Сладкое яблоко раздора - Владимир Григорьевич Колычев
- И Борщевик не при делах!
- Не при делах. Но подставили вы его крепко!… За ним уже выехали, в ближайшее время его возьмем. Как думаешь, кому он скажет за это спасибо, нам или вам с Купоном?
- Ну, с Трутовым нехорошо вышло, спорить не буду. Но киллеров мы к вам не отправляли.
- Значит, Борщевик. А какой еще вывод я могу сделать?
- Я этого не говорил! - мотнул головой Топольский.
- А вдруг сказал? - коварно сощурился Максим.
- Начальник, так нельзя! По-честному надо!
- По-честному - это как? Когда киллер стреляет по тебе с открытым забралом? Так он в маске был… И в маске, и в перчатках. И Завьялов с Кокошниковым в перчатках были. Потому что убивать приходили. Если было намерение, а оно было… Ты хоть понимаешь, чем это тебе грозит?
- Не было намерения!
- Значит, будет… Или попробуем договориться?
- Как?
- Кто сегодня стрелял? Кто убил Кокошникова?
- Да не знаю я!
Максим закрыл глаза, медленно и до упора наполнил легкие воздухом. Он набрался терпения, продолжил допрос, но, увы, Топольский так ничего и не сказал. Не знал он, кто сегодня стрелял, вернее, не хотел говорить. Спросил Максим и о секретном источнике информации. Киллеры знали, куда и зачем отправилась опергруппа, кто-то слил Купону, кто-то свой. Но Топольский мотнул головой. Впрочем, иного от него и не ожидалось.
Не вышло ничего и у Малахова. Не смог он расколоть своего подопечного, хотя и довел его до нервного срыва. У Кумпана мелко дрожали руки, когда его вели в камеру, лицо бледное, губы потеряли краску и превратились в тонкие невидимые ниточки. Максим видел его, когда направлялся в кабинет к начальнику.
- Не делали, не знаем - обычная песня… Но по Трутову признался, - сказал Малахов.
- А по сливу?
- Не понял!
- Кто-то же слил Купону, что мы уехали в Астрахань за убийцами Трутова. Кто-то из наших слил.
- Ну, что ты хочешь, если целый начальник уголовного розыска Борщевику сливал информацию.
- Кто знал, куда мы и зачем уехали?
- Куда, знали многие, а зачем… Токарев знал, Гуцулов… Кравченко со мной все время был. Хотя мог и позвонить.
- Хорошо, если с обычного телефона. Пробьем номера, узнаем чьи. По Токареву надо бы отработать, и по Гуцулову.
- Давай, только осторожно, не перегни палку. Стасова мы тоже подозревали, и что? Нормальный парень.
- Майор!
- Завтра и на тебя приказ подпишут, Соболев звонил.
- Да я, в общем-то, и не спешу, - пожал плечами Максим.
А ведь на самом деле не такая уж и большая разница, майор или капитан. В двадцать семь лет разницы почти нет. Ему и в капитанах хорошо, особенно в должности начальника отделения. Максим усмехнулся. Топольский только что пытался его обхитрить, а сейчас он сам себя обманывает. Хочет он майорские звезды на погоны, мечтает о них. А завтра уже начнет мечтать о погонах подполковника.
- А надо спешить. Чем быстрее возьмем стрелков с «Нивы», тем лучше… Значит, Топольский ни гугу, - в раздумье проговорил Малахов.
- Ни поет, ни пляшет.
- А «Ниву» мы пока не нашли…
Максим кивнул. «Нива» с замазанными номерами пропала где-то по дороге к Волговодску, на одной камере засветилась, а на следующей нет. Пропала на отрезке дороги от камеры А до камеры В, в этом районе проводится розыск, патрули ДПС шерстят поселки, редкие подлески вдоль реки. Но пока ничего. Возможно, машину сбросили в Волгу или в какое-нибудь озеро, их там достаточно.
- Найдем. И «Ниву», и стрелков. Но, видимо, не сегодня. - Малахов глянул на часы. - Время уже, домой пора, Люба там старается, готовит, ждет, а мы все время где-то пропадаем.
- Надо уважить Любу, - улыбнулся Максим.
Время позднее, за окнами темно, давно уже пора домой. Принять душ, поужинать и спать, спать…
- Со мной поедешь, - поднимаясь из-за стола, сказал Малахов. - Оружие при себе?
- Само собой.
- Расслабились мы, вместе держаться нужно. И ушки на макушке… Может, это в вас сегодня стреляли.
- Может, и в нас.
- Слишком борзые!
- А то!
- Ничего, Борщевик сделал свой ход. Теперь наша очередь.
Малахов переоделся, достал из сейфа пластиковую кобуру, вынул из нее пистолет, мельком осмотрел его и вложил обратно. Только тогда пристегнул кобуру к поясу.
Путь к дому на Колхозной улице ничем не омрачился. Заехали во двор, зашли в дом, а там Люба в ароматных запахах тушеного мяса. Не женщина, а мечта гурмана и поклонника пышных подтянутых форм. Ядреная, сочная, одним словом, кровь с молоком.
Все бы ничего, но Люба не вышла им навстречу: как оказалось, все ее внимание занимал Стасов. Он сидел за столом, а она кормила его, считай, с ложечки. Левая рука перебинтована, на перевязи, лицо довольное.
- Не понял!
- А что такое? Герой сбежал из госпиталя и рвется на фронт!
В зал со стороны своей комнаты входил майор Штанов, сытый, упитанный, с брюшком, щечки полные, розовые, именно так и должен был выглядеть муж хлопотливой Любы. Бравый, подтянутый, плечи расправлены, походка пружинистая, форма всегда наглажена вплоть до шнурков - ни дать ни взять икона строевого стиля. Не зря в Пригорьевске он руководил работой с личным составом. Это сейчас на нем отделение информационного обеспечения, но это пока, в ближайшее время освободится должность начальника штаба, и майор Штанов заслуженно займет эту вакансию. Штанов с ударением на первую гласную, хотя было время, когда упор делался на второй.
Майор шел так, будто транспарант перед собой нес с патриотическим текстом.
- Может, на работу с личным составом вернешься? - обращаясь к нему, с безобидной иронией спросил Малахов.
- Как прикажете, товарищ подполковник!
- Приказать? Приказать могу… Беглеца в больницу вернуть. Отвезешь?
- А вот это вы зря, Артем Иванович! - качнул головой Стасов. - Не по-офицерски!
- Даже так? - удивленно повел бровью Малахов.
- Мне два дня в больнице прописали, а звезду когда обмывать? Мне что, всю жизнь в капитанах ходить!
- А обмывать чем?
- Ну, это завсегда!…
- Ну что ж, это меняет дело.
Максима развезло после третьей рюмки. Глаза осоловели, по
