Светлана Климова - Подражание королю
Павлуша не стал спрашивать себя, что все это могло означать. Легче было вообще проигнорировать сам факт, чем думать о том, что такая случайность практически исключена. Посетитель не последовал за ним, не проявил никаких намерений — и этого достаточно. Остальное — взвинченные нервы.
Он захлопнул за собой дверь заведения, и в ту же секунду стальная клешня сомкнулась на его запястье. Павел Николаевич рванулся в сторону и издал тихий горловой писк. Сердце его остановилось.
— Павлуша! — рявкнул прямо в ухо знакомый голос. — Какого дьявола ты тут делаешь? Забурел?
Перед ним стоял Сашка Чередниченко, под именем Алекс сильно преуспевший на радио как репортер и ведущий программ криминальной хроники. В городе его знали, в последнее время Сашка шел в гору, без него не обходилась ни одна презентация или журналистская тусовка с участием властей или новых богатых. При этом имидж он держал строго — камуфляж, сапоги, светлая трехдневная щетина на подбородке, нарочито провокационная манера задавать вопросы, пугая собеседника.
Знакомы они были давно — еще со времен первых независимых листков эпохи перестройки.
Романов на секунду прикрыл глаза, слушая, как жизнь возвращается к нему, и пробормотал:
— Что за идиотская манера… Так и в ящик сыграть недолго…
Александр захохотал и приятельски хлопнул Павла Николаевича по плечу.
Было видно, что он, по обыкновению, на легком газу.
— Не слышу ответа, — проговорил он. — Как тебя занесло в эту обдираловку? Банк, что ли, ограбил?
— Оставь эти дурацкие шутки, — напрягаясь, попросил Павел Николаевич. — Я тут по делу. А ты куда? — спросил он, отводя разговор от себя.
— Туда же, — отвечал Александр. — Я здесь обычно пью кофе. Лучший в городе. Что могут, то могут. Идешь со мной? К тому же здесь у меня девушка;
Хочешь, познакомлю? А, Романов? Ну что ты жмешься, как нищий в электричке?
Пошли!
— Извини, Сань, — сказал Романов высвобождаясь. — Дел по горло. Мне пора бежать.
— И чего ты врешь? — удивился Александр. — Ну какие у тебя могут быть дела? Кому бы рассказывал! Все дела у меня. Про третью голову слыхал? Знаешь, кто такая?
— Какая там еще голова? — умоляюще проговорил Павел Николаевич. — Я опаздываю, уже опоздал… В другой раз, Саня.
— Ну смотри, — обиженно буркнул звезда эфира. — Была бы честь предложена…
В помещение международного почтамта Павел Николаевич влетел за три минуты до назначенного срока.
Купив плотный длинный конверт, он торопливо прошел в дальний угол зала, где никого не было, и там, отвернувшись и расстегнув пальто, вложил в конверт десять плотных купюр. Подумал секунду и не стал запечатывать.
Затем вернулся к окошку «Прием бандеролей» и встал в небольшую очередь.
Перед ним оставалось всего два человека, сзади никто не занимал, и он уже начал было волноваться, когда вдруг услышал негромко произнесенное: "Не оборачивайся.
Оставь все на стойке и иди к выходу".
Романов вздрогнул, втянул голову в плечи, положил конверт, но не уходил.
Сзади протянулась рука и взяла. Он успел заметить, что она крепкая, белая, с сильными короткими пальцами, с тылу покрытая рыжеватой шерстью.
— Проблемы? — спросил голос из-за плеча. — Нужны подробности?
— Какие еще подробности? — прошептал Павел Николаевич. Очередь передвинулась, и они стояли уже у самого окошка.
— Не занимайте, закрываем! — крикнула приемщица.
— Ну там, что, где, как выглядело…
— Да вы что? — тем же страшным шепотом воскликнул Павлуша. — За кого вы меня принимаете!
— Что ж тут удивительного? — примирительно сказали ему в затылок.
— Некоторые очень даже интересуются. Требуют полного отчета, по всей форме.
Услышав знакомый короткий смешок, Павел Николаевич мигом катапультировался из очереди.
— Мамонту привет, — прозвучало ему вдогонку. Он и сейчас не стал оборачиваться и вскоре уже с облегчением прыгал в отходящий троллейбус, потому что еще на подходе к почтамту понял, что неминуемо придется забежать домой.
Во-первых, необходимо сменить брюки, а во-вторых — связаться с покупателем, взять доверенность, покоившуюся в портфеле, встретиться и непременно сегодня, в ближайшие же часы, довести до финала сделку с квартирой.
Весь остаток сегодняшнего дежурства я силился привести свою нервную систему в порядок. Если до ночи мне это не удастся — пиши пропало. Ночь, особенно промежуток между одиннадцатью и тремя, в нашем микрорайоне — время сильных духом. А уж если на стоянке у тебя под охраной парочка «мерседесов», один из которых с испорченной сигнализацией…
Однако мысли о Сабине не давали мне покоя ни на минуту. Не знаю, чего она так панически боялась. По крайней мере на время она была надежно заперта в клинике, в относительной безопасности. Днем мне удалось туда дозвониться, и дежурная сестричка лаконично сообщила, что опасности для жизни травма больной Новак не представляет, она спит и желательно, чтобы родственники ее навестили с утра. В ответ я пробормотал что-то нечленораздельное. Также не мешало бы больную покормить — добавила довольно язвительно она и повесила трубку.
Родственники тем временем вели себя весьма странно. Сначала Евгения Александровна со своими расспросами. Затем промчавшийся мимо меня старший Романов, в невидящих глазах которого застыли страх, надежда и тупое упорство.
Вдобавок к этому совершенно косой Чуйко с шестнадцатого со своим бредом о расчлененных трупах вперемешку с россказнями о покойной матушке, угодившей под колеса рейсового автобуса еще в застойные времена, возвращаясь с рынка и зазевавшись на перекрестке.
Червь сомнения начал грызть меня уже при виде обеспокоенного, заплаканного лица Евгении Александровны, но я дал Сабине слово и намерен был его сдержать, несмотря ни на что.
Павлуша впорхнул в подъезд около половины седьмого. Через десять минут он так же стремительно проскочил мимо меня, прижимая к груди знакомый портфельчик. Я успел заметить на его лице след недовольства и выражение все того же упрямого торжества.
Больше никто до самого его возвращения через пару часов из двадцать четвертой не выходил. И Степана как корова языком слизнула…
Павел Николаевич был тяжело шокирован поведением жены, когда впопыхах забежал домой за документами. Евгения Александровна имела вид утопленницы, всплывшей на поверхность пруда. Двигалась она как сомнамбула, и ее опухшее лицо ничего не выражало, кроме горестного недоумения.
— Павлуша, — синими губами прошелестела она. — Павлуша, скажи мне, что это ошибка…
— Какая к чертям ошибка! — закричал, сбрасывая пальто, Павел Николаевич. — Евгения, возьми себя в руки. Что ты торчишь тут, как изваяние?
Дай мне пройти и приготовь мне чистую сорочку, галстук к ней, И будь добра, приведи мои башмаки в порядок. Мне некогда — я опаздываю на невероятно важную встречу! Важную для всех нас — это понятно?
К нему кинулся Романов-младший с воплем: «Папа, я есть хочу! Когда мы наконец будем обедать?» С раздражением отпихнув сына, Павел Николаевич скрылся в своей комнате, а Евгения Александровна прижала взлохмаченного парня к себе и сказала:
— Коля, бабушка умерла!
— Какая еще бабушка? — удивился младший.
— Все! — объявил старший, появляясь из комнаты. — Я ухожу… — И на робкое предложение жены поесть вдруг заорал:
— Не трогайте меня и не ждите!
Ешьте чертов обед сами! И перестань в конце концов точить слезы, Евгения!..
На встречу с покупателем он все-таки слегка опоздал. Привычка взяла верх — такси брать Романов пожадничал, автобус же промчался мимо, набитый под завязку. Пришлось трястись на троллейбусе и еще квартал пробежать рысью. Однако серый «ниссан» стоял аккуратно прижавшись к бордюру, на условленном месте напротив железнодорожных касс, и Павел Николаевич, загнанно сопя, плюхнулся рядом с водителем.
— Простите, — выдохнул он. — Мелкие обстоятельства.
— Итак? — словно продолжая прерванный разговор, произнес покупатель. — Вы, значит, передумали?
— Упаси Боже! — с ходу забеспокоился Павлуша. — У меня в мыслях такого не было. Я готов…
— Раз вы готовы, ничто не мешает оформить сделку прямо сейчас. Завтра с утра я должен уехать из города.
— Согласен, — вскричал Романов, — это и в моих интересах! Но видите ли, у меня… Одним словом, произошли некоторые изменения.
Покупатель покосился на собеседника, но задавать прямой вопрос не стал.
— Дело в том, что моя обожаемая теща сегодня утром внезапно… э-э… скончалась. Таковы обстоятельства. — Он замялся. Мужчина взглянул на Романова с возрастающим интересом и тут же вновь уставился на дисплей бортового компьютера. — Но доверенность на распоряжение ее недвижимостью, выданная на мое имя, никем не аннулирована.
— И?
— Я полагаю, существует возможность оформить договор вчерашним числом?
