Долгая воскресная ночь - Вильямс Чарльз
— Но теперь-то, надо думать, все кончено?
Скэнлон выудил вторую сигару.
— Для вас-то все кончено, разумеется! А для нас только начинается! Неужели вы думаете, что этот тип сразу расколется? Как бы не так! С ним немало придется повозиться!..
Когда мы с Барбарой, взявшись за руки, спускались по ступеням Дворца правосудия, Джорджа вывели из полицейской машины. Правая рука его была скована наручниками с рукой Малхоленда. «Один другого стоит!» — почему-то подумал я. Джордж выглядел вполне уверенным в себе и держался весьма независимо. Но при виде нас тут же отвернулся.
Было как-то странно вновь оказаться на улице средь бела дня среди людей. Мы перешли на другую сторону, забрались в машину Барбары и какое-то время молча, не двигаясь, посидели в ней, отгороженные от всего мира. Потом Барбара предложила:
— Сводите-ка меня лучше к Фуллеру да угостите завтраком. И отгул на понедельник неплохо бы получить, шеф.
— Отвечаю по порядку. К Фуллеру идем. Отгул предоставляется. Теперь вы мне ответьте: чего ради ввязались в это дело? С какой стати?
Барбара минуту поколебалась. Потом на ее лице появилась прежняя, хорошо знакомая мне усмешка.
— Да просто от скуки! Суббота, вечер, делать нечего. А в кино я уже ходила…
У Фуллера нам удалось устроиться за отдельным столиком в глубине зала, мы скромно заказали яичницу с ветчиной. Спустя какое-то время публика в закусочной разошлась, предоставила нам возможность разговаривать свободно.
— Очень сожалею, Джон, — сказала Барбара, — но у меня не было иного выхода…
— А что произошло?
— Понимаете ли, сначала я по наивности думала, что стоит мне заявиться к Скэнлону и рассказать ему о том, где вы находились, про конверт, про Денмана, как все само собой образуется. Да не тут-то было! С полицией сговориться трудно! Те тут же начинают угрожать наручниками и тюремной камерой! Короче, поладить миром с ними оказалось невозможным. Тогда, припомнив все криминальные фильмы, которые смотрела, я предложила Скэнлону, так сказать, помочь: он мне дает разрешение позвонить вам, а я, мол, постараюсь вас уговорить сдаться, добровольно. Подумайте, пришлось постращать шерифа, — ведь речь идет о человеческих жизнях, так просто Варрен не сдается, он же отличный стрелок! По правде говоря, уверенности, что шериф принял все за чистую монету, нет, но, кажется, он поверил моим подозрениям в отношении Клемена. Хотя бы наполовину. Во всяком случае, согласился.
— Как вы ему преподнесли тот факт, что вам известно, где я нахожусь? Надеюсь, не сказали, что мы провели весь день вместе?
— Нет, конечно. Сообщила лишь, что вы позвонили мне в контору и задавали разные вопросы о Клемене, потому что я у него раньше работала. Кроме того, поделились со мной некоторыми своими подозрениями, а когда повесили трубку, я посчитала своим гражданским долгом сообщить полиции о вашем местонахождении, чтобы избежать, так сказать, лишнего кровопролития.
Я восхищенно взглянул на нее:
— Знаете, Барбара, мне просто повезло, что вы оказались на моей стороне! А как вам пришла в голову идея с конвертом? Ведь именно это и доконало Джорджа!
— Так вы же сами мне сказали: он слишком хитер, чтобы положиться в чем-либо на случай! Лису ловят, как известно, именно на ее хитрости. Само собой разумеется, адвокат на сто процентов был уверен: конверт давно уже попал в мусоропровод. Скажем, уверен на девяносто девять процентов. Но Клемен не такой человек, чтобы пренебречь вероятностью даже в один процент! И решил иметь стопроцентную гарантию. Кроме того, Клемен знал, что пойди Денман на сделку, он абсолютно ничем не рисковал. А две тысячи долларов — очень приличный куш, тем более для такого, в общем-то, мелкого сыщика, как Денман!
— Действительно, вы ловко поймали Клемена на крючок! Но мне кажется, больше всего на него подействовала психологическая обстановка у шерифа. Ожидание звонка. Молчащий долго телефон. Получасовой срок… Он ведь не мог сразу же выйти из комнаты после того, как вы подожгли этот, так сказать, бикфордов шнур с конвертом! Такая спешка всем показалась бы подозрительной. Вот каналья и сидел, вынужденный сохранять спокойствие, ожидая, что вот-вот позвонит Денман. В довершение ко всему телефон и впрямь зазвонил! А оказалось, миссис Скэнлон всего-навсего позаботилась лишний раз о муже.
Барбара отрицательно покачала головой.
— Это была я.
— Что?!
— Так и задумано было по сценарию. Мне пришла мысль, что неплохо бы нанести Клемену сокрушающий психологический удар. И решила: подобный телефонный звонок, так сказать, холостой выстрел, — именно то, что нужно. Скэнлон со мной согласился.
Я вздохнул и с унылым видом произнес:
— Знаете, если вы и далее намерены совершать нечто подобное — предупредите меня, пожалуйста, дня за два-три. Я постараюсь успеть сбежать куда-нибудь подальше, скажем, в Австралию!
Барбара улыбнулась:
— Шериф, представьте себе, сказал мне то же самое!
Скэнлон оказался прав. Клемен сдался далеко не сразу. Полиция работала как каторжная, потребовалось много часов кропотливого поиска, чтобы постепенно, фрагмент за фрагментом, восстановить картину преступления. Вооружившись фотографиями, детективы прочесали всю Флориду и в одном из отелей Майами-бич обнаружили следы уединенного пребывания нашей парочки, после того как Джордж познакомился с Фрэнс во время одной из своих рыбацких экспедиций. Сыщики переворошили гору чеков и счетов, расписок и ведомостей… И в конце концов, конечно, откопали, когда и сколько денег ссудил Клемен Фрэнс на магазин модной одежды.
Впрочем, в ходе расследования обнаружилось кое-что такое, чего никто и представить себе не мог. Джордж Клемен, самый известный в городе адвокат, один из столпов высшего общества Карфагена, был… тесно связан с преступным миром. Еще в бытность Клемена мэром мобстеры купили его на корню. За соответствующую мзду он оказывал преступникам любые услуги, начиная от выдачи лицензий и кончая прекращением уголовных дел. Джордж был под каблуком у своей супруги Флерель, контролировавшей все его расходы. А ему были нужны деньги не только, чтобы по нескольку раз в год ездить во Флориду ловить рыбу, но и на любовные интрижки. И Клемен, будучи мэром, быстро нашел себе дополнительный источник доходов. Нетрудно представить, как, подобно многим нашим политиканам, оправдывал он этот тайный бизнес в собственных глазах: «Меня избрали на пост мэра, чтобы я помогал своим гражданам. Но ведь и мобстеры тоже граждане Америки. Значит, моя обязанность помогать и им». Видимо, те шесть тысяч долларов, которые Клемен дал Фрэнс на покупку магазина, тоже были получены от мафии.
А затем стал давать показания и Клемен. Он рассказал, что тщательно обыскивал квартиру Робертса, но тоже не обнаружил никаких газетных вырезок. Те, как оказалось, хранились в банковском сейфе, ключ от которого находился в бумажнике Робертса в момент убийства. Бумажник, разумеется, сдали шерифу для передачи родственникам покойного. Таким образом, Джордж, как и я, был в полном неведении относительно местонахождения вырезок. Полицейские получили разрешение прокуратуры на вскрытие сейфа и обнаружили там три тысячи долларов наличными, а также пачку газетных вырезок, которые приятельница Робертса из Лос-Анджелеса настригла из подшивок различных газет. Имелись фотографии Фрэнс, а также текст повествования о ее исчезновении.
Что возбудило вдруг подозрения Робертса в отношении Фрэнс, полностью установить не удалось. Однако, как оказалось, в момент ее очередной громкой проделки, незадолго до увольнения из полиции Хьюстона, он отдыхал в Лас-Вегасе и, очевидно, читал сообщения о ней в газетах. Фотографию ее он, конечно, мог запомнить. В отель в Новом Орлеане в тот день, когда Фрэнс вернулась домой, звонил, конечно, Клемен. Адвокат уже получил сообщение Денмана о результатах слежки, очень опасался, что ее застукают, и, надо полагать, был на грани паники.
Прошел почти год, и события тех дней начали уже понемногу забываться. Эрни перекупил магазин спортивных товаров и успешно справляется с делом. Всю мебель из квартиры за магазином мы продали с аукциона, и Эрни устроил там первоклассную оружейную лавку. Барбара пока еще работает у меня в конторе, но это продлится недолго. В январе мы повенчаемся.
