Эллери Куин - Девять месяцев до убийства
Как-то в конце октября инспектор Квин возвестил:
— Мальчик мой, время пришло!
— Для чего это, интересно? — сказал Эллери себе под нос. Он вообще очень много говорил себе под нос в последнее время.
— Помнишь, какую затейливую чушь ты навыдумывал про убийство Джулио Импортунато? Кто-то у тебя там стол передвигал, чтобы навести подозрение на левшу Марко. Все это было просто великолепно, но оказалось, к сожалению, пустой игрой ума. Когда Марко сам признался в убийстве Джулио, покончив с собой, все твои фантазии рухнули.
— Спасибо, папа, — ответил Эллери. — Беседы, проведенные с тобой в кабинете, как видно, придали тебе убежденности.
— И прекрати впредь высасывать версии из пальца. На этот раз никому не интересен полет фантазии. Мы все просто отвлеклись от самого очевидного, что лежит у нас перед носом!
— Не знаю, папа, наверное, я стал слепнуть. Убей, не вижу, что это лежит у нас перед носом?
— Ну, во-первых, мотив.
— Мотив?
— Мотив для убийства Импортуны, — терпеливо пояснил испектор. — Что-то ты сегодня не на высоте, Эллери. Туго соображаешь. Бывало, ты ослеплял нас всех знанием латыни. Дескать, cui… не помню дальше.
— Cui bono?
— Вот именно. Кому выгодно? Ну, а это ясно как день! Единственный человек, кому это выгодно, — Вирджиния Уайт-Импортуна. Полмиллиарда долларов — это, черт возьми, не кот начхал. А когда речь идет о таких деньгах, — продолжал философствовать Старик, — люди просто с ума готовы сойти. Она благодаря этому убийству наследует полмиллиарда. К тому же Импортуна был убит сразу же после того, как объявил ее единственной наследницей. Не успели чернила высохнуть на новом завещании. Верно?
— Верно, — ответил Эллери, — но…
— Никаких «но». Итак, мотив для убийства у нас есть. Теперь посмотрим, был ли у нее удобный случай? Ребенку ясно, был. Кто как не жена может пройти ночью в спальню мужа, не вызывая никаких подозрений? Согласен?
— Согласен, — ответил Эллери. — Но это тем не менее еще не доказательство. Я по-прежнему утверждаю…
— Третье — это орудие убийства. Что это? Идиотская фигурка из чугуна, принадлежавшая ей.
— Да, и при этом преступник… прости, преступница сделала большой крюк, чтобы зайти за ней в гостиную. Остается только удивляться, как это она не написала записку с признанием в убийстве и не приколола ее к ночной сорочке Импортуны.
— Может, ты и правильно вначале сказал — «преступник».
— Кого ты имеешь в виду?
— Секретаря.
— Питера Энниса? Не исключено. Но прежде прокурор должен доказать, что между ними были какие-то отношения. С другой стороны, правда, у него железное алиби. После ужина он уехал из дома 99 Ист к себе на квартиру. Вообще, есть какое-то доказательство, что Эннис хотя бы косвенно причастен к этому преступлению?
— Может и есть.
— Что-то ты темнишь!
— Я вообще не должен был что-либо тебе рассказывать. Но, допустим, что есть свидетель, который утверждает, будто Эннис незадолго до девяти вечера ушел из дому, и еще один свидетель, который утверждает, что он вернулся домой только около трех утра.
— А Энниса спрашивали об этом?
— Да.
— Что он говорит?
— Отрицает, что выходил из дома. Говорит, посмотрел немного телевизор и лег спать. Все, кто присутствовал на допросе, клянутся, что он лжет. Он просто не умеет врать.
— А насколько надежны ваши свидетели?
— Прокурор так уверен в них, что решил передать дело в суд присяжных. Убийство первой степени, без смягчающих обстоятельств.
Эллери молчал.
Потом сказал:
— Выходит, игра закончена?
— Выходит.
— Достаточно простое дело, оказывается.
— А что, разве во многих делах об убийстве можно надеяться, что были очевидцы? Ведь нет! Очень многие требовали как можно быстрее покончить с этим делом, даже очень большие «шишки». Но, может, будет легче, чем кажется. Если они вместе выбирали время для убийства Импортуны, их, должно быть, мучает совесть. Прокурор надеется, что хотя бы одного из них расколет.
— А что с этим множеством девяток?
— Ничего. Это просто порождение больного ума. Или просто какая-то уловка. Так или иначе, а они не имеют никакого значения.
— Как-как ты только что выразился?
— А как?
— Ты сказал — «уловка»?
— Да. Но что с тобой?
— Уловка! — Эллери взволнованно повторил это слово.
Отец удивленно уставился на него.
— Знаешь, папа, а ведь ты, наверное, попал в точку! Так и есть, наверное. Просто уловка.
— Об этом я только что и сказал.
— Да. Но все ли они были только уловкой? — пробормотал Эллери. — Все-все эти девятки? И каждая в отдельности?
Он вскочил с огромного черного кожаного кресла, на котором сидел во время подобных совещаний уже многие годы, и начал размахивать своими длинными руками.
— Папа, мне кажется, я понял!
— Я тебе скажу, что ты понял, — усмехнулся отец. — Опять какую-то ерунду.
— Нет, ты послушай!
Но в этот момент в дверях возник сержант Томас Велье, размахивающий конвертом.
— Что вы на это скажете? — воскликнул он. — Снова письмецо от нашего дружка. На этот раз прислано с курьером.
— Невозможно! — воскликнул Эллери. — НЕВОЗМОЖНО!
Тем не менее это была правда. Послание гласило:
С КЕМ ВИРДЖИНИЯ БЫЛА В РЕСТОРАНЕ 9 ДЕКАБРЯ 1966-го?
— Письмо действительно от нашего сумасшедшего, — сказал инспектор с отвращением, — те же самые большие буквы, написанные от руки, тот же цвет пасты в авторучке, такой же конверт…
— И снова девять слов, — взволнованно добавил Эллери, — Знаешь, отец, а это, может быть, очень интересный поворот. Если у того, кто пишет тебе письма и не все дома, он все же чертовски хорошо информированный сумасшедший. Я спрашиваю себя, с кем Вирджиния была в ресторане 9-го декабря 1966-го? Мне действительно хочется это знать. Можно узнать об этом?
— Я не могу тебе сказать, где я сам был 9 декабря 1966 года, — раздраженно ответил отец. — Откуда, интересно, мне знать, где она была в этот день?
— Вот я и предлагаю, чтобы ты узнал.
— Узнавай сам. Ты сущий разбойник, и без того уже пустил по ветру уйму денег налогоплательщиков.
— Значит, ты разрешаешь, чтобы я поговорил с Вирджинией наедине? А ты, может, в это время поедешь к прокурору и потянешь время, чтобы отложить обсуждение его потрясающей теории? Ладно? Спасибо, папа!
Эллери опрометью выбежал вон.
— Что у вас на этот раз на душе, мистер Квин? — Вирджиния встретила его слабой улыбкой. — То есть я хотела сказать, что знаю — на душе у вас одно и то же. Но, наверное, появилось что-то новое.
— Миссис Импортуна, вас должно беспокоить не то, чем я сейчас занимаюсь, — туманно заявил Эллери, как дельфийский оракул, — а то, чем заняты прокурор и полиция.
Ее очаровательные глаза расширились.
— Что вы имеете в виду?
— Я скажу вам кое о чем таком, что поставит меня в очень сложное положение, если об этом узнают в городе, миссис Импортуна. В настоящий момент прокурор готовится выставить вас перед судом присяжных, потому что надеется осудить вас за соучастие в убийстве.
— За соучастие?..
— Видите ли, стало известно, что происходило между вами и Питером Эннисом за спиной у вашего мужа.
Она сидела с таким спокойствием, что ему показалось, что она вдруг оглохла и ничего не слышит. Только бледность оказалась реакцией на нанесенный им удар.
— Миссис Импортуна…
Щеки ее порозовели.
— Извините, просто я подумала о своей ужасной жизни. Я не могу осудить вас за ваши предположения относительно моих злодеяний. Я не убивала Нино, мистер Квин. Это сущая правда. Но с моей стороны было бы наивно предполагать, что вы мне поверите.
— О, даже не знаю. Я от рождения такой доверчивый, мои недоброжелатели говорят, что у меня душа нараспашку. — Эллери улыбнулся ей. — Но я, в отличие от штатного полицейского, не обязан достигать каких-то результатов. Так что не судите чересчур строго этих бедняг. Вы должны по крайней мере согласиться, что хотя бы по видимости теория правдоподобна.
— Почему вы мне об этом рассказываете, мистер Квин?
— Ну, скажем, потому что я не согласен с официальной версией. Она меня не удовлетворяет ни на йоту, миссис Импортуна. О, я совершенно не сомневаюсь, что у вас с Питером была связь, но я вовсе не убежден, что вы можете кого-нибудь хладнокровно убить. Это было очень хладнокровное убийство. Разумеется, я могу ошибаться в вас, и очень сильно. Такое со мной случалось раньше, и не раз. Но на этот раз я бы предпочел, признаюсь, оказаться правым.
— Благодарю вас, — в голосе Вирджинии сквозило удивление.
— Теперь перейдем к тому, ради чего я пришел сюда. Ответите вы на мой вопрос или нет, зависит от того, насколько вы мне доверяете. Надеюсь, вы решитесь доверять мне. С кем вы обедали в ресторане 9 декабря прошлого года, миссис Импортуна?
