к неожиданному спасению. Честно сказать, я уже наполовину умер, бился я в последние секунды, только из животного инстинкта – мозг отчетливо понимал, что спасения нет. И вот…
Я только смог отползти подальше от вытекающих мозгов, и силы совершенно покинули меня. Я чувствовал себя валявшимся на земле сморщенным шариком, из которого выпустили воздух. Я был в сознании, но не мог пошевелить ни одним мускулом, организм отдал все силы, и нервные, и физические, на предыдущую борьбу. Не знаю, сколько я пробыл в таком аморфном состоянии, вернули меня к жизни звуки шагов. Кто-то осторожно шел через лес от дороги ко мне. Я затих: кто это? Вдруг это вернулся маленький китаец? Однако по-настоящему сил у меня не было, если бы сейчас это был действительно он, то он бы зарезал меня совершенно беспрепятственно, настолько я обессилел.
Сначала я увидел карабин, свой карабин «Сайгу» и почему-то совершенно этому не удивился. Наверное, не было сил ни на какие эмоции. Человек прислонил ружье к дереву и наклонился ко мне.
– Мишка, – беззвучно прошептал я и заплакал.
Я сидел на берегу Витима и смотрел на бесконечную ленту проносящейся мимо воды. Волны догоняли друг друга, дробились, появлялись и снова исчезали. Иногда вдруг возникал небольшой водоворот, но, отнесенный течением, исчезал так же быстро, как и появился. Время от времени я подбирал камень, некоторое время держал его в руке, чувствуя набранное солнечное тепло, потом бросал в воду. Камень с бульканьем разрывал полотно темной воды. Круги, образованные при падении, тоже сразу уносило, и через секунду уже ничто не напоминало про упавший камень.
Совсем как я, нырнул и исчез. Мысли у меня были невеселые, хотя, по большому счету, я должен был радоваться. Еще бы, не каждый день случается такое, что, когда ты уже попрощался с жизнью и спинным мозгом понимаешь, что спасения нет и быть не может, оно вдруг приходит. Причем в лучших традициях киношных боевиков. Однако первые эмоции от
