Картер Браун - Ковбой с Манхеттена

— Это я тоже слышал, — сказал я и зевнул.

— В таком случае вы, вероятно, слышали и о том, что его жизнь застрахована приблизительно на 400 тысяч долларов?

— Нет, — об этом я не имею понятия. Я слышал только, что он застрахован.

На лице Хардинга появилось выражение удовлетворения, потому что он сообщил мне новость.

Вулрих говорил, что они запаслись такими страховками, чтобы если с одним из них что-нибудь случится, то другой не остался без средств. Во всяком случае у него был мотив для убийства, тем более что он обанкротился и его преследовали кредиторы.

— Тут есть над чем подумать, — сказал я с надеждой и, как всегда, уважительным тоном.

— Я говорил с компанией, которая его застраховала, — продолжал лейтенант. — Судя по всему, они придерживаются такого же мнения. И они хотят послать сюда одного из своих детективов. — Он кисло усмехнулся. — И почему только они не доверяют полиции?

— Хорошо, лейтенант, — сказал я удовлетворенно. — Значит, можно констатировать, что убийца известен, не так ли? Простой и обычный случай. Вулрих убил жену, чтобы получить страховую сумму.

Хардинг медленно покачал головой, и, когда я это увидел, настроение у меня упало, потому что появилось такое ощущение, будто я оказался на том самом месте, откуда начал.

— Есть еще и другие факты, Бойд, — задумчиво произнес он. — Вулрих проиграл Барону 20 тысяч долларов, и Барон приехал сюда, чтобы получить их. Если бы он убил Вулриха, он бы никогда не смог спокойно подобраться к его страховке, потому что в этом случае ее получила бы Эллен Фицрой. Но если бы он убил его жену, то тогда был бы почти уверен, что получит свой долг, как только Вулриху выплатят страховую сумму. Ясно?

— Ясно! — зло огрызнулся я в ответ.

— И потом еще этот Бейли, — продолжал Хардинг, которому, очевидно, эта тема доставляла удовольствие. — Это главный кредитор Вулриха. Следовательно, он имел такой же мотив, что и Барон, убить Эллен Фицрой. Ясно?

— Ясно! — выдавил я.

— К тому же нельзя забывать и эту Ван Равен. — Он ободряюще улыбнулся мне. — Она золотистая блондинка, и, видимо, ей свойствен темперамент, присущий этой масти. Она думала, что Вулрих пригласил ее на яхту, потому что влюблен в нее, и только в нее.

Женщины обычно ожидают именно этого от мужчины, который действует подобным образом. А теперь представьте, что она узнала о его женитьбе и убила Эллен Фицрой в приступе ревности.

— Черт возьми! — воскликнул я со злостью.

— А вы разве думаете не так? — спросил он с улыбкой.

Я сделал последнюю попытку.

— Согласно этим версиям, каждый из них имел мотив, — сказал я. — Но каждый ли имел возможность?

— На это я вам отвечу, — резко сказал Хардинг. — Муллинс все время был на яхте. У Барона нет алиби на все время, как он прибыл из аэропорта и до встречи с вами. Он, правда, встретил у ресторана своих подручных, но преступление было совершено значительно раньше.

После того как Вулрих и Глория Ван Равен покинули вас, они расстались и не видели друг друга более получаса. Точнее, те самые полчаса, когда было совершено преступление. Они, по их показаниям, гуляли, но не встретили никого из знакомых. Прогулки совершали чуть ли не все подозреваемые, например, Бейли утверждает, что он тоже прогуливался.

— А что вы скажете об Эприл Мауэр? — угрюмо спросил я. — На нее тоже падает подозрение.

— Нисколько, — бодро ответил Хардинг. — Она утверждает, что в то время, когда произошло убийство, она находилась в своей каюте и спала. Разумеется, она имела возможность совершить убийство, но у нее не было мотива. Единственная причина, которая привела ее на яхту, — это то, что она привезла гардероб для своей хозяйки Глории Ван Равен. То же самое относится и к вам, Бойд. Вы прибыли сюда только для того, чтобы по поручению студии увезти отсюда Глорию.

— Сердечно благодарен вам за эти слова, лейтенант, — с горечью сказал я.

— Поверьте, мне тоже было приятно не заносить вас в список подозреваемых, потому что таковых у меня и так больше, чем достаточно.

— О’кей, не буду больше вас задерживать, лейтенант. Время — это все, как обычно говорят в борделях.

— Надо немного поспать, — сказал он в ответ. — Всю ночь был на ногах. Но гавань кишит полицейскими, поэтому не советовал бы вам предпринимать что-либо, вроде попытки к бегству, поняли?

— Без Глории Ван Равен я никуда не уеду, — уверил я.

— Если вы сделаете такую попытку, я распоряжусь засадить вас за решетку как свидетеля обвинения, — пообещал он на прощание.

Я медленно побрел в сторону шоссе и тех домишек, которые нам предоставил Хардинг. Добравшись до них, я увидел, что Глория сидит на ступеньках своего жилища. На ней был купальный костюм. Вероятно, он немного сел или она несколько пополнела с того момента, как я видел ее в последний раз, поскольку он не скрывал, а, наоборот, подчеркивал ее наготу.

Ее окружали с десяток репортеров и фотографов. Один парень с фотокамерой даже лежал перед ней на животе, выискивая новый, наиболее интересный ракурс. Причем он настолько увлекся этим делом, что не замечал, как его коллеги буквально топчут его ногами.

— А как вам понравится это, мальчики? — медовым тоном спросила Глория, бросая одну ногу на другую и глубоко вздыхая. В ответ на это грохнул залп фотовспышек, и один голос, перекрывая другие голоса, громко спросил:

— Какое чувство владело вами, Глория, когда вы вошли в рубку и увидели на полу мертвую женщину?

Глория умело повела плечами, деля вид, будто ей страшно, но на самом деле преследуя совсем другую цель.

— Я упала в обморок, — сказала она просто. — Это был какой-то кошмар. В известном смысле это напоминало мне сцену из одного нового фильма. Я вам уже рассказывала, мальчики, как я играла роль миловидной, но затравленной девушки, которая…

Я уже почти прошел мимо этой толпы газетчиков, когда один из них повернулся и заявил с блеском в глазах:

— Глория поистине фантастическая женщина!

— Конечно, — вежливо ответил я. — И очень добрая.

Глава 5

Придя в свой домик, я закурил и растянулся на кровати. Из другого домика, расположенного неподалеку, до меня доносилось меланхолическое соло, исполняемое на трубе, и я поневоле подумал, что было бы очень интересно знать, как будет реагировать Мускат, когда узнает, что весь вечер провел рядом с трупом. Минут через пять в мою дверь постучались, и я крикнул:

— Войдите!

Дверь открылась, и в комнату вошла Эприл Мауэр. Она быстро закрыла за собой дверь и сказала:

— Доброе утро, мистер Бойд.

На ней были кожаные шорты цвета морской волны и белый бюстгальтер. Ее светлые волосы были заколоты толстым пучком и эффектно контрастировали со смуглым загорелым телом.

— Если вы хотите достигнуть своей цели, то вам надо почаще принимать душ, — сказал я, намекая на ее имя.

— Предоставляю это вам. Уж если вы к кому-нибудь пристанете, то будет нелегко от вас отделаться, — кисло заметила она.

— Ваш вид возбуждает, — покорно сказал я. — Вы всегда так возбуждающе выглядите?

— Конечно, — спокойно ответила она.

— Если я когда-нибудь сойду с ума до такой степени, чтобы жениться, то я хотел бы, чтобы моя будущая жена имела такой же возбуждающий вид по утрам. В этом случае я спокойно спал бы по ночам, не страшась того, что утренний кофе мне будет подавать страшилище, — ответил я.

— Любая девушка, которая возымеет желание выйти за вас замуж, должна сперва побывать у психиатра, — ответила она.

— Лучше бы — у френолога, — сказал я с надеждой. — Вы хотите, чтобы я исследовал ваш череп?

— О, боже ты мой, мистер Бойд, какие мысли рождаются в вашей голове! — заметила она и посмотрела на меня своими голубыми глазами. — Видимо, все зависит от формы вашего профиля. Вы считаете, что вам достаточно показать девушке ваш замечательный профиль, и все будет в порядке?

— Ну ладно, черт возьми, зачем вы ко мне пожаловали? — крикнул я. — Если вы хотите, чтобы вас утешили, поскольку вы, бросив взгляд на убитую, плохо провели ночь, то почему вы об этом не скажете без обиняков?

— Все имеет какую-нибудь причину, — холодно ответила она. — Но когда речь заходит о вас, мне трудно ее отгадать. — Эприл посмотрела на меня взглядом врача, исследующего пациента. — Возможно, ваша ненависть к женщинам объясняется тем, что еще ребенком вы возненавидели свою мать.

— Какую из них? — быстро спросил я. — К моему совершеннолетию у меня было четыре матери. Моего старика все звали Данни-Разведенец.

Она сунула руки в карманы шорт, и те сразу обтянули ее бедра и ляжки.

— Сдаюсь, — сказала она. — Я только что разговаривала с лейтенантом Хардингом, и он сказал мне, что никто не имеет права уехать, пока он не найдет убийцу. И я спрашиваю себя, как на это будет реагировать студия.