Альберт Байкалов - Зловещий детдом
– С ума сошла? – выпучился мужик. – Разбил!
– Видишь! – злорадно прищурилась продавщица. – Это знак тебе, чтобы пить заканчивал.
– Не говори, – Сергей миролюбиво улыбнулся и показал пальцем на Колгана: – Ты человека-то отпусти.
Прихватив, кроме водки, еще небольшую банку огурцов, колбасы и хлеба, Колган сбросал все это в пакет.
– Ты извини за причиненные неудобства, – оказавшись на улице, попросил прощения у Сергея Колган.
– Брось! – с театральным пафосом воскликнул тот и посмотрел на стоявшую у крыльца «Волгу»: – Ты, кстати, к кому приехал?
– Мне в Саранск надо, – соврал Колган, быстро восстановив в голове карту дорог.
– Так трасса мимо проходит! – удивленно воскликнул Сергей.
– Знаю, – с досадой вздохнул Колган. – Машина сломалась.
– Да ну? – расстроился, будто это у него, а не у Колгана беда, пьяньчужка.
– Движок застучал, – Колган оглядел улицу. – Думал, может, у вас кто этим занимается.
– Точно! – двинул себя в лоб Сергей так, что Колган даже испугался, что он от удара все забудет. – Зыбин мастер! Идем!
– Чего идти? – удивился Колган и показал на машину: – Доехать можем.
Дом Зыбина стоял практически в конце улицы, упиравшейся в березовую рощу. Колган остановил машину у выкрашенного зеленой краской забора и посмотрел на своего проводника.
– Ты извини, но мне после вчерашнего надо слегка накатить, – Сергей ловко открутил пробку с бутылки, виновато глянул на Колгана и приложился к горлышку.
Глядя на судорожно дернувшийся кадык, Колган поежился и толкнул дверцу.
Почти одновременно открылась калитка, и из ворот вышел статный мужчина в шапке-ушанке и накинутой поверх свитера меховой безрукавке. Нижняя часть лица его была покрыта седой, трехдневной щетиной.
– Здравствуйте! – поприветствовал его Колган и оглянулся на своего провожатого.
– Степаныч! – утирая губы рукавом куртки, Сергей обежал машину спереди и протянул ему для приветствия руку: – Здоров!
– Ты еще не завязал бухать? – с укоризной глядя в глаза гостю, ответил на рукопожатие Зыбин.
– Все, сегодня последний день! – заверил Сергей и показал взглядом на Колгана: – Вот, клиента к тебе привел.
– А я тебя об этом просил? – насупился старик.
– Слушай, ну не так выразился, – стал оправдываться Сергей. – Просто человек в Мордовию из Москвы едет, а у него прямо рядом с селом машина застучала…
– Следить надо, вот и не будет стучать, – Зыбин хмуро оглядел машину и уставился на Колгана:
– Открой капот и заведи!
* * *– Скажите, а почему вы отказываетесь от услуг адвоката? – неожиданно спросил следователь. – Если у вас нет средств, вам положен бесплатный защитник от государства.
Матвей оторвал взгляд от протокола допроса, который Цуркан дал ему для ознакомления, и некоторое время смотрел в глаза капитану. Рано начавший седеть мужчина ждал ответа. В комнате было жарко, а он не снял куртку с отороченным по кромке мехом капюшоном, и сейчас его залысины блестели от пота. Наверняка полицейский в душе упрекнул себя за опрометчивость. Зачем ему, собственно, это знать? Матвей уже объяснял причину его предшественнику. Но тот накануне заболел, и с сегодняшнего дня дело находится в производстве у Цуркана.
– А майор Жилин вам разве ничего не передал? – спросил Матвей. – Он должен был поставить вас в известность о причине моего отказа. Тем более дело серьезное, не кража дров, а убийство…
Матвею ничего не стоило ответить. Однако он неожиданно решил узнать, куда все-таки подевался Жилин. Сработал инстинкт профессионального разведчика собирать информацию в любой обстановке, используя все доступные методы и способы. Знать, что происходит вокруг него, Матвей был просто обязан. От этого зависело и его дальнейшее поведение. Если станет ясно, что его пребывание в стенах изолятора временного содержания затягивается, придется искать другой выход оказаться на свободе. Ведь от этого зависит жизнь людей. Конечно, он может для очистки совести рассказать все следователю. Однако дальше разговора это не пойдет, так устроена система. Дело о гибели Суркиных в производстве у полиции совершенно другой области. Кто будет особо вникать? Не исключено, что этот рассказ воспримут как попытку увести следствие по ложному следу. Поэтому Матвей все больше склонялся к мысли о побеге и не терял времени даром.
– Почему молчите? – не выдержал следователь.
Матвей повеселел. Ему вдруг захотелось просто поиграть у него на нервах, и он продолжал смотреть на него ничего не выражающим взглядом.
Молодой тщедушный мужчина в очках, с одной стороны, достаточно соблазнительный вариант для побега. Ничего не стоит сейчас отстегнуть браслет и в два счета отправить его в глубокий нокаут. Дальше дело техники. Останется лишь конвойный… Нет, не стоит. Ему вряд ли удастся покинуть пределы ИВС без шума. Конечно, будь он где-то в Африке на выполнении задания, то давно бы ушел. Но здесь не война, а это не враги. Матвей не сомневался, что рано или поздно выйдет. Все зависит от того, как скоро Марта соберет доказательства его алиби. То, что ни она, ни Дешин не сидят сложа руки, он понял уже на втором допросе. Тогда Жилин напрямую предложил ему самому проанализировать все события последних лет и постараться определить, кто мог его так подставить. Конечно, Матвей уже не сомневался, что знает причину своего положения. Однако до сих пор делал вид, будто не понимает, кому это понадобилось. Он опасался, что раз его с такой легкостью сумели выключить из игры, то, возможно, контролируют и то, как продвигаются дела. В таком случае признание может лишь навредить. Если у бандитов серьезные покровители, они наверняка могут устроить Матвею так, что он отсюда вовсе не выйдет. Между тем время играло против него. Он всерьез опасался за жизнь Ткачевых. Кроме всего прочего Матвей был уверен, что на воле он быстрее разрешит ситуацию со своим арестом. Ведь ему, в отличие от Марты, не надо будет показывать фотографии всем работникам заведений, в которых он побывал в день убийства Ольги Ивановны. Люди быстрее опознают его, быстрее вспомнят то, при каких обстоятельствах они виделись и общались. Да и тот факт, что мужская половина потенциальных свидетелей будет пытаться завязать интим с Мартой, выводил из себя.
За трое суток, проведенных в этих стенах, Матвей досконально изучил распорядок, всех конвойных, прогулочный двор. Мог с завязанными глазами пройти от камеры до следственной комнаты, безошибочно сказать, в каком кармане у какого конвоира ключ от шлюзовых переходов… Много чего. Кое-какие наметки у него уже были. Так, изучив прогулочный дворик, куда их ежедневно выводили всей камерой, он пришел к выводу, что вполне сможет выбить ногами потолочные решетки. Для этого нужно лишь каким-то образом на них повиснуть. Потом просто раскачаться, подтянуть ноги и двинуть вверх. Наметанным глазом Матвей определил, что седьмой и шестой прутья держатся на честном слове и проржавели в местах сварки. Сразу за бетонным забором была улица. Оттуда отчетливо доносились звуки машин, гремел трамвай… Однако у этого варианта был один изъян. Как ни крути, а будь он хоть олимпийским чемпионом по легкой атлетике, так подпрыгнуть, чтобы зацепиться за прутья решетки, он не сможет. Поэтому придется прибегнуть к помощи одного из сокамерников. Можно вынудить силой, можно уговорами. Однако, после того как Матвей уйдет, этот второй становится соучастником побега. Все трое находившихся с ним в камере подследственных не горели желанием портить отношения с полицией. Ведь это отразится не только на содержании, но и на результатах расследования в целом.
– Кораблев! – не выдержал Цуркан и помахал рукой перед лицом: – Очнитесь!
– Почему я отказался от адвоката? – переспросил Матвей. – Потому что не считаю себя виноватым.
– Странный вы, – хмыкнул Цуркан. – Тогда, возможно, быстрее докажете свою невиновность.
– Ее есть кому доказывать, – заверил Матвей его. – По моему делу проходит Сомова Марта…
– Знаю, ваша сожительница, – кивнул следователь.
– Не сожительница, а жена, – поправил его Матвей.
– Мы опираемся на документальное подтверждение любого факта. Вы не расписаны.
– Ошибаешься, – разозлился Матвей. – Еще как расписаны, – и показал взглядом в потолок: – На небесах.
Двери с грохотом распахнулись, и в комнату вошел Руднев. На этот раз подполковник был в форме. Махнув рукой вскочившему со своего места Цуркану, чтобы тот сел, он упер руки в бока и уставился на Матвея:
– Все упорствуешь?
– Не упорствую, а говорю как есть, – спокойно ответил Матвей.
– На обнаруженном в твоем доме топоре оказались твои отпечатки пальцев, – констатировал Руднев.
– Я в этом не сомневался, – усмехнулся Матвей. – Жена хранит мне верность, и, кроме меня, в доме мужчин не бывает…
– Шутишь? – усмехнулся подполковник. – Несмотря на твои попытки смыть с него кровь потерпевшей, она осталась!
