Андрей Анисимов - Дети призрака. Наследник
******
Когда утром молодому мэру доложили о пожаре, Постников не придал известию слишком большого значения. Это был частный церковный приход аферистки и политикана Маки Соловьевой. После ее смерти приход перешел к Олегу Голеневу и его акционерам. Голенев распорядился передать храм Патриархии. Юлик не успел этого сделать, поскольку вступил в должность недавно и, проведя первые совещания с местными властями, понял, – у города есть дела куда более срочные, и более важные. Но уже в одиннадцать свое мнение о происшествии изменил. Тезка мэра, секретарша Юлия, служившая в приемной еще со времен Постникова-старшего, доложила, что в городе творятся странные вещи. Мальчишки носятся по улицам на игрушечных скутерах и раздают странную газетенку под названием «Русский набат». Раздают ее совершенно бесплатно и в огромных количествах. Сообщив эту новость, секретарша положила один экземпляр «Русского набата» на стол мэра в качестве вещественного доказательства своего доклада.
Юлик пробежал глазами заголовки, затем прочитал несколько коротких статей и пришел в ужас. Это был типичный черносотенный листок, но опасность данного экземпляра заключалась в его непосредственном призыве к насилию. В листке клеймили иноверцев как поджигателей единственного глуховского храма и требовали их крови.
Еще через полчаса позвонил Белянчиков и в панике доложил – в сторону рынка движется толпа не менее тысячи горожан. Многие вооружены охотничьими ружьями и берданками, другие тащат с собой вилы, дубины и топоры. Несчастный осетин, что попался толпе на улице, уже жестоко избит и доставлен в больницу.
Юлик, положил трубку, потребовал служебную машину, и уже спускаясь по лестнице, связался по мобильному с Голеневым.
– Дядя Олег! Об этом мы не договаривались. Я готов делать все что угодно, но управлять толпами жаждущих крови дикарей не умею.
– Выезжаю. Без меня самостоятельно ничего не предпринимай. – Ответил бывший афганец и отключил связь.
Голенев выгнал из гаража джип, открыл ворота, ведущие из сада на улицу, а когда вернулся за руль и тронул с места, пришлось тут же давить на тормоза. Путь на улицу преградила Нино. Девушка стояла посередине дороги, широко расставив ноги и вытянув руки вперед, словно останавливая ими его машину.
– В чем дело, Нино? Мне надо выехать, а ты мне мешаешь.
Она подбежала навстречу:
– Я знаю, куда вы едите! Я с вами.
– Тебе туда ехать вовсе не нужно. – Твердо отказал Олег. Таким тоном он с гостьей до этого не разговаривал. Ира пыталась понять, что происходит, а Кристина даже не пыталась, а лишь удивленно моргала своими прекрасными голубыми глазами и ждала, пока ей переведут.
– Именно мне и нужно! – Почти кричала молодая грузинка. На ее крик из дома появился московский гость Женя Рунич. Журналист первым оценил обстановку, не спрашивая разрешения, завалился на задний диван машины, и захлопнул дверцу:
– Ей может быть и не нужно, а мне позарез.
Москвичу Голенев ничего не сказал, а Нино продолжала удерживать выезд. Олег кнопкой приспустил стекло и высунул к ней голову::
– Девочка, Леня на работе, я не имею права рисковать твоей жизнью. Сын мне не простит. И чем ты можешь там помочь?!
– Чем смогу, тем и помогу. Это же мои братья. Представьте себя на моем месте?! Десяток кавказцев перед толпой разъяренных нелюдей – и вы останетесь в стороне?
– Хорошо, я согласен. Только иди, переоденься в джинсы. Я подожду. – Пообещал Олег, а когда девушка, в сопровождении Иры и Кристины, скрылась в дверях, обратился к Руничу:
– Женя, я тебя прошу, как мужик мужика. Оставайся тут и держи Нино. Ее там убьют, и я не смогу ничего сделать. Я же не буду стрелять в земляков! И объясни это моей жене и англичанке. Им там тоже нечего делать…
– Лишаете журналиста куска хлеба. – Усмехнулся москвич и нехотя вылез из машины. Голенев газанул и с ревом вылетел из сада. В зеркальце заднего вида успел заметить, как Рунич запирает изнутри ворота. Но бывший афганец не мог заметить, как в кустах сирени два подростка гаденько улыбались в след его отъезжающей машине. Мальчиков он мог бы и узнать. Это были сыновья его соседа по поселку, Бориса Аркадьевича Завалишина – Николай и Никита. А подростки, в свою очередь, не заметили, что журналист остался дома и, пригибаясь, короткими перебежками двинулись к крыльцу. Из дверей вышла Нино и бросилась к калитке.
– Давай за ней. – Скомандовал Коля, но, увидев Рунича, растерялся: – Он же вроде уехал…
– Что будем делать? – Шепотом спросил Никита.
– Откуда я знаю. Здесь две бабы и мужик. Заметят нас, кипиш поднимут. – Парни снова запрятались в кустах и продолжили наблюдать за грузинкой. Нино поняв, что Голенев уехал без нее, возмутилась:
– Он же обещал меня подождать!?
Рунич попытался ее успокоить:
– Олег Николаевич просил объяснить, чтобы вы сидели дома. – Нино его уже не слушала. Она открыла калитку, выскочила на улицу и чуть не оказалась под колесами «Газели». Маршрутка с визгом притормозила, и пока шофер выговаривал девушке, та успела забраться в салон. На крики из дома выбежали Ирина с англичанкой. И тоже бросились к маршрутке. Рунич попытался и их удержать, но Кристина так его шарахнула, что он отлетел к забору. Водитель «Газели» не без удивления наблюдая за происходящим, дождался, пока и журналист заберется в салон, и только после этого тронулся.
Мальчишки посидели в кустах еще минут десять, трусцой обогнули строение, выбрались через калитку, что вела к речке, и уже со всех ног помчались по берегу к своему дому. Через минуту из сада Завалишина вылетели два квадроцикла и понеслись в город. Маршрутку они нагнали уже недалеко от рыночной площади. Загнав свои машины во двор двухэтажного дома, выбежали оттуда и, нацепив на грудь значки с аббревиатурой «РДР» влились в шеренгу разгневанных погромщиков.
****
Они подходила к рынку. Их было уже больше тысячи, и со всех улиц и переулков живыми ручейками в толпу вливались все новые горожане. Возраст, пол и одежды у них были разные – одинаковая ненависть в глазах. Торговцы в панике запирали ворота и бежали прятаться в административное здание. Но умом понимали – ни ворота, ни администрация спасти их не смогут.
Голенев успел обогнать толпу и вырулил к рынку первый. Вылез из машины, подошел к воротам и стал к ним спиной. Толпа приближалась, но, завидев его, многие растерялись. Это было видно по лицам. Перестав пылать ненавистью, они обретали нечто человеческое в своем выражении. Олег внимательно разглядел всех, кто шел в первых рядах. Один мужчина выделялся своим спокойствием и уверенностью. Мужчину Олег узнал. Это был его сосед по поселку, Борис Аркадьевич Завалишин. До ворот оставалось всего несколько метров, когда Голенев сделал шаг навстречу толпе, остановился и приказал:
– Смирно! – Первые ряды замерли. Продолжал шагать только сосед. Голенев выдержал паузу и повторил: – Смирно!
Завалишин оглянулся назад и, сообразив, что люди за ним не следуют, тоже остановился и затих.
– Зачем вы сюда пришли, земляки? – Спросил Голенев. Тишину разорвал гул возбужденных голосов. Он поднял руку, снова дождался тишины, выбрал высокого парня из первых рядов и дал ему слово:
– Говори.
– Капитан, разве ты не знаешь, черные сожгли нашу церковь!? – Взволновано крикнул парень: – Они совсем распоясались! Мы пришли проучить их и выгнать из города. Нам не нужны лица «кавказской национальности». Пусть убираются к себе в горы.
Сзади продолжали напирать, и толпа медленно и неумолимо приближалась. Сначала до нее оставалось метров десять, потом семь, шесть, пять. Олег уже слышал тяжелое дыхание десятков сотен людей.
Кто-то прохрипел:
– Отойди, капитан…. Застрелю. – И направил на афганца двустволку.
– Стреляй! Только запомни, после этого ты на всю жизнь сам останешься чужестранной мразью. Никогда не поверю, что русский человек способен выстрелить в безоружного соотечественника.
– Олег Николаевич, уходите! Они вас убьют! – Услышал он звонкий женский крик, и еще не увидел, но уже понял, что кричит Нино. Она появилась откуда-то изнутри. За ней, пытаясь ухватить за плечо, бежал Женя Рунич, А дальше Ира и Кристина.
– Вот она! Бей грузинскую чурку! – Что крикнул это первым Николай Завалишин, понять было уже невозможно. Из наэлектризованной злобой толпы подленький, подстрекательский крик трусливого пакостника, вызвал взрыв, как искра в луже бензина. Безликий провокатор, оставаясь насекомым в стае саранчи, мог наслаждался своей безликостью. Но прозвучал его призыв в «нужное время и в нужном месте». На молодую грузинку набросились десятки обезумевших от злобы, потерявших человеческий облик существ. Голенев рванул на помощь, но пробиться через плотное кольцо озверевших «мстителей» не смог. Огляделся, выхватил двуствольное ружье у того, кто в него целился минуту назад, поднял двустволку над головой и бабахнул в воздух из двух стволов сразу. Люди мгновенно расступились. Он прошел внутрь страшного круга. Нино лежала на мостовой, истекая кровью, над ней склонились Кристина и Ира. Обе в синяках, с порванной в клочья одеждой.
