Семья убийц - Владимир Григорьевич Колычев
— Вы ошибаетесь в другом, если думаете, что Игнат поднялся благодаря Натарову. Нет!.. Он знал, что Натаров его отец, и ждал, когда Натаров сам позовет его. Нет, не сына в нем признать позовет. Хотел стать главным инженером, хотел, чтобы Натаров нуждался в нем как в незаменимом специалисте. Хотел доказать, что сын достоин своего отца.
— Хотел стать главным инженером?
— А стал заместителем директора по производству. Назначение согласовывалось с Натаровым, он говорил с Игнатом… В общем, Игнат сказал, что Натаров его отец. И Натаров обрадовался, сказал, что ему нужен такой сын…
— Когда это было?
— Когда признался? А когда у него день рождения был, двадцать седьмого июня, ему исполнилось двадцать восемь лет. В день своего рождения и признался. Пришел к Натарову в кабинет и все сказал…
— А какие доказательства привел? Нельзя же так прийти с бухты-барахты: здравствуйте, я ваш сын!
Дорога от реки вывела их на улицу, они шли по асфальтированному тротуару. Место спокойное, природа, вид на реку, машин мало, людей почти не видно, и тротуар — отличная беговая дорожка. Родион и сам с удовольствием совершал бы здесь утренние пробежки. Пробежаться, прыгнуть, искупаться — три удовольствия в пользу здоровья.
— Ну, доказательства у него были, — неуверенно проговорила Федосеева.
— Какие?
— Что-то вроде выписки из реестра.
— Из какого реестра?
— Доноров спермы.
— То есть ваш муж появился на свет в результате экстракорпорального оплодотворения?
— Да, искусственного оплодотворения.
— Хотите сказать, что донором был Натаров? — удивленно повел бровью Кауров.
В его представлении кровь и прочий биологический материал сдают люди без материального достатка. Бомжи, конечно, нет, а студенты, нуждающиеся молодые люди без вредных привычек — да. А Натаров — миллиардер, хозяин города, влиятельная персона в масштабах страны.
— А кем он тогда был, в девяносто четвертом году! Студентом политехнического института. Это потом он уже олигархом стал…
Кауров кивнул, соглашаясь с Федосеевой. Для олигарха Натаров относительно молод, не так давно ему исполнилось пятьдесят лет. В девяносто четвертом году он, полуголодный студент родом из деревни, учился в политехническом, денег не хватало, подрабатывал, где только мог. Это уже потом он женился на дочери генерального директора комбината и, со временем сместив своего тестя, занял его место. Это сейчас он величина, а в девяностых был обычным смертным.
— У вас есть выписка из этого реестра? — спросил Кауров.
— Нет. И никогда не было. Но Игнат ее видел.
— Видеть мало, нужно еще и представить для ознакомления. Натарову.
— Выписку можно подделать.
— Если она не закреплена показаниями тех, кто вносил в нее сведения. Работника медицинского центра, криохранилища.
— Игнат представил результат генетической экспертизы, которая полностью подтвердила отцовство Натарова.
Они подошли к дому за высоким забором из профлиста с кирпичными столбами. Откатные ворота, кованая калитка.
— Я пришла! — Федосеева остановилась и повернулась к Каурову лицом.
— В дом не пригласите?
— А нужно?
— В любом случае нам придется произвести осмотр вашего дома. В связи с насильственной смертью вашего мужа.
— Ну хорошо, — вздохнула Антонина, открывая калитку.
Дом небольшой, одноэтажный, но в современном стиле, отменно отделанный песчаником, двор в идеальном состоянии, плитка, клумба, тонкая полоска газона. Чистота как в доме, даже мысль в сознании всплыла, что нужно разуться.
— А что так невесело?
— Игнат не любил гостей… Да и я тоже… Мы жили втроем, он, я, наш сыночек… — Федосеева заплакала, прощаясь с прежней милой и уютной жизнью.
— Может, смерть вашего мужа как-то связана с Натаровым?
— Зачем Натарову убивать моего мужа? — встрепенулась вдова.
Кауров кивнул, глядя на нее. Взбодрилась женщина, даже слезы на глазах высохли, именно этого он добивался, задавая провокационный вопрос.
— Не знаю… Кстати, о генетической экспертизе, где ваш муж брал материал для сравнения?
— Натаров был в цеху, пил воду, на стакане осталась слюна, как-то так…
— Натарову могла не понравиться эта самодеятельность.
— Я не знаю, понравилось ему это или нет, но Игната он принял очень тепло. Сказал, что таким сыном можно гордиться! — И снова Федосеева гордо вскинула голову.
— А заключение генетической экспертизы у вас?
— Нет, осталось у Натарова, Игнат не стал забирать.
Кауров задумчиво провел пальцами по своей щеке. Федосеевы имели ребенка, общего или нет, пока неясно, но в любом случае информация, полученная от жены потерпевшего, открывала новые возможности в деле Рябухина и его убийцы. Но не опасно ли двигаться к разгадке по пути, на котором стоял Натаров?
Натаров, этот мерзавец и негодяй, убил свою любовницу, сколько еще таких невыявленных смертей на его совести? Одна только загадочная смерть его жены и тестя чего стоила. Ехал отец с дочерью, водитель не справился с управлением, сначала вылетел на встречку, а затем с моста — в реку. Смерть списали на несчастный случай, а Натаров стал и вдовцом, и единственным обладателем семейного пакета акций. А ведь это он убил и жену, и тестя, все об этом знали, но с него как с гуся вода. Вот и как с ним таким тягаться? Жаль, что Родион раньше не задумывался о разнице в весовых категориях. Глядишь, и Марину бы не потерял, и с полковничьими погонами на плечах мог бы ходить.
Глава 15
Четверг, 7 июля, 12 часов 26 минут
Луч солнца проскользнул сквозь жалюзи, коснулся глаз, Кауров сощурился, как сытый кот на завалинке. Проснулся сегодня утром в мягкой постели, под рукой Марина, под прозрачным шелком ночной рубашки волнующие изгибы, он предложил, она откликнулась, так и взял ее тепленькой. До сих пор воспоминания не улеглись. А завтрак она какой приготовила, послевкусие от ее блинчиков с творогом преследовало Родиона всю дорогу от дома до управления.
Марине спешить некуда, с недавних пор она в отпуске, Родион настоял на этом. И правильно сделал. Жизнь Марины на самом деле в большой опасности. Только что сообщили о результатах генетической экспертизы. А еще Масленников сделал два открытия одно важнее другого. Но Марина сейчас дома, дверь крепкая, если вдруг что случится, наряд вневедомственной охраны прибудет в течение пяти минут.
Дверь в кабинет открылась без стука, Евграфов переступил порог кабинета. Вид важный, начальственный, но не очень грозный. Брови хмурит, но выглядит при этом не очень убедительно. Может быть, потому что на нем нет фуражки, которая придавала ему уверенности.
— Кауров, почему не докладываешь? Зачем сравнительный анализ ДНК затребовал?
— Провели анализ, — кивнул Родион. — Заключение в пути.
— Что в заключении?
— В заключении кто. Черепанов Николай Андреевич.
— Он имеет отношение к делу Федосеева?
— Барков имеет. Мирошникова, Барков, Старов и Федосеев — всех их объединяет
